Вильям Козлов - Дети ада

— Мартину не брякни! — учащенно дыша, пробормотал он.

Ну и деловой же этот Кошкин! Уже трусится весь от желания, а про Мартина помнит...

— Я думаю Мартину до лампочки, — усмехнулась она. — Подставляет же меня другим? Почему же тебе нельзя?

— Лолик, ни слова ему! — хрюкнул, дергая молнию на ее джинсах. — Зачем нам с тобой головные боли?

Он совсем стал похож на боровка: глаза покраснели, даже ноздри немного вывернулись наподобие пятачка.

— Я ведь сказала, что на земле не буду, — вяло сопротивлялась Лола. Она знала, что некоторых мужчин сопротивление еще больше возбуждает, но встречаются и такие, что при первом же отпоре — скисают. И потом дороже себе обходится, чтобы их привести в боевое настроение.

— Зачем на земле, пампушечка? — шептал он, озираясь. — Прислонись к дереву, я сзади!

— Тут смола, — возразила она. — Испачкаюсь вся.

На его счастье рядом стояла толстая береза, он туда перебазировал ее. Обхватил короткими руками за талию и подталкивал, как трактор прицеп.

Со спущенными джинсами и колготками, упираясь ладонями в корявую кору березы и выставив круглый белый зад, стояла она во мху, а он, сопя и что-то несуразное бормоча, подпрыгивал, суетился сзади. «Не достать, чертов коротышка! — злорадно подумала она. — Ну ничего попрыгай, попрыгай, как козлик, уж так и быть потерплю за бесплатную поездку!»

И даже попытки не сделала опустить свою «царь- попу» чуть пониже.

Можно было подумать, что у Андрея Семеновича Глобова не было офиса, потому что всякий раз он принимал детективов на своей даче в Комарово. Конечно, офис у него был, и не один — миллионер был президентом нескольких совместных предприятий, а какое может быть предприятие без конторы? И снова на столе в светлом холле внизу были коньяк, водка, закуски. Правда, икры и осетрины на этот раз не было. И сидели за низким желтым столом Иван Рогожин и Глобов. Дело было щекотливым и Андрей Семенович, по-видимому, не пожелал, чтобы были свидетели. Он в мягкой цвета кофе с молоком замшевой куртке, которую так и хотелось погладить, густые темные волосы будто бы немного отступили назад, отчего его широкий лоб стал больше, мощнее. Ногой в белом с красной каемкой носке он елозил по ковру, наощупь отыскивая постоянно ускользающий кожаный тапок. И не забывал, разговаривая дотрагиваться до верхней губы, будто поглаживал несуществующие усики. Все-таки привычки людей не исчезают, если даже они сами меняются. А Глобов вроде бы немного постарел, углубились морщины и складки на продолговатом с прямым носом лице, меньше улыбается, хотя улыбка его делает моложе. Помнится, в последний раз у него были золотые коронки, а сейчас все зубы ровные, белые. Дегтярев говорил, что миллионер месяц был в Германии, наверное, там и вставил фарфоровые. Очевидно, это стало модой у богатых людей. С артисткой Натали у него все еще продолжался роман — она играла в модернистском театрике главные роли. Держался театрик на ногах только благодаря Глобову. В него мало кто ходил, иногда артистов было на сцене больше, чем зрителей в зале.

Глобов сегодня пил только баночное пиво, Иван тоже не притронулся к коньяку — его работа здесь еще не закончилась... Он приехал на электричке полчаса назад, Андрей Семенович принял его сразу, два охранника у металлических ворот кивками поприветствовали Рогожина, они уже знали его и Дегтярева.

— Я не верил, что это его работа, — покачал головой Глобов. — Даже птенец не гадит в гнезде, где живет... — он налил из банки в хрустальный низкий стакан янтарного запенившегося пива, немного отпил. — Все поставить на кон ради этой безделицы! Глобов достал из кармана куртки массивный золотой перстень с платиновой печаткой, подкинул на ладони и снова убрал.

