Андрей Латыголец - «Годзилла»

На обед вёл всю роту в столовую, командуя «раз-два, прямо», поглядывая по сторонам, ибо если вблизи замечались командиры и замы по части, следовало мгновенно реагировать и командовать» смирно, налево-направо, строевым — марш».

«Деды» шли в развалку, в ногу шли свои, а «слоны» чётко по команде, долбили асфальт каблуками за всех. Потап с меня посмеивался и увещевал кричать командным голосам.

В «стелсе» я впервые сел на один из полагеновских столов, ел не спеша, давая возможность каждому благополучно закончить свою скудную трапезу.

После пайки отправил роту на развод батальона. Там были получены задачи на день.

В роте пришлось разгруппировывать людей по работам: на дровяной, подметать плац, на помощь наряду по столовой, уборку холодной и иных бытовых урядиц.

«Дедушки» под видом уборки расположения остались в роте.

До ужина в располаге повисла определённая тишина и спокойствие. По уставу мне было положено четыре часа сна на койке, но Студнев за утренние косяки с Мукой нашёл мне работу, и я не отбился.

Дневальные поочередно сменяясь на тумбе, выполняли мелкие поручения, поддерживая в роте порядок и бегали за тапочками «дедам».

Я успел изучить свои обязанности, перебрал все документы и журналы, связанные с моей непосредственной задачей дежурного, наслаждаясь лишь тем, что спокойно сижу за столом.

После пайки, как и уверял Мука, начался ад. Все митусились по взлётке, готовясь ко сну и новым нарядам, исполняли прихоти «дедов», а мне приходилось по зову старожил выделять для них свободную рабочую силу, напрягая любого попавшего в поле зрения «слона».

— Петрович, я же не успею побриться?! — сказал мне рассеянный Бохтыш, когда я отдёрнув его от дел, заставил бежать к Тавстую.

— Ща вспыхнешь у меня, «слоняра»! — каким-то не своим, потусторонним голосом крикнул ему я.

Ночью трясся от каждого шороха и даже как следует не приснул.

Без десяти шесть утра в роту пришёл старшина Карач, и я в три строевых отрапортовал ему, что за ночь происшествий не произошло.

— Ты чё, Петруха, ёбанулся? «Шакалам» так отчитываться будешь. Я ж «контрабас». Нормально скажи, как прошло? — выкатив на меня глаза и, протянув руку, сказал он.

— Всё ровно.

— Ну и отлично. В шесть буди это стадо.

Ровно в отведённое время я скомандовал дневальному производить подъём.

Смешно было наблюдать, как сонные тела впопыхах воспревали из коек и нахлобучивали на себя тапочки. Медлили лишь «дедушки».

Выстроив перед Карачём роту, я отправился в штаб за ключами от оружейки, подробно изучив за ночь записки Мирона, где он практически по часам расписал для меня инструкцию суточного наряда.

Получив ключи от КХО, пошёл харчеваться на «стелс». Ночной стресс и недосыпание отыгрались на желудке, и я поглотил двойной объем пайка.

Потом в роте дремал в тёплой бытовке, дожидаясь смены наряда. Новым дежурным заступал Индюк. В этом деле он был на порядок выше нас с Мукой, отбарабанив всё это время дневалом и вопросов с ним не возникло. Мы сменились до одиннадцати утра и меня даже отбили на положенных два часа. «Слонов» прапорщик отправил на склад разгружать ящики с тушёнкой. Я лежал в кровати и думал об их незавидном положении.

***

Не дожидаясь ухода наших «фазанов», мы с Чучвагой попросили старшего сержанта Пушкаревича сделать нам напоследок модные причёски с переходом, как у американских морпехов. Такие причёски имели право носить только переведённые бойцы.

Завидя нас, Потап разразился скандалом, мол что за беспредел, дембеля ещё не ушли, а мы уже с ними на равных.

К удивлению Кесарь умерил его пыл.

