Светлана Фетисова - Зеленое платье Надежды

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не зазвонил телефон в сумочке. Секундное замешательство и девушка стала медленно, непрерывно глядя в лицо насильнику поднимать сумочку, раскрывать её… и тут он развернулся, и побежал. Быстро девушка скользнула в подъезд и уже внутри ответила на звонок.

— Да, мам, я уже в лифте.

На автопилоте Надя пришла домой, ни слова не сказала матери, зная что она может впасть в истерику. Под предлогом усталости, девушка выпила несколько таблеток валерьянки и в течение часа пыталась смыть под душем со своего тела невидимую грязь.

В этот грустный вечер, Надиной подушке тоже досталось, она никогда ещё не видела столько слёз.

Только утром Надя заметила, что негодяй расцарапал ей всё лицо своей щетиной, но это показалась ерундой, по сравнению с чувством незащищённости и обидой, нанесённой ей.

Снег белой вуалью стелился по земле, кое-где закручиваясь в маленькие воронки. Люди, которые отважились бросить вызов стихии, были вынуждены сильно наклоняться вперёд, чтобы двигаться против ветра. Автомобили, дети прогресса, тоже пасовали перед стихией, еле ползли и буксовали по заснеженным дорогам.

— Мадмуазель, где вы витаете?

Надя медленно повернула голову от окна, как приятно было видеть эти, ставшие привычными, лица: Толян, Вика, Макс и другие. Но улыбаться всё равно не хотелось. С тех пор, как с ней случился ночной инцидент, Надя по-другому взглянул на собственную жизнь. Всё, что до сих пор казалось незыблемым, оказалось хрупким. Такая свободолюбивая и самодостаточная девушка, как Надя, внезапно ощутила собственную ранимость и слабость. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь заступился, утешил и, наконец, отомстил.

Макс что-то говорил, но его глаза не участвовали в этой пустой болтовне, они мягко и внимательно заглядывали в лицо девушке. Ей захотелось прямо здесь и сейчас рассказать ему о своей беде. Вика взяла подругу за руку и отвела за угол.

— Что с тобой? Что случилось?

Как ей было всё объяснить? Что в одно утро мир изменился? Ты просыпаешься на другой планете. Если рассказывать свои злоключения, то опять потекут слёзы и тогда все окажутся в курсе. Этого совсем не хотелось.

— Надь, не молчи, скажи. Я помогу… если смогу. Ты как инопланетянка сегодня.

— Кое-что произошло, но об этом я расскажу позже. Пусть другие думают, что я просто приболела.

Вика сначала хотела возразить, но сдержалась и согласно кивнула.

— Ладно. В это легко поверить. У тебя красные и блестящие глаза, и опухшее лицо, словно тебя пчёлы покусали.

— Скажи, что это аллергия.

По закону подлости, именно сегодня всех интересовало Надино самочувствие. Конечно, нужно было всем объяснить, почему смешливая и подвижная девушка в один день превратилась в неповоротливого, заторможенного чурбана. Версия болезни устраивала всех. Если бы Наде необходимо было сочувствие, то она получила бы его на год вперёд. И советы. И рецепты. Записав услышанное, она могла бы защитить докторскую диссертацию на тему: нетрадиционные методы лечения аллергии. Самый простой рецепт — пить много воды, самый сложный — почистить ауру, а самый противный — пить собственную мочу.

«А кто поможет излечить душу?» — В отчаянии мысленно вздымала к небу руки угнетённая Надя.

Через несколько дней, немного придя в себя, Надя твёрдо решила найти себе защитника, чем быстрее тем лучше. И естественно свой поиск она начала с Макса. Все последующие дни во время съёмок, Надя как заклинание мысленно твердила: «Пригласи меня в кино», глядя на затылок избранника.

Она много раз наблюдала, как девушки и женщины всех возрастов с лёгкостью проявляли инициативу в отношении мужчин, но сама так поступить не могла. Не могла и всё. Причём, это касалось лишь предмета симпатии, например, Толяна Надя могла легко пригласить куда угодно, даже к себе в гости, но желания не было.

Прошла неделя — заклинание не действовало.

И вот однажды после обеда к Наде подошёл Егор, небольшого роста, щуплый блондин с такой же светлой бородёнкой. На вид ему можно было дать лет шестнадцать, хотя у него был солидный стаж работы, значит он был значительно старше. Он работал микрофонщиком, то есть человеком, который на длинной палке «удочке» таскает за актёрами микрофон. За всё время, с начала съемок, девушка не помнила ни одного раза, чтобы разговаривала с Егором, а теперь он тихим голосом, чтобы никто не слышал, предложил пойти в кино, на какой-то новый широко разрекламированный фильм. Вот такие чудеса внушения, посыл слегка ошибся адресом. Надежда мягко отказалась, ссылаясь на свой необычный вкус и отсутствие интереса к блокбастерам. Егор робко поинтересовался:

— Может быть, на что-нибудь другое?

— Может быть.

Удивительно сколько оттенков имеет живая человеческая речь, порой интонация меняет смысл слов на совсем другое значение. Прозвучавшее «может быть» переводилось как «спасибо, нет».

Мастерство отказа было доведено Надеждой до совершенства уже давно, ещё в школе. В её арсенале имелись парочка вежливых, несколько видов правдивых и один категоричный отказ. Этим арсеналом пользовались и Надины подруги, как говорила Лариса: «Надь, сделай так, чтобы он отстал».

Слывя резвушкой и хохотушкой, юной Наде часто приходилось быть в центре внимания учителей и одноклассников. И те и другие требовали от девочки примкнуть к ним. Взрослые жаждали видеть Надю в рядах упорядоченных и дисциплинированных масс, ровесники, наоборот, толкали на нарушение любых норм, рамок и морали. Очень рано девочка поняла, что следовать за кем-либо, вопреки внутренним желаниям, чревато дискомфортом в душе. Пришлось совсем юной особе научиться защищаться, чтобы проплывать между Сциллой и Харибдой, не примыкая ни к тем, ни к другим, пытаясь следовать зову внутренней гармонии.

С годами отточив и усовершенствовав своё умение давать отпор, Надя добилась независимости от мнения окружающих, она была той кошкой, которая гуляла сама по себе. Если требовалось кого-то отшить или добиться справедливости, тут Надежде не было равных.

Правда, у этого бесспорного достоинства был один, но весьма существенный недостаток, оно не имело обратного хода, то есть высказав что-то в жёсткой форме, нельзя было сделать вид, что ничего не случилось. Почти никто не предлагал что-либо дважды, а иногда Наде хотелось поменять своё решение.

Тем временем, умение дать отпор превращалось в искусство, всякие Хачики и Салюмы, Витьки и Костяны, красивыми колоннами уходили за горизонт.

Трудно сосредоточиться на работе, когда голова занята чем-то другим. Актёры забывали текст, осветители спалили какую-то тряпку, вонь стояла ужасная, а Надя уже дважды забывала поменять цифры на хлопушке.