— Для вас безделица, а ювелир оценил эту штучку в десятки тысяч рублей, — вставил Рогожин, тоже потягивая из банки пиво.

— Пустяк по сравнению с тем, что у меня тут имел, — возразил Андрей Семенович. — Я ему давал возможность зарабатывать гораздо больше.

— Мелкий бес никогда не бывает довольным, — сказал Иван.

— А крупный? — машинально спросил миллионер.

— Крупные бесы сами не воруют — они политикой занимаются, помогают богатеть мафиям.

— Я не знаю как с бесами бороться, — усмехнулся Глобов. — Может, попа пригласить?

— Наш бес не верит ни в Бога, ни в Дьявола...

— Может, он клептоман?

— Такая уж подлая натура, — сказал Иван. — Мелкий пакостник, мизантроп, ум у него поверхностный, зато хорошая память и язык подвешен. А душонка мелкая, грязная:..

— Я смотрю вы его хорошо раскусили!

— Ему больше всего подходит прозвище Тухлый. Он и есть тухляк и снаружи и изнутри. Ему все время приходится свою мерзопакостность тщательно скрывать в себе, поэтому живет в постоянном напряжении, лишь пьяный и то редко раскрывает себя перед другими. Обычно он пьет лишь с теми кто от него зависит или наоборот — от кого он зависит. В первом случае похваляется своей эрудицией, а она у него достаточная, этого не отнимешь, давит на собутыльников, одним словом, главенствует за столом, во втором — осторожничает, проявляет якобы бдительность — мания преследования у него явно наличествует, но держится в рамках и старается понравиться, угодить вышестоящему. В таких случаях его натура проявляется скрытно: может дорогую вазу разбить, якобы случайно прожечь сигаретой ковер или шикарный диван, положить в карман что-нибудь ценное...

— Вы к каждому делу относитесь так тщательно? — спросил миллионер, с интересом глядя на него.

— Тут особый случай, — улыбнулся Иван. Рассказывать, что он наблюдал за Тухлым по просьбе Бобровникова он, конечно, не стал.

— Черт возьми, почему я терпел такую мразь возле себя? — нахмурился Андрей Семенович. — Говорили мне... Но мы ведь все считаем себя умнее всех и проницательнее. Я лишь недавно заметил, что он как попка повторяется, все его теории почерпнуты из статей или услышаны от умных людей, а выдает всегда за свое. Ладно, с подобными слабостями еще можно мириться, но украсть в моем кабинете из ящика письменного стола газовый пистолет и перстень — это у меня в голове не укладывается! Он ведь не мог не знать, что я так это не оставлю.

— Вы же говорите было много гостей, много выпивки, Тухлый рассчитывал, что подозрение падет на других. Да и как докажешь? У него любимая поговорка: не пойман не вор.

— Это верно, ко мне в кабинет поднимались многие — я приглашал потолковать...

— Вот он и решил, что подозревать можно любого, кто там был.

— И все равно я не дал ему повода не уважать меня! — разволновался Глобов. Он взглянул на дверь, хотел было кого-то позвать, но желтая дверь сама отворилась и появился чисто выбритый с рыжеватыми прилизанными волосами коротконогий Пал Палыч Болтунов. Он уже разделся в прихожей, был в сером костюме, под ним зеленый джемпер и белая рубашка с галстуком. Как на пустое место взглянул на Рогожина, неспешно подошел к миллионеру, протянул руку, но тот не подал свою. Даже не пошевелился. Ничего не дрогнуло в бесстрастном с голубыми глазами лице Тухлого. Он плавно опустил руку в карман пиджака, сел на стул, достал белый перочинный ножичек и завертел его в пальцах. Они у него тоже были короткими и поросшими светлыми редкими волосками. Ножичек поблескивал, пощелкивал.