Сергей Яковлев - Советник на зиму

А в самом конце этого небывало тяжелого рабочего дня, когда Маргарита Разумовна, проводив домой Потапа Степановича, вздохнула и мысленно перекрестилась, полагая, что уж теперь-то до самого понедельника ничего гадкого не случится, — ее дверь распахнулась с треском от мощного пинка, в кабинет влетела толстая Оксана Кокурина в форменном кителе с погонами и заорала:

— Не двигаться! Руки на стол!

Пока ошеломленная Маргарита Разумовна, как какая-нибудь преступница, сидела сложив ручки под взглядами сгрудившейся в дверях челяди (там были ее шофер Вовочка, машинистка Гадина, пара уборщиц), Кокурина безошибочно выдвинула именно тот ящик стола, где лежало сверху заявление Козлова об отпуске. (Маргарита Разумовна имела глупость подделать на нем визу и подпись Потапа Степановича, как нередко поступала и раньше с второстепенными, дежурными бумагами, желая избавить старика от канцелярской рутины. Делалось это, конечно, всегда с ведома губернатора.) Торжествующе спрятав найденный лист в портфель, Оксана Микитовна двинулась прямо к шкафу, где стояла пыльная бутылка, и с пугающими предосторожностями, прихватив горлышко двумя пальцами через носовой платок, опустила ее в заранее приготовленный полиэтиленовый пакет.

После этого стоявшим в дверях понятым было велено подписать протокол. Перед Маргаритой Разумовной Кокурина тоже кинула какую-то бумагу, повелительно ткнув в нее жирным пальцем, и та, подавленная страхом и унижением, не глядя поставила закорючку.

Сразу после ухода Кокуриной с вещдоками Маргарита Разумовна испытала едва ли не радость, что легко отделалась, — вероятно, ей казалось, что ее должны были заковать в наручники и увезти. Минут десять в совершенной эйфории, то и дело заливаясь звонким смехом, она обсуждала с Вовочкой достоинства и недостатки системы курсовой стабилизации в новом «мерседесе»; еще через пять минут Гадина уже бегала по этажам в поисках аптечки; а спустя полчаса Аршак Манвелович, всегда сидевший на работе допоздна, на свой страх и риск набирал номер домашнего телефона губернатора.

Потап Степанович говорить со своим управделами не захотел, велел передать трубку Маргарите Разумовне. Хохоча и рыдая вместе с ней над ее истеричным рассказом, он, чувствуя за собой вину, клятвенно пообещал сделать Постиле внушение, добиться для Кокуриной строгача, а завхоза, несмотря на его прыть и смекалку, лишить десяти процентов квартальной премии.

Кажется, ничего более отрезвляющего и придумать было нельзя; на Маргариту Разумовну будто вылили ушат холодной воды. Она насмешливо вымолвила: «Спасибо, вот уж порадовали так порадовали!» — и пророчески добавила: если он, губернатор, уже не в силах защитить самых близких и преданных — значит, его власти пришел конец.

Весь вечер и два последовавших выходных дня Потап Степанович добросовестно пытался дозвониться до прокурора Постилы, отвлекаясь только на звонки Маргарите Разумовне, чтобы справиться о ее здоровье. Он продолжал перед ней храбриться, и Касаткиной, наконец, стало жаль беспомощного старика. Она попросила его больше не тревожиться и не унижаться ради нее перед мелкими нечистоплотными людишками.

Утром в понедельник Постила соизволила поднять трубку. Она сразу резко осадила накинувшегося было на нее с упреками Потапа Степановича, заявив, что он не имеет права давить на следственные органы. Кокурина действовала строго в рамках действующего уголовно-процессуального кодекса на основании ее, Постилы, постановления, производя выемку документов и предметов сразу по нескольким уголовным делам, в том числе об умышленном причинении вреда здоровью губернатора. Все необходимые формальности при этом были соблюдены, включая присутствие понятых и вручение Касаткиной под расписку копии протокола.

Потап Степанович со свойственным ему сарказмом заметил, что наибольший вред его здоровью нанесли, к сожалению, необдуманные действия прокурорских работников, устроивших на пустом месте такую бучу. Он напомнил Постиле о назначенном на сегодня разбирательстве дела советника Низговорова и настоятельно попросил ее изложить на заседании все доводы обвинения, чтобы раз и навсегда покончить с этой затянувшейся историей. Постила, по привычке загадочно хмыкнув в ответ, сказала, что она, конечно, обязательно приедет поглядеть на это шоу и задаст Низговорову пару вопросов, но скорее как свидетелю, чем как обвиняемому; в целом затея с досудебным разбирательством кажется ей никчемной, потому что Низговоров, по ее сведениям, готов сотрудничать с органами и отделается, скорее всего, минимальным сроком, подпадающим под амнистию; зато каждый день открываются все новые обстоятельства, бросающие тень на других ближайших сотрудников Потапа Степановича и даже на него самого, и куда заведет дознание, не знает сегодня никто, в том числе и она сама, так что ничем порадовать губернатора не может и скорых выводов не обещает. К тому же существует тайна следствия… Потап Степанович, начиная выходить из себя, поинтересовался, кто еще подозревается в покушении на него и почему злодеи столь бессильны, что он до сих пор жив-здоров, даже отвечает на звонки, чего не скажешь о Постиле? Та спокойно возразила, что преступники умнее, чем это кажется Потапу Степановичу. Смерть губернатора на данном этапе им невыгодна. Достаточно усыпить его бдительность ласками и лестью или опоить каким-нибудь зельем и на определенный срок вывести из строя. За это время можно успеть, например, сровнять бульдозером остатки сгоревшего дома, уничтожая важные улики, или войти в сговор с похитителем крупной суммы денег и подделать визу губернатора на заявлении об отпуске…

Губернатор, как известно, был не только умен и проницателен по отношению к людям, но и по-старчески подозрителен. К тому же он легко поддавался внушению. События немедленно повернулись к нему другой стороной, и новая точка зрения показалась убедительной. Для острастки он строго спросил, сознает ли Постила далеко идущие последствия своего заявления и готова ли нести за него ответственность? Да, она вполне сознает и всегда готова. После этого ему не оставалось ничего кроме как в бессильном гневе бросить трубку.

В самом скверном расположении духа Потап Степанович спустился во двор к машине (он говорил с Постилой из дома, перед выездом на работу) — и увидел среди привычных охранников рослого молодого человека с перебитым носом, шрамом на подбородке и пугающим взглядом. Губернатор раздраженно спросил начальника охраны, откуда взялись посторонние. Тот смутился, но напомнил Потапу Степановичу, что на днях этот господин уже появлялся здесь вместе с олигархом Алексеем Максимовичем Лиходеевым и был принят губернатором весьма ласково… В это время «господин» приблизился, за плечо отодвинул начальника охраны в сторону, назвался Димой и сказал, что в целях безопасности губернатора он будет отныне находиться при нем неотлучно — до тех пор, пока Потап Степанович не выплатит задолженность.