Захария Станку - Ветер и дождь

И вот — Бухарест, «Кафе де ля рэ». Ноябрь 1940 года. На другой день после расправы над Иоргой и Маджару кафе переполнено. Все обсуждают вчерашние убийства. Прислушавшись к разговорам, ведущимся за столиками, вы услышали бы, что кругом повторяют одно слово: «Убийцы!.. Убийцы!.. Убийцы!..»

В кафе входят одетые в форму «Железной гвардии» поэт Радомир, которого легионерское правительство назначило недавно генеральным директором румынских театров, Хаиг Актериан, директор Национального театра, и писатели — члены «Железной гвардии»: Карианопол и Андрееску, тоже получившие какие-то должности в управлении театров. Железногвардейцы подражают во всем немецким офицерам: заказывают пиво и пирожные. Они выпивают пиво, съедают пирожные, выкуривают по сигарете и уходят. Они ни на кого не смотрят и ни с кем не раскланиваются. Их лица сияют.

Вскоре появляется еще один писатель — Думитреску, который тоже не снисходит до того, чтобы поздороваться. Он не в форме, но в петлице его пиджака — значок «Железной гвардии», зеленый крест. Он обращается к человеку, который сидит рядом со мной:

— Радомир здесь?

— Он был и ушел.

Думитреску ухмыляется и спрашивает:

— Большой день сегодня, не так ли? Исторический день!

Никто ему не отвечает. Он мрачнеет и уходит не попрощавшись.

Мой знакомый спрашивает меня:

— Разве ты с ним не разговариваешь?

— Нет.

— Кажется, вы были дружны?

— Кажется…

— Вы давно знакомы?

— Лет двадцать…

В кафе входит другой легионерский поэт. Он в зеленой рубашке. Усаживается за наш стол.

— Что скажете? Великие события!

Он выглядит таким счастливым, будто выиграл крупный куш по лотерейному билету. Человек он со странностями, но, несомненно, даровит. Он не только поэт, но и хороший математик и даже преподает в университете. Чему он радуется? Тому, что убито два университетских профессора?

Поэт говорит:

— Профессора Иоргу давно следовало убрать…

— Почему? Ведь он крупнейший румынский историк, большой ученый. Другого такого нет в Румынии.

— Какое это имеет значение? Иорга писал статьи против Кодряну. Правильно поступили ребята, что наказали его.

— А Маджару? Что сделал Вирджил Маджару?

— Маджару был франкмасоном. Агентом еврейско-масонского капитала.

Я смотрю на человека, сидящего рядом со мной, и почти не верю своим глазам. Он поэт и математик. А разговаривает как обыкновенный погромщик. Он продолжает:

— Мне очень жаль, что избежали казни франкмасон Россети, критик Виану и Михаил Раля.

— Но ведь все они — замечательные люди, гордость нашей культуры. К тому же вы, кажется, дружили с ними. Мне помнится, Россети был вашим первым издателем, а Виану написал целую книгу о вашей поэзии. По-моему, вы с Виану чуть ли не друзья детства…

— Все это было давно. После нашей победы я решительно порвал с прошлым. Меня больше не интересуют стихи, которые я писал когда-то. Видимо, не случайно их так расхваливали все эти евреи. Теперь я легионер, участвую в ночных походах. Кроме того, я надеюсь скоро получить кафедру в университете. До сих пор я был простым преподавателем, но Брэиляну обещает сделать меня заведующим кафедрой.

— Если вы получите кафедру, это будет неплохо! Вы ее заслужили. Но какое это имеет отношение к профессору Россети, к Тудору Виану, к Михаилу Рале? Почему вы так хотите, чтобы их убили?

— Россети следует прикончить за то, что он служил королю. Что касается Виану, то он не чистокровный румын, следовательно, его литературная деятельность опасна для румынской культуры. А Раля? Это же коммунист. А потом, я не могу простить ему, что, будучи министром, он ничего для меня не сделал. Раля был министром труда, он мог бы устроить мне какую-нибудь синекуру. Но он этого не сделал…

Как легко призывать к убийству! Но как изменились эти люди, когда смерть стала угрожать им самим! Я видел немало таких людей… Я видел их в пору успехов и в пору падения.

У мира нет границ.

Границы есть у жизни.

У мира нет границ…

Проклятая память! Я ничего не забыл…

Лагерь под Тыргу-Жиу. Зима 1942 года.

Утро. Второй день рождества.

По лагерю с раннего утра распространился слух: «Сюда везут легионеров! Первая группа уже находится у ворот. Они проходят контроль».

Выйдя во двор, мы увидели, что сержант Заиц конвоирует трех человек. Они уже побывали в канцелярии, где оформляют новоприбывших. Все трое хорошо одеты. Все трое, судя по лицам, в отличном настроении: можно подумать, что они возвращаются с веселой пирушки.

Вскоре мы узнаем, что все трое — бывшие участники легионерского движения. Антонеску почему-то распорядился посадить своих бывших союзников. Один из них подходит к нам и представляется: профессор Радулеску. Он возмущен:

— Меня взяли сегодня ночью дома. Я как раз собирался попробовать винцо, которое шурин прислал мне из Драгашаня. Возмутительно! Ворваться к человеку в дом среди ночи и отправить его в лагерь. Разве я преступник? Я легионер! Вот и вся моя вина…

— Разумеется, — отвечает ему журналист Бенкиу. — Вы не преступник. А я разве преступник? Я еврей, вот и вся моя вина.

— Ну, это совсем другое дело, — говорит легионер. — Если вы еврей, ваше место в лагере. Но я-то ведь не еврей, я националист. За что же меня сажать в лагерь?

Характерный тип. Он до сих пор еще не разучился разговаривать безапелляционным тоном. Он отвратителен. Отвратительны даже его густые, закрывающие всю верхнюю губу усы, которые он все время подкручивает то справа, то слева.

Два его товарища беспрестанно курят и после каждой затяжки почему-то плюются, так что на снегу вокруг них появляется большой желтый круг. И эти двое считают себя интеллигентами: один из них врач, другой — чиновник из префектуры. Я вижу, что в лагере они быстро опустятся, не будут ни бриться, ни чистить зубы до самого своего освобождения.

Заключенные евреи в панике.

— Что делать? Теперь уж обязательно легионеры отыграются на нас!

Другие подбадривают себя:

— Какие легионеры? Их всего-то три человека. Больше не будет. Эти, наверно, в подпитии обругали Антонеску.

Но в одиннадцатом часу всякие сомнения отпадают: к воротам лагеря подвели новую группу. Человек тридцать, если не больше. Все легионеры. Их привезли из Турну-Северина.

Вскоре прибывает еще одна группа — из Крайовы. Затем еще человек десять под охраной жандармов входят в ворота лагеря. Между внешними и внутренними воротами собралась небольшая толпа заключенных: они с интересом наблюдают за процедурой водворения в лагерь новичков. Майер с моноклем нервно перебегает от одного знакомого к другому. Каждому он задает один и тот же вопрос:

— Что делать? С этими бандитами шутки плохи. Ночью они могут нас прикончить.