Кит Стюарт - Дни чудес

– С ней все в порядке, – прошептала Салли.

– Итак, шоу начинается в одиннадцать часов утра и заканчивается в девять вечера! – прокричала Анна. – Все участники могут получить бесплатный чай и кофе в соседней палатке. Справа и слева от сцены есть гримерки для мужчин и женщин, огороженные простынями, так что постарайтесь вести себя благоразумно. Всем приятного дня!

Последовал очередной всплеск аплодисментов.

– О-о, чуть не забыла! Находящаяся по соседству компания по производству сидра «Хмельная хрюшка» предлагает для актеров сидр по сниженной цене – один фунт за пинту. Вам следует лишь показать свой актерский пропуск!

На этот раз послышались громкие одобрительные возгласы, и почти сразу последовал массовый исход из шатра.

– Разве это хорошая идея? – спросил Тед. – Долгий жаркий день, возбужденные актеры, дешевая выпивка? Похоже, что… – (Однако Шон, Джеймс и Рейчел с подружками уже подходили бочком к очереди, выстроившейся у палатки с сидром.) – Не важно, – вздохнул Тед.

Полчаса спустя началось представление. Горстка любопытствующих гостей фестиваля забрела через широко распахнутый вход в шатер, предлагающий тень, огромные круглые подушки для сидения – и, кто знает, быть может, даже развлечение. Сначала на сцене развернулся бурный эпизод из пьесы Конгрива «Так поступают в свете», хорошо сыгранный театральной труппой из Корнуолла, одетой в великолепные костюмы той блестящей эпохи. Они явно намеревались покрасоваться, поскольку на сцене было гораздо больше актеров, чем предусматривал сценарий. Зрители наслаждались непристойной возней на сцене и одарили актеров щедрыми аплодисментами. Однако вслед за этим как-то не к месту был показан отрывок из «Привидений» Ибсена, в котором Освальд сообщает матери, что болен сифилисом и сходит с ума. Остается только гадать, почему актеры из прибрежного городка Уэстон-сьюпер-Мэр посчитали этот эпизод подходящим для летнего фестиваля, однако актеры, одетые в черные водолазки, исполняли свои роли с мрачной решимостью.

Я выскользнул из шатра во время эпизода из «Любителей истории» Алана Беннетта, сыгранного женской театральной труппой, чтобы попытаться позвонить Ханне.

Связь устанавливалась страшно долго, а потом я с трудом слышал ее голос.

– АЛЛО? ХАННА?

– Ал… Папа!.. Не… – Длительный шум. -

…Актерский состав?

– ЧТО?

– …(атмосферные помехи)… по телевизору… Но… Перестань, все хорошо.

Хорошо? Что хорошо? Что случилось?

– ХАННА, Я ТЕБЯ ПОЧТИ НЕ СЛЫШУ. ВСЕ В ПОРЯДКЕ?

– Упал… Ничего…

– ЧТО? ТЫ УПАЛА?

– НЕТ! ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ЗАНИМАЙСЯ СВОИМ… ФЕСТИВАЛЕМ, ТЫ ЗАКОНЧЕННЫЙ… (помехи, похожие на сердитое жужжание осы).

На этих словах линия вырубилась. Уставившись на экран, я раздумывал, не перезвонить ли, но потом послал эсэмэску. Был слышен смех, снова аплодисменты, и теперь между театром и палаткой с сидром постоянно двигался поток актеров в театральных костюмах, напоминающих подвыпивших рабочих муравьев. Я заметил трех мамочек из нашей труппы, которые тащились мимо с двумя пинтами каждая и хрипло смеялись. От жары все вокруг мерцало. Я чувствовал, как у меня по спине струится пот. С недоумением спрашивал я себя, что я делаю здесь, на этом поле, за много миль от дома.

