Артём Лесман - Сборник. Живые истории о психотерапии

Эта история произошла в начале психиатрической практики Милтона Эриксона и описана в его книге «Мой голос останется с вами…».

***

Когда Милтон Эриксон только начал работать в госпитале в РодАйленд, ему достался «трудный» пациент Герберт, с которым не хотели работать другие врачи.

До лечебницы Герберт был стадвадцатикилограммовым разнорабочим и любил играть в карты. Карты и работа были основными его занятиями. Однажды у Герберта началась сильная депрессия. Он перестал есть и очень сильно потерял в весе — на момент госпитализации он весил около сорока килограммов.

Герберт был капризным, постоянно конфликтовал с персоналом, отказывался принимать пищу, и поэтому ему давали принудительное искусственное питание. И, конечно, такой неудобный и, по мнению многих врачей, безнадёжный пациент достался молодому новичку.

Первым делом Эриксон уменьшил искусственное питание до того уровня, который был достаточным для сорокакилограммового мужчины.

Когда Милтон давал Герберту через трубку еду, тот сказал.

— Вы сумасшедший, как и остальные доктора? Вы будете изображать, что кормите меня? Вы принесли искусственное питание, но вы все обманщики и делаете так, что оно пропадает куда-то! Здесь меня ещё ни разу не накормили! Вы вставляете мне трубку, делаете вид что кормите, но этого не может быть, ведь у меня нет желудка.

— Я уверен, что желудок у вас есть, — ответил Эриксон.

— Вы сумасшедший, как и остальные! Почему в психушке столько свихнувшихся докторов?

Тогда Милтон целую неделю во время кормления говорил Герберту:

— Скоро ты продемонстрируешь, что у тебя есть желудок.

— Вы псих.

Когда подают пищу через трубку, стараются это делать непрерывно, чтобы в желудок не попал лишний воздух. Однако в понедельник утром Эриксон при кормлении Герберта намеренно подал много воздуха через трубку. У Герберта случилась сильна отрыжка и он сказал:

— Протухшая рыба.

— У тебя отрыжка, и ты говоришь, что я накормил тебя протухшей рыбой. Раз ты знаешь, что рыба протухшая — значит ты её съел. А отрыжка может быть только если есть желудок. Вот ты мне его и продемонстрировал.

После этого Герберт решил спать стоя. Невероятно, но Герберту удавалось крепко спать в таком положении. А когда санитары пытались уложить его на постель, он отчаянно сопротивлялся. Поэтому его решили оставить в покое.

Милтон в течении первой недели каждый день говорил:

— Скоро ты покажешь, как ты умеешь спать лежа.

— Этого не произойдёт!

Всю следующую неделю Эриксон каждый день спрашивал Герберта, приходилось ли ему когда-нибудь принимать ванну или душ. Герберта эти вопросы сильно обижали.

— Конечно, я принимал ванну! Вы совсем спятили, раз спрашиваете об этом.

— Я должен тебя спрашивать.

— И вы будете спрашивать это каждый день?

— Верно. Мне приходится это делать, потому что ты думаешь, что не способен спать лежа. Но скоро ты докажешь, что можешь.

— Пустой номер.

В госпитале была камера гидротерапии. Это специальная ванна в форме человеческого тела, на дне которой натянут брезент. Для терапии пациента укладывают на брезент, закрывают специальной крышкой с отверстием для головы, а в ванну подают воду телесной температуры. Во время такой расслабляющей процедуры человеку остаётся только одно — спать.

Одним вечером Милтон повёл Герберта на процедуры в комнату гидротерапии… и утром разбудил его и сказал:

— Ты доказал, что можешь спать лежа. Теперь у тебя нет необходимости делать это стоя.

После этого Герберт начал спать в кровати.

Когда вес Герберта увеличился до пятидесяти пяти килограммов, Эриксон сказал:

— Я устал тебя искусственно кормить. Скоро ты начнёшь пить самостоятельно.

— Я не могу глотать! Я этого не умею.

— Через неделю с утра я оставлю для тебя в столовой стакан с водой и стакан с молоком. И, обещаю тебе, ты будешь орать на официантов и биться в двери столовой, чтобы тебе открыли, и ты смог напиться.

— Ты совсем больной!

Всю неделю Милтон повторял, что Герберт будет биться в закрытую дверь столовой и требовать молоко и воду.

Вечером, в конце недели, Эриксон в искусственное питание добавил изрядное количество соли. А санитару сказал на ночь связать Герберту руки и ноги таким образом, чтобы он не смог выбраться из кровати.

Ночью Герберт очень сильно захотел пить. Утром его освободили, и он помчался искать воду. Но вся вода на этаже была предварительно выключена. Её не было даже в сливных бачках в туалете. Поэтому Герберт, после безуспешных попыток найти доступную воду, побежал в столовую с криком:

— Откройте двери! Дайте мне молоко! Дайте мне воду! Дайте мне попить!

После этого Герберт начал самостоятельно пить воду, но всё ещё утверждал, что не способен глотать твёрдую пищу. И когда он ещё немного прибавил в весе Эриксон стал повторять:

— Скоро ты покажешь, что можешь есть твердую пищу.

— Ты безумец! Я не могу её есть.

— На следующей неделе сможешь.

Когда пришло назначенное время, Эриксон пригласил Герберта в столовую. Перед ним стояла его тарелка с едой, а с обеих сторон от него за тем же столом сидели два пациента с распадом личности, которые имели общую особенность: они всегда ели из чужих тарелок.

Герберт оказался в ситуации, когда два человека хотели съесть его пищу. Объяснить им, что этого делать нельзя, не было никакой возможности. Герберт совсем не хотел, чтобы его еду съели другие, поэтому использовал единственную возможность её спасти — он съел всё сам.

Эриксон спросил, понравилась ли ему пища.

— Не понравилась, я ел без удовольствия, но мне пришлось всё съесть.

Это была моя порция!

— Ты показал, что можешь глотать твердую пищу.

Когда Герберт стал весить шестьдесят килограммов, Эриксон сказал ему:

— Герберт, ты уже можешь есть полностью самостоятельно

— Мне приходится это делать! Но я ем без аппетита. Меня опять посадят между этими придурками, если я не буду есть сам. А я совсем не хочу, чтобы мою еду ели другие.

— Совсем скоро ты узнаешь, что можешь чувствовать голод и есть с аппетитом. Сейчас зима и за окном холодная погода. Не позавтракав, ты тепло оденешься и отправишься на больничную ферму. Там тебе нужно будет срубить толстый дуб и наколоть из него дров. За работой ты и проголодаешься.

— Это не сработает.

Когда Герберт уехал на ферму, Милтон подошёл к миссис Уолш, полной женщине шеф-повару госпиталя, и сказал: