Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

— Призываешь потом благоухать? — съязвила Елена.

— Призываю пахнуть нормальным запахом мужского чистого тела. Парфюм для того и изобрели, чтобы лишний раз в ванне не мыться. А потом все аллергией страдают. — Поля нервно тушит сигарету. — Мне нужен мужчина, который не будет бояться тратить на меня свои деньги. Он обязан это делать — ему природа эту роль кормильца отвела. И чтобы я знала, что могу спрятаться за его спиной, как за крепостной стеной, и что я могу от него родить кучу детей, не боясь, что он завтра будет брызгаться слюной желания при виде молодой красотки, и что он будет уважать меня не только как мать его детей, но и как личность, которая служит ему опорой в жизни! А сейчас получается все наоборот. Женщина может все! И карьеру сделать, и ребенка без мужа родить, и прокормить, и выглядеть при этом на миллион долларов. А мужик? Ни-че-го.

— Так, — подвожу я итог, — значит, я не услышу от вас ответа на мой вопрос «Хотите ли вы стать мужчиной или нет?» наподобие тех, что дают дебильные глянцевые журналы, типа «Да! Я хочу быть мужчиной, потому что у них нет месячных, они не рожают, на них хозяйство не сваливается, детей они особо не воспитывают и т.д.» или «Нет! Я не хочу быть мужчиной, потому что он должен тратить на женщин целое состояние, слушать их истерики, пытаться склонить к сексу, служить в армии, таскать тяжести, переживать, что не складывается карьера и бог знает, что еще».

— Нет, не услышишь, — отвечает Елена, — к тому же как можно хотеть стать мужчиной, если они лишены многих женских радостей.

— Каких?

— Они никогда не смогут ощутить, как это прекрасно — кормить грудью собственного ребенка, и они не знают, как захватывает дух, когда впервые внутри тебя шевелится плод вашей любви… Слава богу, что ты еще не спрашиваешь, хотим ли мы стать голубыми?..

— И чего им с женщинами не спится? — рассуждаю я по телефону с Симой, когда наш разговор плавно переходит к голубым. — Ведь, на самом деле, мужчин, которые по ошибке природы вместо женщин родились в мужском теле, очень мало. Для остальных это либо возможность заработать на жизнь — возьми Тайланд и прочие подобные государства, либо распущенность, либо желание пробиться в шоу или кинобизнесе. У меня знакомый когда-то был, англичанин, так он мне как-то выдал, что стал голубым только из-за того, что ему не понравилось заниматься сексом с женщинами. И на мой комментарий, что ему попадались плохие женщины, в плане, неопытные, он ответил, что вы, дамы, все так говорите. Я думаю, дело совсем в другом — он не состоялся в постели, как мужчина.

— А у меня недавно появился один знакомый. Дизайнер. Зовут Тициано. Как ты догадываешься — голубой. Так он мне сказал, что имел отношения со всеми категориями трудящихся. Разумеется, мужчин.

— Прямо-таки со всеми?

— Ну, с некоторыми. У него, например, был в любовниках один парень — свиней разводил. Тициано его батраком звал. Так этот батрак, по его словам, напоминал что-то среднее между деликатностью и грубой мужской неотесанностью. Короче, этот фермер считал, что тот, кто занимается разведением свиней, развивает в себе определенный характер из-за того, что свиньи очень требовательные и нежные животные. И в этом характере одновременно сочетаются насилие, сила, нежность и чувствительность.

— Надо же! Целая философия.

— Не говори. Но Тициано уверял, что батрак уносил его далеко на небеса.

— С ума можно сойти. Что же они нас, женщин, редко туда подбрасывают? Может, надо голубого свинопаса в любовники брать, чтобы туда попасть?

— Потом у него был архитектор. Затем антиквар. Занимался реставрацией антикварной мебели. Тициано был от него в восторге. Говорил, что антиквар в любви больше смахивал на подростка — был очень осторожен, немного неопытен, дарил много подарков, был чересчур романтичен, нежен, кроток. В конце концов Тициану это надоело, и он сбежал. Так антиквар прислал ему на память прощальный подарок — их «брачное ложе любви».

— В натуральную величину?!

— А в какую же еще? Не кукольный же! А еще был профессор из католического университета, водопроводчик — правда, женатый. Разумеется, Тициано не устраивала жена, и он поставил условие сантехнику: или я, или она.

— Какие мы гордые!

— Еще у него был психолог. Шотландец. Они с ним четыре месяца в Шри-Ланке прожили. Психолог постоянно украшал кровать гирляндами из жасмина. Там была страсть. Особенно у Тициано. Но психолог только любовными играми занимался — целовал, гладил и все.

— Почему?

— Слушай дальше. Через четыре месяца он исчез, оставив только записку, мол, не ищи, любовь моя, и бла-бла-бла. Тициано очень сильно переживал, а через несколько лет ему сообщили, что психолог умер от СПИДа и по его завещанию тело кремировали, а пепел в окружении всех его любовников развеяли над Индийским океаном.

— Слава богу, что этот психолог оказался порядочным человеком и не заразил этого паренька гадостью.

— И еще он был в любовной связи с экономистом, который потом перепрофилировался в католического священника. Пару лет он держался от Тициано на расстоянии, а недавно позвонил и предложил снова возобновить отношения.

— Н-да, я все больше и больше прихожу к мысли, что не мешало бы во всем мире издать закон, что те, кто хочет служить церкви, подлежат обязательной кастрации…

Кате предстояло нанести визит, и она попросила меня составить ей компанию. Сказать, что очень хотелось составить компанию, значит соврать, но визит этот был просто жизненно необходим. Особенно для Кати, которой позарез нужно было достать деньги на проведение одного мероприятия. У кого взять необходимую сумму, она знала: был среди ее друзей мужчина с собственным банком, да только санкцию на выдачу средств все почему-то получали у его жены. Вот и пришлось тащиться в их загородный особняк, чтобы его красотка дала разрешение мужу проспонсировать Катину задумку.

Жена банкира по имени Клариса (я думаю, что, скорее всего, ее звали Лариса, а букву «к» она добавила для большего эффекта), девчушка 24 лет с ногами от ушей, грудью «девочка-подросток», с темными, коротко стрижеными волосами, живущая по принципу «смотря с какой ноги встала», встретила нас в несколько возбужденном состоянии и, проводив в одну из четырех больших летних беседок, увитой со всех сторон диким виноградом, удалилась в дом. Минут через пять она появилась в сопровождении женщины лет шестидесяти, несшей в своих руках поднос с хрустальными бокалами и бутылками воды. Усадив нас в широкие пластмассовые кресла, утопающие в мягких подушках, и сунув нам в руки по бокалу с лечебной водой «Нафтуся» (из дружественной нам Украины), она плюхнулась на свободное кресло и уставилась на искусственный водоем, выложенный из грубого камня прямо в центре беседки.