Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

Разложив карты на столике, она начала говорить. Говорила она много, попадая в цель на все сто процентов, периодически повторяя:

— Если что, ты переспрашивай. Твой язык для меня чужой.

Добила она меня тем, что назвала правильно имя моего парня:

— У тебя есть парень, имя которого очень похоже на имя Мария…

Моего парня звали Марио…

После гадания она сказала:

— Дай мне любую вещь, которую ты всегда будешь носить при себе — я заговорю ее на любовь.

У меня не было ничего, что я могла бы носить при себе всегда, и я развела руками. Она внимательно посмотрела на меня, затем на столик и, увидав лежавший на нем кусок сахара, оставшегося после чая, взяла его в руки и сказала:

— Вот. Я заговорю тебе сахар. Носи его всегда при себе, в лифчике, и не теряй.

Я кивнула головой в знак согласия, хотя отнеслась к словам цыганки без всякой веры. Та, склонившись над сахаром, стала что-то над ним шептать. Мы с подругой переглянулись и улыбнулись — цыганское колдовство никак не укладывалось в наших головах «спортсменок и комсомолок». Минуты через две цыганка отдала мне сахар, и я засунула его в лифчик, чтобы только не обидеть женщину.

— Не потеряй, — еще раз повторила она, взяла на руки малыша и покинула купе…

Чудеса начались сразу по прибытии поезда на вокзал. Не успела я ступить на московскую землю, как мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти, на которых случайно падал мой взгляд, становились моими рабами. И начался кошмар. Они дарили мне подарки, посвящали стихи, писали в мою честь музыку, обещали бросить к моим ногам все блага мира (только что венки у ног не возлагали). Преследовали везде, где бы я ни появлялась. Ладно мужчины! Я стала суперпопулярной даже у женщин. Все вдруг резко захотели со мной дружить, и при моем появлении впадали в какое-то эйфорическое состояние. Сначала меня это веселило, потом начало злить. Вскоре я готова была лезть на стенку. Я перестала носить этот кусок сахара на себе и бросила его в один из ящиков письменного стола. Действие чуть-чуть ослабло, но мужчины продолжали появляться, пусть не с прежней интенсивностью, но еще в достаточном количестве. В какой-то из дней я не выдержала и, выбросив сахар в унитаз, смыла его водой. И все закончилось. За один день. Те, кто еще вчера с силой тащили меня в ЗАГС или предлагали дружбу до гробовой доски, пропали, словно их корова языком слизнула. Я вздохнула с облегчением… ровно на два месяца. Через два месяца я заскучала. Привыкнув за год к обильному вниманию со стороны народа, мне стало казаться, что я никому не нужна. Мужчины перестали обращать на меня внимание, женщины потеряли ко мне интерес как к любимой подруге. И тогда я поняла, что зря поспешила избавиться от цыганского подарка. Но «поезд ушел». Вернее, уехал вместе с табором, и я до сих пор жду, а вдруг раздастся вновь перестук колес, и кто-то скажет мне:

— Дай мне любую вещь, которую ты всегда будешь носить при себе — я заговорю ее на любовь…

Катя часто устраивает у себя посиделки. Но сегодня посиделки особенные — девичник. Катина сестра выходит замуж. Пришло человек сорок, не меньше. Пели, танцевали, смеялись, рассматривали подарки (как в фильмах). Кажется, обсудили все на свете. Ближе к одиннадцати вечера нас осталось немного: Катя, ее сестра Руяна, я, Маня, Полина, Елена и подруги Руяны — Руслана и Арина. Мы устроились в Катиной гостиной, потушили свет и зажгли свечи. Из динамиков неслась тихая, спокойная музыка, храпел Тимофей, а я рассказывала, как прошлым летом попала на девичник в Лондоне (сестра моей подружки Вирджинии собиралась замуж), хотя первоначально была приглашена на свадьбу в Ирландию (будущий муж Кристи — ирландец). Я посетовала на то, что на свадьбу так и не попала: ирландское посольство отказалось выдать мне визу, сославшись на то, что я привлекательная одинокая женщина, и они боятся, что я останусь в их стране. Поэтому вместо свадьбы я поехала на вечеринку в Лондон.

— А ты собиралась там остаться? — спросила меня Руяна после того, как я закончила свой рассказ.

— Боже упаси! — воскликнула я. — Что я забыла в этой деревне? Здесь, в Москве, у меня есть все. Почему «это все» я должна променять на «ничто»?

— Точно! — согласилась со мной Маня.

— Кстати, — задала свой вопрос Катя, — а как у нас поживает Илья-чудотворец?

— Илья не может быть чудотворцем, — ответила вместо меня Елена. — Есть Николай-чудотворец.

— Ну хорошо, — сморщила свой нос Катя. — Илья-целитель.

— Есть Пантелеймон-целитель, но не Илья, — опять парировала Елена.

— Вот зараза! — обиделась Катя. — Какая тебе разница?

— Большая, — обиделась в свою очередь Елена.

— Ну хватит вам! — это Маня включилась в спор. — Расскажи, как там твой массажист-кудесник поживает?

— Великолепно! — я прожевала шоколадную конфету. — Творит чудеса до такой степени, что клиенты теперь у стойки администратора дерутся друг с другом за право доступа к его телу. Так что его по праву можно назвать и чудотворцем, и целителем…

— В чем суть бородавок? — сквозь дрему слышу я вопрос от Ильи, колдующего над моей спиной и еще несколько минут назад мурлыкавшего себе под нос мелодию из фильма «История любви».

— Чего? — не понимаю я и начинаю выходить из состояния анабиоза.

— В чем суть бородавок? — повторяет Илья и начинает рассуждать сам с собой: — Ведь для чего-то это есть? Для чего-то это случается? У моей жены как-то пару раз вскочили, но я над ними поколдовал, и они исчезли прямо на глазах.

— А может, это одно из защитных свойств организма, запрограммированное природой? — включаюсь я в размышления, пока Илья считает количество моих позвонков. — Может, это некие места, которые притягивают к себе негатив, посланный кем-то со стороны?

— Склоняюсь к согласию, — отвечает мне Илья.

— Ведь есть же на теле человека родинки, — продолжаю я развивать свою мысль, — и недаром в народе и среди многих врачей ходит легенда, что это места, где скапливаются тяжелые болезни. Как онкология, к примеру. И если вырезать родинку, то пиши пропало. А к бородавкам люди всегда относились с отвращением, как к какому-то злу… Вот и думай. Напрашивается вывод, что там собирается гадость, насланная человеку. Возьми, к примеру, аппендицит. Я слышала, что у тех, кому удалили этот орган, частично или полностью пропадает интуиция, предвидение каких-то вещей. Было — и вдруг не стало.

— Да, есть в твоих рассуждениях рациональное зерно, — отвечает Илюша и начинает о чем-то рассуждать вслух, а я, убаюканная его голосом, снова погружаюсь в дремоту, постепенно теряя нить его философских рассуждений…