До нашего первого представления оставалось еще два часа. Так называемый генератор случайных чисел выбрал эпизод из «Шума за сценой» – тот самый, который предложила Салли, чтобы умело замаскировать возможную некомпетентность драмкружка. Когда дошло до игры, актеры оказались вполне компетентны. Джеймс здорово сыграл борющегося режиссера, Салли отличилась в роли разочарованной актрисы средних лет Дотти Отли, а Рейчел великолепно сыграла неуверенную в себе старлетку Брук Эштон – пусть даже ее чуточку качало во время действия. В шумном шатре большинство реплик терялось, но тем не менее зрители аплодировали, и в конце даже прозвучали приветственные возгласы.

Эй, может быть, все у нас получится, подумал я. Может быть, мы ничего не испортим.

Именно с этого момента все пошло наперекосяк.

Следующий эпизод – сцену обольщения из «Ричарда III» – пришлось остановить, потому что кто-то из зрителей все время кричал леди Анне: «Он у тебя за спиной!» Тогда Ричард III слез со сцены и принялся лупцевать правонарушителя, пока его не утихомирили два участника труппы «Тотнес драма», схватив за фальшивый горб. Кто-то наткнулся на полотнища, отгораживающие зону переодевания, и, свалив их вниз, выставил на обозрение трех участников хора из «Царя Эдипа». Между двумя бристольскими театральными клубами возникла стычка по поводу переманивания талантов, несомненно вызвавшая долго не утихающее негодование.

Пойдя вперед, Салли вклинилась между буйными актерами в растрепанной одежде. Публика начала покидать шатер.

– Здесь творится какое-то безумие, – сказала она. – Позвоню Джею. Он пошел слушать оркестр. Надо предупредить его, чтобы не возвращался. Здесь дерутся взрослые мужчины. Некоторые из них в тогах. Как будто с обществом опять полемизируют Молодые консерваторы.

К нам подскочили краснолицые, возбужденные Джеймс и Шон, дыша парами сидра, и рухнули на землю. У входа в шатер стояли охранники, помогая людям выйти. Мимо прошла пожилая женщина в платье Викторианской эпохи, бормоча что-то о позоре происходящего.

– Оказывается, в этом сидре девять процентов крепости, – сказал Джеймс. – Неудивительно, что все упились в хлам.

– Видите табло со случайными номерами? – завопил Шон.

Мы все посмотрели. Вместо отображения номера на табло мелькнула надпись: «Блэр – придурок». Анна устремилась на сцену с мегафоном, но никто ее не услышал. Дерек выхватил у нее мегафон.

– Кто испортил мой генератор случайных чисел? – завопил он.

Кто-то из зрителей прокричал:

– Нет такой штуки, как генератор случайных чисел!

Анна вновь завладела мегафоном.

– Сейчас будет короткий перерыв! – выкрикнула она; по воздуху пролетел замысловато уложенный парик, задев ее плечо. – Полагаю, некоторые участники театральных трупп страдают от солнечного удара.

– Ну… – начал Тед. – Уверен, все у них наладится.

Он встал, и все прочие последовали его примеру. Я тоже с трудом поднялся. Все происходящее меня раздражало, но постепенно возобладала курьезность ситуации. Будь здесь Ханна, она бы посмеялась. Вновь вспомнив о ней, я вдруг ощутил странное чувство ответственности, побуждающее проникнуться ее духом анархии, как сделала бы она сама, только если бы после я смог рассказать ей об этом. При взгляде на происходящее в шатре меня распирало от безудержного веселья. Двое мужчин в обтрепанном одеянии шекспировской эпохи теперь целовались на сцене, в то время как актеры труппы «Пинтер», размахивая пластмассовыми пистолетами, спорили с охранником. Пожилая женщина, которую мы раньше видели выходящей из шатра, теперь вернулась с пинтой в руке, в сопровождении двоих совсем молодых парней в изорванной солдатской форме. У нее на голове был шлем викингов. Все это походило на сцену из какого-то фильма Дерека Джармена. Мы заметили, что за сценой две несущие балки начали опасно наклоняться, увлекая за собой вниз крышу.