— Пускай, им уже положенно, они заслужили.

По «стелсу» на ужине мы с Чучвагой ходили королями, приподняв носы и демонстрируя остальным нашу привилегированность.

А через пару дней такие причёски развелись во всех подразделениям, как грибы, рождая лица новых «фазанов».

***

Второе дежурство оказалось сложнее первого. В подчинение мне дали двух других «слонов» Камсу и качка Станова. Первый был наглым, второй кротким ворчуном. На разводе меня спросил обязанности молодой капитан Зыбицкий, который, видно, сам недавно столкнулся с данным нарядом, и дабы вникнуть в курс дела, следовал уставной грамоте и крестил, но без излишеств. Я протолдычил ему первые два столбика обязанностей, он меня остановил и стал слушать дневальных. Станов ответил бойко, но с запинками, падлик Камса что-то неразборчиво мямлил себе под нос и Зыбицкий настоял на том, чтобы он и ещё с десяток заваливших знание обязанностей, явились к нему после пайки в дежурку с повторным докладом. Я подумывал о том, чтобы ночью немного позлорадствовать над безответственным салабоном.

Сменялись с Мукой вновь с трудностями. Неугомонный Студнев, приветствовавший строгую исполнительность, на сей раз прицепился к оружейному журналу. Невесть когда и кем в журнале было сделано ряд формальных ошибок и было записано оружие, которое давно списали и в роте оно не числилось, он прекрасно это знал и требовал этой осведомлённости и от нас. В тот раз мы уже просто жали в канцелярии, и я отчетливо понял, что вместо «фазанов» у нас появился новый обидчик.

В моё положенное время сна Студнев рвал и метал, указывая на бепродядок в расположении, тем самым пытаясь привить нам злобу и нетерпимость к своим подчинённым. Я сидел в бытовке и рубился. Мирон, увидев такую картину, сказал, чтобы я смело шёл ложиться на койку. Однако не прошло и десяти минут, как дневальный закричал:

— Дежурный по роте на выход!

После ужина в роте дембеля подготавливали гражданские наряды, расхаживая гопотечными походками в спорт-костюмах, кэпках и майках адидас. Большинство увольнялось по форме, заранее припрятав «дембельку», которую так старательно вышивали в караулах и других нарядах по ночам, выкладывая на витиеватые наряды местным спикулянтам огромную кучу денег. Потап, Виля и Тавстуй примеряли в бытовке береты с чёрными майками, остальные «деды» в лице Кесаря, Ромашева, Ветраша и Коряги с завистью поглядывали на них. Кича и плюс к службе говорили о своём.

На вечерней поверке, от греха подальше, прапор Станкович завёл всю роту в расположение, чтобы «дедушки» прокричали своё «всё» за пределами плаца. По традиции при последней перекличке, дембеля услышав свою фамилию, вместо привычного «я», кричали «всё». Новый дежурный был прекрасно осведомлён об этом и настрого запретил любые неуставные выкрики демобилизующихся и за неисполнение приказа, пугал нас арестами.

Крича «всё», дембеля радовались и обнимались. Станок благодарил их за службу, заявив, что это был один из лучших периодов на его долгой памяти.

Ночью, на удивление, было спокойно. Дембеля особо не шалели и улёгшись, быстро заснули, приберегая силы на завтра. По устоявшемуся обычаю все подразделения после выхода за КПП, всем кагалом отправлялись в близ расположенный лесок, угорать и пить водку, а от туда, кто куда, обратно домой во все стороны нашей маленькой родины, пополнять колхозы деревень, малые города, с грозным забралом «я воевал», строить уклад и мировоззренческие устои нашей страны, плодить таких же детей, с твёрдым осознанием правильности пройденного пути, в готовности передавать опыт будущим поколениям, укрепляя в нашем генофонде так называемую «памяркоўнасць», разлагая его изнутри своими жизненными ориентирами.