Вильям Козлов - Дети ада

— Пей, если хочешь, — пробурчал шеф, отхлебывая пиво.

— Коньячку капельку с вашего позволения, — проговорил Тухлый, устраиваясь за столом напротив Рогожина. Легкое дрожание пальцев, когда он наливал коньяк из пузатой темной бутылки, выдавало или его волнение или вчерашнее похмелье. Лицо как обычно золотушного цвета, у носа небольшой порез бритвой. По-видимому, Болтунов бреется опасной бритвой, электрической так чисто не побреешься.

— Рогожин Иван Васильевич из агентства Дегтярева, — кивнул на детектива Глобов. — Ты его знаешь?

— Встречались у вас, — спокойно ответил Болтунов.

— Иван Васильевич выполняет некоторые мои деликатные поручения.

Тухлый молча налил еще рюмку коньяку, выпил, закусил долькой нарезанного на блюдце апельсина. Взгляд, которым он наградил Рогожина, ничего не выражал. Поставив рюмку на полированный желтый стол, снова стал играть ножичком. Тоже, видно, привычка. Уж завел бы себе янтарные четки. При его каменной физиономии это бы впечатляло.

В широкое квадратное окно в холл лился приглушенный капроновыми занавесями солнечный свет, он играл на хрустальных рюмках, заставил сиять подвески на люстре, на голубом ковре высветился замысловатый восточный орнамент. В раскрытую форточку залетел нахальный воробей, сделал один суматошный круг под деревянным потолком и снова вылетел.

— Один раз при мне сел на стол и поклевал крошки, — проговорил Андрей Семенович.

— Гнусная птица, — обронил Болтунов. Он смотрел на свою рюмку, будто решая, налить еще или подождать.

Глобов поерзал на стуле, неторопливо извлек из кармана крупный массивный перстень, небрежно положил на стол рядом с бутылкой коньяка.. Платиновая монограмма сверкнула и погасла — солнечный зайчик соскочил с перстня и весело заиграл на блестящем ножичке Болтунова. Движение его пальцев замедлилось, в глазах впервые что-то дрогнуло, на лбу собрались морщины. В таких случаях говорят, мол, слышно стало, как в его голове «заскрипели шестеренки». Потрясение было слишком велико, чтобы вот так сходу что-либо убедительное придумать.

— Ну и что ты скажешь? — недобро взглянул на него миллионер.

— Я вижу ваш перстень, — хрипло выдавил из себя Тухлый. — Но что это значит?

— Почему он оказался у тебя в машине, спрятанный под резиновым ковриком? Я хотел бы понять, что это значит, Пал Палыч?

Именно там сегодня утром нашел его Иван. Педантичный Болтунов пригнал к своему дому «девятку», а сам поднялся на пятый этаж в квартиру. Этого времени хватило детективу, чтобы проникнуть в машину и обыскать салон. Газовый пистолет был запрятан в примитивном тайничке под приборной торпедой. Когда Глобов обратился к ним с поручением расследовать кражу из его кабинета, Дегтярев сразу послал к нему Рогожина, как «специалиста» по делам миллионера. Не долго пришлось заниматься Ивану: из всех подозреваемых он быстро вышел на Тухлого. Помогло, конечно, то расследование, которое он недавно проводил для Бобровникова. Он уже неплохо изучил мелкого беса и никаких сомнений не было, что кража золотого перстня и газового пистолета — его работа. Нечто подобное он совершил и в Архангельске, когда был там в командировке с Бобровниковым. Ну а дальше дело техники: проникновение в машину (открыть ее не представляло труда, как и найти спрятанные там вещи). Тут фантазия Болтунова не шла дальше, чем у домохозяйки, прячущей свои сбережения под стопкой чистого белья в шкафу...

Тухлый как завороженный смотрел на желто светящийся перстень, глаза его с редкими рыжими ресницами стали белыми, тонкие губы скривились в вымученной улыбке.

— Может, мои недруги его туда подбросили? — неубедительно предположил он.

— И эту штуковину тоже? — как игрок козырную карту выложил из кармана на стол вороненый газовый пистолет германского производства Андрей Семенович.

Болтунов перевел тяжелый давящий взгляд, полный лютой ненависти, на Рогожина. Что-то, а в сообразительности ему не откажешь — понял, кто побывал в его запертой и с включенной сигнализацией «девятке». Иван спокойно выдержал его взгляд, улыбнулся. Может, следовало помолчать, но он не отказал себе в удовольствии сказать:

— В отличие от вас, Пал Палыч, я адскую зажигательную машинку не подложил в вашу машину.

Тухлый понял, что он имел в виду и промолчал, а Глобов удивился:

— Какую еще адскую машинку?

— Спросите у Пал Палыча, — сказал Иван.

— Я слушаю, — хмуро обронил Андрей Семенович. Он не смотрел на Тухлого — своего советника по издательско-культурным делам, открыл еще банку пива, налил в стакан. И датское пиво вспыхнуло в нем, как жидкое пламя — солнечный зайчик угодил прямо туда.

— Я могу считать себя уволенным? — сглотнув слюну, произнес Тухлый. — Написать заявление?

— Это было бы очень просто для тебя... — остановил на нем тяжелый взгляд миллионер. — До чего же хитрый мелкий бес! — он повернул массивную голову к Рогожину. — Ни рубля не внес в нашу фирму, а является членом двух-трех доходных предприятий. Знаете какая у него зарплата, не считая комиссионных? Пять тысяч.

— Сейчас это уже не деньги, — по-прежнему крутя в пальцах ножичек, сказал Болтунов.

— Да-а, цены на все растут... — протянул Андрей Семенович. — Я ведь собирался тебе повысить оклад.

Тут дверь распахнулась и показался один из охранников, которого Иван видел у ворот.

— Шеф, там чью-то красную «девятку» на нашей стоянке грузовик задел, — озабоченно сказал он.

— Только задел? — переведя с него взгляд на Болтунова, спросил Глобов.

— По правде говоря, весь правый бок разворотил и лобовое стекло вдребезги!

Пал Палыч медленно поднялся со стула, ножичек мягко упал на ковер. Он нагнулся, поднял его, но в карман не положил. Иван видел как напряглась его короткая шея, заиграли скулы. И все-таки надо отдать должное его выдержке: не запаниковал, не бросился опрометью из холла. Все так же стоял и вертел ножичек в пальцах. Побледнело его лицо или нет — это понять было трудно, оно всегда у него бледное.

— Теперь за ремонт машины дерут три шкуры, — насмешливо продолжал Андрей Семенович. — Знаете во сколько мне обошелся ремонт «семерки»? — он снова повернул голову к Ивану. — В тридцать тысяч... Кстати, за ремонт, пожалуй, ты заплатишь, Пал Палыч. Ведь ты разбил мою машину, когда мы месяц назад возвращались из дачного поселка. Я тебе простил, но... — он взглянул на перстень и пистолет. — При данных обстоятельствах, думаю, это было бы ошибкой. Деньги внесешь на нашу станцию технического обслуживания в недельный срок.

— Где я столько возьму? — голос Болтунова дрогнул, а ножичек замер в руке.

— Продай «БМВ», — посоветовал Глобов. — Я думаю, иномарка сейчас потянет больше чем на три сотни тысяч. Хватит на ремонт моей «семерки» и твоей «девятки».