Андрей Углицких - На окраине Перми жил студент ПГМИ

Всё и обо всех знающий интернет сохранил единственное упоминание об этом специалисте: «В 1932—1951г. кафедрой руководил профессор Соколов Б. М. (из г. Воронеж). В 1943 г. он издал монографию „Общая ганглиология“. Было защищено 10 кандидатских диссертаций по морфологии вегетативной нервной системы (Шварева М. Н., Лядова Н. Д., Иванова Е. И. и др.)». 37 37 [Прим.: http://www.psma.ru/index.php/akademiya/fakultety/lechebnyj/kafedry/35-kafedra-anatomii-cheloveka-s-kursom-klinicheskoj-limfologii.html].

При этом, даже имени — отчества Шваревой я, к стыду своему, уже не помню. То ли Марья, то ли Мария Николаевна… Неизвестны мне и даты ее жизни. Можно лишь попытаться хотя бы приблизительно прикинуть ее возраст (по состоянию на начало 1974 года), наивно полагая, что кандидатские диссертации тогда защищали в тридцать, примерно, лет. Стало быть, было этому анатомическому доценту в 1974 году примерно лет около …шестидесяти!

Всего — навсего!? Почти столько же, сколько и мне сейчас!? Быть того не может!

А ведь казалась тогда нам, тогдашним восемнадцатилетним мальчишкам и девчонкам, легендарный доцент Шварева едва ли не такой же древностью, как Древний Рим, там, или же Египет времен фараона Тутанхамона!

Педфаковцы — младшекурсники. Слева направо: Андрей Углицких, Сергей Копылов, Владимир Машковцев (крайний справа). У входа в главный корпус ПГМИ. Предположительно, конец зимы — начало весны 1973 г. Из архива А. Углицких

Но почему же это так важно — не забыть именно об этом анатоме и педагоге?

Да потому, хотя бы, что была М. Н. Шварева действительно одним из самых лучших знатоков человеческого тела. Профессионалом высочайшей пробы.

Не вина этого строгого преподавателя, сталинской еще школы, «закваски», этого истинного рыцаря анатомии, что она не только сама хорошо знала свой предмет, свою научную дисциплину, но еще требовала от студентов, почти такого же, как и у нее самой, уровня и качества анатомических знаний.

Это, как вы понимаете, у подавляющего числа обучающихся особой радости не вызывало. Не могло ее вызывать! По определению. По одной простой причине: знать анатомию, как доцент М. Н. Шварева, конечно же, могла только сама доцент М. Н. Шварева, да, еще Господь Бог!

При этом, упорствуя в своем анатомическом «максимализме», Шварева совершенно не учитывала того очевидного обстоятельства, что студенты, в массе своей, вовсе не собирались становиться ни анатомами, ни патологоанатомами! Они просто хотели быть практикующими врачами. Резонно полагая что анатомия для лечебной практики, несмотря на всю важность ее, все — таки, имеет, больше, именно прикладной характер.

Доцент же настаивала именно на фундаментальной «исключительности», торжестве анатомии человека над всем и вся. Вот это вот, идеологическое «противоречие», расхождение и превращало порой тогдашние сдачи экзамена по анатомии в настоящие «мамаевы побоища», в поля сражений Да, да, было так…

Сказать, что студенты боялись Шваревой — не сказать ничего! Как черти ладана! Панически! Ведь для подавляющего большинства из них встреча на экзамене с прославленным доцентом по своим последствиям зачастую была сопоставима со столкновением несчастного «Титаника» со своим айсбергом!

Сколько, сколько было отчислено обучающихся из медицинского института, благодаря принципиальному «перфекционизму» великой Шваревой не знает никто.

Лично я полагаю, что очень и очень много!

Пользуясь случаем, хочу внести пять своих «воспоминательных» «копеек» в копилку рассказов об этой легенде кафедры анатомии человека.

…Сессия. Экзамен идет уже несколько часов. Полный коридор «сдающихся» студентов. Они густо облепили подоконники и лестницы, они торчат у дверей в аудиторию, ожидая своей очереди на вход.

Студенты уже знают, что для многих из них сегодняшний экзамен станет сущим, огромным разочарованием. Именно потому, что сегодня принимает Шварева. И еще потому, что сегодня Шварева, как говорится, в «ударе».

Знают, потому, что сегодняшнее «истязание младенцев» продолжается уже третий или четвертый час. Потому, что «двойки» поставленные мэтром анатомии, сыплются и сыплются сегодня, как из рога изобилия.

Но долгу время, а потехе — час: наступает, таки, обеденный перерыв и у самих экзаменаторов. Они, ведь, тоже устают, им также надо подкрепиться, набраться сил.

Вот дверь в экзаменационную аудиторию неожиданно распахивается, и в дверном проеме показывается М. Н. Шварева. Это производит настоящий фурор.

Грозный доцент молча обводит медленным, ничего не выражающим взглядом, плотную толпу застывших, парализованных от ужаса, студентов.

Которая под этим взглядом начинает растворяться, редеть. Таять, на глазах, буквально. Как тает почти мгновенно кусочек сахара — рафинада, брошенный в крутой кипяток. И вот, по прошествии всего нескольких секунд, перед прославленным преподавателем уже образуется свободное пространство, достаточное для начала движения.

Шварева начинает неспешное шествие.

А студенческая масса продолжает и продолжает «убывать», таять, освобождая и освобождая все новые и новые территории. Активно вжимаясь в стены, подоконники, в лестничные марши…

Доцент идет, внешне чем — то напоминая тот самый айсберг, погубившей некогда «Титаник»: невысокая, тучноватая, идет — с одышкой, идет медленно, по — утиному, вперевалку, с видимым трудом…

Первая! Вечная! Единственная!

И — тишина вокруг! Абсолютная! Невероятная. В этой немыслимой тишине слышно лишь шарканье ног Шваревой, сопровождаемое ее задышливым дыханием.

Разговоры, шушуканье, смешки, возгласы — все закончилось! Все осталось там, в той, еще «мирной», «дошваревской» жизни. Словно бы кто — то взял и вывернул ручку «громкость звука» у работающего радиоприемника, перевел ее в самое крайнее левое положение! Словно ты сейчас находишься на просмотре какого — то немого фильма: «изображение» имеется, а звук — отсутствует. (О таких мгновениях в компаниях нынче стало принято говорить: «Ну, вот, кажется, еще один милиционер родился!»).

Такой вот эффект!

И лишь тогда, когда за доцентом, скрипя, закрывается, наконец, массивная дверь с косо прикрепленной табличкой «Ассистентская», «студенческий» коридор начинал понемногу «оттаивать», оживать.

Снова на грешную землю возвращалась жизнь, «появляясь» из небытия…

Заново, как бы из ниоткуда. Поначалу появлялись, возникали единичные, робкие человеческие голоса, потом «образовывался», возрождался шелест перелистываемых страниц конспектов и учебников, и лишь следом за этим — как бы в итоге уже окончательной «отморозки», вновь становились слышны смешки, чьи — то шутки…

Неспроста же в ПГМИ была столь популярной легенда о том, что каждый раз, в преддверии Нового года, «благодарные» студенты посылали Шваревой на дом …гроб с вложенным в него учебником анатомии человека…