Анатолий Шестаев - Совершенно правдивые истории об охоте и рыбалке в Колымской тайге и Охотском море

— Дождитесь двенадцати часов! Поехали!

Андрей тут же рванул.

Первый подъем одолели минут за сорок. Но второй оказался неодолимым и объехать его никак было нельзя, кругом лес, а он начинался сразу с крутого поворота и не разгонишься.

С первой попытки УАЗик преодолел только с треть подъема и безнадежно забуксовал. Синегоров с Андреем вылезли из машины, осмотрелись.

Уже начало темнеть, время третий час, а на Колыме зимний день короток, почти и нет его. Подъем был так себе, невелик, но крутой.

Наломали сухих веток, набросали под колеса и попытались еще раз. Синегоров изо всех сил толкал машину сзади. Андрей газовал, но машина безнадежно буксовала, чуть продвинувшись вперед.

В ход пошли старые шинели, что валялись за сиденьем, еще сучья. Потом уже Синегоров сел за руль, а Андрей упирался что было его огромной силы сзади.

Таким образом преодолели половину подъема. Пролетел час.

Передохнув, решили получше прочистить дорогу от снега, выложить ее всю ветками, а потом уже попытаться с ходу преодолеть этот коварный подъем. О том, что не справятся и мысли не было, ведь через несколько часов Новый год и их ждали дома.

В течение часа откапывали снег лопатой и лыжами, нарубили ножами и той же лопатой огромной количество веток, уложили их тщательно и Андрей рванул сходу на подъем. Синегоров еле успевал за машиной и только на последней трети косогора уперся что было сил в запаску и машина победно ревя, вырвалась на подъем. Обессиленный Матвеич стоял, шатаясь и не верил своим глазам. Андрей вылез из машины, закурил и только головой покачал, глядя вниз. Затем «обрадовал» Синегорова, сообщив, что бензин-то почти весь спалили и даже до Талой не хватит.

— Не переживай, Андрюха, доедем! — ободрил его Матвеич.

— На чем?

— Сколько там осталось? Литров десять? Как раз хватит. Поехали.

Проехав Буюнду, свернули направо и подъехали к старой стоянке оленеводов. Андрей изумленно смотрел на большой дом, сараи, баню: откуда все это здесь взялось?

Синегоров объяснил, что здесь раньше была большая база оленеводов, это когда еще оленей было чуть меньше, чем комаров. Из дома между тем вышел мужик и подошел к машине. Синегоров вылез из машины, поздоровался за руку, поздравил с наступающим.

— Как дела, Никодим? Что, Новый год здесь решил отпраздновать? А водка-то есть?

Хитро улыбаясь, Никодим ответил, что он не один, два охотника здесь, а водки нет, зато есть самогон.

Зашли в дом, в большой комнате жарко пылала печь, на полу стояла праздничная елка, за столом два мужика пили чай, слушая радиоприемник. Было очень уютно, покойно и никуда не хотелось ехать. Но дома ждут!

Пока пили чай, Никодим вытащил откуда-то двадцатилитровую канистру бензина, Андрей быстро перелил его в бак, покурили еще с Никодимом, попрощались и в путь.

К вечеру уже крепчал мороз, появились звезды и Андрей гнал машину сколько позволяла зимняя лесная дорога.

На Талой дозаправились у знакомого старателя и погнали дальше.

И на самой верхушке Тальского перевала закипела в радиаторе вода. Остановив машину, Андрей выскочил, поднял капот, открутил крышку и из горловины вырвался столб пара. Андрей зачарованно глядел на него.

Синегоров, недолго думая, схватил двумя руками ком снега и запихал его в радиатор, потом еще, вода перестала бурлить.

Андрей пытался возражать, нельзя, мол, так, пусть сам остынет, но потом махнул рукой и полез в машину за запасным ремнем вентилятора, старый разлетелся в куски. Поставили новый ремень и уже без приключений доехали домой. Успели как раз к праздничному столу провожать старый год.

И уже встречая Новый год, Синегоров вспоминал о поездке, как о чем-то далеком и нереальном.

Проезжая заброшенный таёжный посёлок Буюнда, в котором раньше размещалась колония-поселение, оперативники, как всегда, зашли к Сан Санычу. Сан Саныч проживал здесь уже несколько лет, раньше свиней сторожил, а вот сейчас неизвестно что. Дом его никогда не пустовал. То оленеводы, то водители, то охотники. Постоянно на плите кипели два чайника и большая кастрюля с водой.

Так и сейчас, услышав шум мотора, Сан Саныч степенно, в сопровождении дворняжки, вышел из дома, поздоровался и пригласил всех к себе.

В комнате за столом пил чай бригадир оленеводов Егор. Увидев Синегорова заулыбался, встал и за руку поздоровался с вошедшими. Витёк сразу выложил на стол продукты и стал заваривать свежий чай. Разговор как обычно пошел о том, кто проезжал, когда, куда, кто где стоит, чем занимается, где оленеводы. В тайге человек далеко виден, куда бы не забился, в какую глушь, всё равно кто-нибудь видел, кому-то сказал. В городе легче затеряться, чем в колымской тайге.

Из другой комнаты медленно, как сомнамбула, вышел худой мужик в майке и трико, он тихо поздоровался, налил себе чаю и так, стоя, стал пить медленными глотками.

— Садись, места хватит, — предложил Паша, показывая на табуретку. Сан Саныч, доливая чайник, посмотрел на мужика и участливо сказал:

— Гриша теперь долго не сядет.

— А что такое?

Гриша повернулся к ним спиной, осторожно чуть приспустил трико: на заднице живого места не было, всё покрыто коричневой коркой.

— Ни хрена себе! — удивился Паша.

Витёк поперхнулся чаем и поспешно отвернулся.

— Как это тебя угораздило?

Гриша повернулся, поддёрнул осторожно трико и приподнял майку: грудь и живот напоминали запёкшийся кусок мяса. Опустив майку, Гриша поведал свою историю.

Возвращаясь на своей машине с рыбалки он остановился здесь на ночь. Утром нагрел полную кастрюлю воды, пока грелась, он выходил из дома пару раз. А когда наливал кастрюлю, немного разлил воды и наступил в эту лужу своими валенками. Валенки, когда выходил и возился возле машины, конечно обледенели. Зайдя в обледеневших валенках Гриша поднял с плиты кастрюлю с кипятком, повернулся и валенки, конечно, поехали, как по льду и Гриша задом сел на раскаленную плиту, кастрюлю опрокинул на себя. Связи нет, везти нельзя, он ни сесть, ни лечь не мог. Спасли эвены, которые на Гришино счастье в это время жили в одном из домиков. Полмесяца Вася с Моникой мазали его медвежьим жиром и вот поджило.

— Да-а, с такими ожогами и в больнице не все выживают. Это сколько же процентов кожи обожжено? — сказал Матвеич.

— Гриша, а прибор-то как? — не преминул поинтересоваться Паша.

— Нормально, то есть вообще не обжег и сам не пойму, как.

— Каких только чудес не бывает на белом свете, — заключил Матвеич.

Оставив Сан Санычу часть продуктов, оперативники покинули Буюнду.

На девятом километре на наледи «Урал» проломил лёд и ухнул прямо в яму по самый бампер.