Сергей Яковлев - Советник на зиму

— Но в общеполитическом плане…

— В общеполитическом — дело другое. В общеполитическом вы главнее.

— Кадровая политика тоже в моем ведении?

Потап Степанович призадумался.

— Отчасти — да.

— Тогда я хотел бы дополнительно набрать инициативных работников, чтобы закрыть оголенные участки.

— У вас появились лишние деньги? — Асмолевский вставил шпильку.

— Если уволить ваших телохранителей — появятся. Вы знаете, сколько просителей скопилось в башне? Вы лично приняли хотя бы одного? Знаете, чем все это может кончиться?

Низговоров заметил, как встревожился при последних его словах губернатор.

— Раньше с ними разбирались городские советники, — пояснила для Потапа Степановича Маргарита Разумовна.

— Почему — «советники»? — нелогично вскричал Потап Степанович. — Кому и что они советовали? Я не получал от них советов. Вот вы, — он повернулся к Низговорову, — действительно мой советник!

Польщенный Низговоров перевел дух. Маргарита Разумовна тонко улыбнулась. Асмолевский сказал:

— Потап Степанович, у нас нет ни одной вакансии! Даже ваш советник пока за штатом…

— Перестаньте, Валя! — по-свойски оборвала его Маргарита Разумовна. — У Кудряшова был огромный штат чиновников! Теперь их работа легла на наши плечи, мы можем забрать себе эти вакансии.

— Значит, так, — решил Потап Степанович. — Просителями займемся отдельно. Соберем кабинет в полном составе. Занесите это в план! — приказал Асмолевскому. — А вы, — обратился к Низговорову, — должны разрабатывать стратегию! Какие у вас предложения?

— Ну, скажем… — Низговоров сделал вид, что думает. — Создать департамент торговли! Сегодня, ввиду угрозы голода, это очень важно.

— Согласен. Еще?

Пока шла, что называется, карта в руки, Низговоров вынужден был соображать на лету, так что язык опережал мысли. Но именно тогда впервые блеснула перед ним заманчивая идея собрать вокруг себя единомышленников.

— Для серьезных преобразований нужна мозговая поддержка. Группа ответственных экспертов. Проект в стадии доработки, я вам доложу о нем отдельно. А пока хочу взять на работу кое-кого из обслуживающего персонала…

Самым трудным было произнести эти последние, главные слова небрежно и как бы между прочим. Пожалуй, никто кроме Маргариты Разумовны не заметил, как при этом кровь бросилась в лицо Низговорову.

— Это мелочи! — Потап Степанович расщедрился. — Обсудите с Аршаком Манвеловичем, скажете, что я разрешил…

Когда расходились, заинтригованная Маргарита Разумовна подхватила Низговорова под руку, увлекла в свой кабинет.

— Я рада за вас. Потап Степанович просто души в вас не чает. Между нами: он уже в возрасте. Нехорошо так говорить, конечно, и дай Бог ему здоровья, но… Так или иначе, ему придется думать о преемнике. Вы удачно съездили в больницу, об этом говорят в городе. Людям вы нравитесь… Кого прочите министром торговли?

Говорить или не говорить? Низговоров был рад, что удалось избежать упоминания имени на совещании у губернатора. Трудно вообразить, что бы выкинул Асмолевский… Но, с другой стороны, дальше хранить секрет не имело смысла. Зато откровенностью можно подкупить Маргариту Разумовну, любящую все узнавать первой.

— Вам это имя едва ли скажет много… Щупатый, предприниматель. У него большой опыт в торговле.

Маргарита Разумовна выразила на лице разочарование. Протянула:

— Мне говорили, он педри…

— Что-что? Его зовут Никита.

— Гомик. Вы хоть знаете, что это такое? Имейте в виду, кое-кто уже зачислил вас в его постоянные партнеры!

Это было как обухом по голове. Низговоров вспомнил услышанную однажды от Маргариты Разумовны поговорку, машинально ввернул:

— На каждый роток…

— Фу, Вадим! От этого же бывает спид!

Похоже, она не шутила. Обижаться? Оправдываться? Топать ногами? Только усиливать подозрения, выставлять себя совсем уж в смешном виде. Все это было похоже на какой-то… вот, «отстрел». Он часто слышал на улице это ставшее популярным словечко. Его «отстрелили». Уничтожили. В очередной раз лишили опоры. И сделал это человек, в котором он видел союзника! И ведь так будет повторяться изо дня в день… Он брезгливо выбрался из глубокого мягкого кресла, молча направился к двери.

— Какой же вы неучтивый! А у меня для вас, между прочим, хорошая новость. Вам берут машинистку!

В тот же вечер, немного оправившись от удара, Низговоров, сославшись на разрешение губернатора, попросил Аршака Манвеловича взять на работу одну вдову. Бабулян вслух раскинул мозгами: получалось, что в башне есть вакансия уборщицы, и как раз на том этаже, где живет Низговоров. Такое странное совпадение Низговорова не обрадовало (похоже, Бабулян ждал совсем иной реакции), но он не роптал и думал только о том, как передать Маранте важную для Алисы весть.

Машинистка появилась на другой день. Это оказалась знакомая Низговорову тощая старуха с хриплым булькающим голосом, которую он когда-то назвал про себя «театралкой». По-настоящему ее звали Гадина. Тамара Семеновна Гадина. Кто и почему взял ее на работу в администрацию, осталось неизвестным. Гадину посадили прямо в коридоре возле двери его кабинета, где она медленно стучала по разбитым клавишам старой машинки темным кривым пальцем, подозрительно изучая всех входивших и выходивших. Машинкой она владела плохо.

Щупатый почему-то не удивился, что его берут министром торговли, принял это как должное. Вскоре после оформления приказа он уже ошалело носился по коридорам, едва замечая Низговорова, и тот собственными ушами слышал, как Негробов по поводу какой-то бумаги сказал Аршаку Манвеловичу:

— Это мы подпишем у Щупа!

После осторожных расспросов Низговоров выяснил, что записку Щупатый получил на улице из рук незнакомого ему парня (по описанию — брата Алисы) и понятия не имел, кем она послана. Никакого канала обратной связи у него не было. Можно было, конечно, отправить на кладбище машину с мигалкой и фельдъегерем и привезти сюда Алису, как когда-то привезли самого Низговорова, но — не много ли чести для уборщицы? Да и не хотелось Низговорову обходить Маранту как связующее звено. В конце концов, не для вдовы же он старался! Сам не желая себе признаться, он все это время, с того дня, как стал советником, втайне надеялся вернуть расположение Маранты, уповая на свое новое высокое звание. И то, что Маранта первая сделала шаг навстречу, только укрепило надежды. В сотый раз перебирая в уме фразы наизусть затверженной записки, он даже находил в них покаянные нотки.

Через пару дней Низговоров держал в руках первый неряшливо отпечатанный Гадиной документ, которому, несмотря на многочисленные ошибки, предстояло стать его неразлучным спутником на тяжелом, чреватом неожиданностями и опасностями служебном поприще. Это был список сотрудников администрации. Начинался он с высшего руководства: