Виктор Уманский - Борьба или бегство

Днём я не мог толком сосредоточиться на делах и попросту убивал время. А около трёх, когда уже пора было выходить, Надя написала и перенесла встречу на пять.

Вопреки обыкновению, оделся я прилично: рубашка, брюки, пальто. После дождя, который продолжался и в первой половине дня, на улице стало гораздо прохладнее. Земля была мокрой, и приходилось старательно обходить лужи. Солнце то показывалось из-за облаков, то скрывалось снова.

Встретились мы на Арбате. Надя была в новом тёмно-синем пальто и стильных чёрных брюках. Мне показалось, что она немного похудела, а ещё — замёрзла. Вид у неё был очень серьёзный. Учитывая опыт предыдущей встречи, я не стал приставать к ней с нежностями, а только коротко обнял, приветствуя.

— Отлично выглядишь, — сказал я банальность.

— Спасибо, ты тоже. Давай где-нибудь посидим?

Я с радостью прогулялся бы по центру, но морозить Надю сверх меры в мои планы не входило.

— Без проблем.

Я повёл рукой, приглашая Надю с собой. За несколько минут, которые занял у нас путь до кофейни, никто из нас не произнёс ни слова. Я придерживался выжидательной тактики, Надя тоже не торопилась начать беседу. Я потянул ручку, открывая перед ней дверь.

Мы прошли вглубь зала. Народу здесь было прилично, но нам повезло: из-за столика у окна как раз вставали люди.

Под пальто на Наде оказалась белоснежная узкая рубашка. Верхние несколько пуговиц были расстёгнуты, открывая шею и часть груди. Выглядело это потрясающе.

Пока официантка протирала стол и раскладывала перед нами меню, Надя смотрела в окно, а я — на неё. Я был странно спокоен, даже отрешён. Все мысли о наших отношениях были передуманы по многу раз, внутренние вопросы — разрешены, решения — приняты. Оставалось только держаться выбранного курса.

— Готовы сразу заказать что-нибудь?

Надя всё так же молча смотрела в окно.

— Два кофе, пожалуйста, — сказал я.

— Какой?

— Пусть будет капучино.

Кивнув, официантка удалилась. Надя повернулась ко мне. Руки она положила на тёмную поверхность стола, сцепив пальцы.

— Миша, мне надо сказать тебе кое-что очень важное. Хочу, чтобы ты знал: решение далось мне нелегко. Но я надеюсь, ты меня поймёшь.

— Слушаю.

— Мне предложили поработать на проекте в Сиднее.

— Ого! Поздравляю. Дизайн?

— Да. Контракт заключается на год. Я пока не подписала его, но собираюсь подписать в понедельник. Я готовлюсь к этому уже довольно давно. Недавно сдала TOEFL 33 33 TOEFL (Test of English as a Foreign Language) — стандартизованный тест на знание английского языка. .

— Успешно?

— Нужный минимум есть. В любом случае, после того, как контракт завершится, я собираюсь попробовать остаться там. Я изучила этот вопрос: в Сиднее много возможностей для работы, а в Австралии в целом нормальные условия для эмиграции.

Она опустила взгляд. Я вытащил из подставки зубочистку и задумчиво покрутил её в пальцах. Затем постучал кончиком по столу.

— Что ж, я поздравляю! Сможешь пообщаться с кенгуру. Только лучше не жги мостов — мало ли, не понравится.

Она не улыбнулась.

— Надя, что тебя тревожит? — мягко спросил я.

Она ответила очень тихо:

— То, что мы расстаёмся навсегда.

Вот тут я рассмеялся:

— Почему это навсегда? Или ты думаешь, океан для меня преграда? Да я с радостью приеду в гости — если позовёшь, конечно! И, конечно, я с радостью останусь там жить. Что стоит найти работу программисту? А мой дом там, где ты.

— В том-то и дело, Миша, — Надя подняла голову. В её глазах была такая мука, что я осёкся. — Я не хочу, чтобы ты приезжал. Даже если у меня не получится остаться в Австралии, или я просто захочу вернуться в Москву — мы с тобой больше не встретимся. Так будет лучше.

— Чем это будет лучше? Я же люблю тебя!

— Знаю. Но мы не сможем быть вместе. Я никогда больше не смогу… просто доверять. И если мы даже будем просто общаться… Я никогда не смогу забыть тебя и начать новую жизнь.

— Надя, я изменился! — с жаром воскликнул я. Взял её руки — она не убрала их, но они оказались холодными и безжизненными. — Ты не знаешь всего, что со мной было. Я докажу, что мне можно доверять, и всю жизнь буду рядом. Всё, чего я хочу — сделать тебя счастливой!

— Дело не в этом, — в её голосе зазвучала неподдельная горечь. — Даже если ты всегда будешь рядом, ты уже не сможешь вернуть того, что было. И я не смогу.

— Никто не может вернуть того, что было, так мир устроен. Но мы можем создать будущее, которое будет гораздо лучше!

— Да, Мишенька. Уверена, у тебя это получится. И у меня получится — если я буду свободна.

— Ты любишь меня?

— Люблю. И не разлюбливаю. Но я очень хочу, чтобы мы оба были счастливы. А я не смогу быть счастлива с тобой.

— А я не смогу быть счастлив без тебя.

— Сможешь. Я знаю это. Ты самый сильный человек из всех, кого я встречала.

Я горько рассмеялся, отпустив её руки и спрятав лицо в ладони.

— Все последние месяцы я мечтал…

— Довольно! — внезапно выпалила Надя. — Миша, это не приведёт ни к чему хорошему. Я очень хочу сделать всё правильно. Скажи, я дорога тебе?

— Ты для меня самый дорогой человек на свете.

— И ты говоришь, что готов сделать всё, чтобы я была счастлива. Это так?

— Да.

— Обещаешь?

— Слово чести.

— Тогда сделай кое-что для меня, пожалуйста. Мне это очень нужно. Я сейчас уйду и прошу тебя не ходить за мной — посиди здесь ещё хотя бы полчаса. Не пиши мне и не звони. Живи своей жизнью и будь счастлив. Ты — самое прекрасное, что со мной было.

Надя порывисто встала, подхватила пальто и ушла мне за спину — к выходу из кофейни. Я не стал оборачиваться и преследовать её, а только сидел и молча смотрел на стенку перед собой. Потом рассеянно перевёл взгляд в окно. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я услышал:

— Ваш кофе, пожалуйста.

Официантка расставила чашки на столе и отошла. Я взял ложечку и помешал свой кофе. Обхватил чашку руками, чтобы согреть ладони. Чашка была маленькой, и мне было неудобно. Забавно: моя мечта только что разрушилась, любимая девушка ушла навсегда, а я словно бы смотрел на себя со стороны и до сих пор ничего не чувствовал. Мозг ещё не успел толком воспринять полученную информацию.

С того дня, как я понял, сколь глубокую рану нанёс Наде, я был несчастен, и исправление ошибки прошлого до сих пор было моей единственной целью. Я мечтал, чтобы впредь Надя была счастлива — что ж, она, похоже, готова была своими руками создать это счастье. Я чувствовал себя ей обязанным и сделал всё необходимое, чтобы вернуть отношения. В письме, написанном после возвращения из Хибин, я без малого предлагал Наде свою жизнь, а затем изо всех сил старался возобновить общение. Мне не в чем было себя упрекнуть, но речь шла не о том, что я недостаточно старался, стремясь исправить ошибку. Нет, просто ошибка оказалась слишком тяжела. Я вдруг почувствовал: пусть Надя согласилась бы быть со мной или нашла бы новую любовь, да пусть бы она хоть никогда в жизни больше не страдала — это всё равно не могло забрать всю боль, которую я уже принёс ей. Со всей ясностью я осознал: исправить это было не под силу никому и ничему.