Захария Станку - Ветер и дождь

Санитар Резя, который все еще не решался оставить раненого, закурил сигарету. Мне тоже захотелось курить… Сделав первую затяжку, я снова вспомнил тех, что остались в лесу. Молодого парня, которого звали Ангел, мы оставили там мертвым, но отец его был еще жив. Теперь он наверняка тоже мертв. Скорее всего, он умер сразу же после нашего ухода. Он умер… А я жив. Я жив и нахожусь в примарии села Урлэвынт. Я сижу у теплой печурки и вдыхаю теплый воздух и сигаретный дым. Я тоже выкурил сигарету. Горьковатый табачный дым мне нравится. Он меня успокаивает. Я чувствую усталость, но у меня ничего не болит. Другими словами — я живу и наслаждаюсь жизнью. А через несколько минут я тоже вытянусь на полу рядом с Орошем, накроюсь своим кожаным пальто, которое уже подсохло, и тоже засну. Я буду спать, спать… Я засну, засну, но я не умру. Утром проснусь и буду продолжать свою жизнь. Я буду жить, жить…

Когда я засну, я, наверно, увижу сны… Все ночи моей жизни переполнены снами. Днем идет одна жизнь, а ночью, во сне, начинается другая. Во сне я живу другой жизнью, иногда это даже не одна, а несколько жизней. Во сне я живу и своей жизнью и жизнью других людей. Мои сны никогда не бывают одинаковыми… Но со мной случается и нечто другое. Я обладаю способностью уйти из жизни, из реальной, окружающей меня жизни, среди бела дня, даже когда я нахожусь в людской толпе. Вокруг меня люди ничего не замечают, а я ухожу из реальной жизни и перехожу в другую реальность — реальность сна. Я закрываю глаза на мгновение, делаю усилие, и вот передо мной распахиваются золотые ворота, я вхожу в них и попадаю в другой мир. Это чудесный, сказочный мир, где люди и деревья, цветы и фрукты, листья и травы сотканы из света и благоухания. Люди, которых я встречаю в этом сказочном мире, пахнут свежим хлебом, только что вынутым из горячей печи. Странно, не правда ли? Деревья тоже пахнут, но их запах я не могу определить. Это меня всегда удивляет, и однажды, когда я попал в сказочный мир сновидений и разгуливал в легких сандалиях по сказочному лесу, я остановился у большого дерева и спросил:

— Дерево, чем ты пахнешь?

Дерево рассмеялось — оно рассмеялось, как человек, — и ответило:

— Мы, деревья из сказочного мира сновидений, прибыли миллионы лет тому назад со звезды Во-Во и с тех пор блуждаем вокруг земли. Мы невидимы, но от нас исходит запах. Это запах девичьих губ…

Я удивился, я очень удивился:

— Разве на звезде Во-Во живут и девушки?

— А почему бы нет? На звезде Во-Во полно людей…

В самом деле, почему бы им там не жить? Орош живет… Он жив и отдыхает теперь, он спит… Санитар Резя жив… Он жив и курит… Жив и Цигэнуш… Он жив и мучается… Он мучается и курит, потому что ему нравится курить… И я жив. Я тоже курил недавно и еще буду курить… Я жив, и мне снится сон, мне снится, что я разгуливаю в легких сандалиях по чудесному лесу, который перенесся на землю со звезды Во-Во миллионы лет тому назад и с тех пор плавает невидимым вокруг земли… (Невидимым для тех, кто не умеет проникать в мир сна, но я принадлежу к счастливцам, умеющим это делать.) Я жив и разгуливаю по лесу, где у деревьев нет глаз, но они видят…

— Ты не должен удивляться, — сказало мне дерево. — Можно разговаривать с собственной мыслью. Разве ты никогда не разговаривал во сне с волшебным конем?

— Разговаривал.

— И ты его не оседлал?

— Оседлал.

— И разве он не спрашивал, примчать ли тебя туда, где высится дворец Дракона, с быстротой ветра или мысли?

— Да, спрашивал.

— Что же ты ему ответил?

— С быстротой мысли.

— Правильно. Потому что от звезды до звезды можно добраться, только если мчаться с быстротою мысли.

Я жив… И если захочу, то смогу путешествовать от звезды до звезды с быстротою мысли. Я спросил дерево:

— На звезде Во-Во красивые девушки?

— О да, очень красивые!

— Я смог бы добраться до них?

— Мысленно… Только мысленно… Иначе — никогда!

Свой вопрос я задал одному дереву. Но ответ мне дали все деревья в лесу. Они закричали все хором:

— Никогда… Никогда… Никогда…

Меня это не испугало. Будучи человеком, я знал, что означает слово «никогда». (Никогда мертвый не воскреснет, никогда потухшая любовь не возродится. Никогда…) И все же мой сон мне не понравился. Слишком большое место занимало в нем слово «никогда». Я поднес палец ко рту и прикусил его зубами, пока не почувствовал вкус крови. Так я поступал всегда, когда хотел вернуться из мира сна в мир реальный. Боль всегда выбрасывала меня за ворота, отделявшие мою реальную напряженную земную жизнь от той, не менее напряженной, может быть, даже еще более напряженной жизни, которую я вел во сне, в сказочном завороженном мире сна…

Мертвые… Они остались там, в лесу… Цигэнуш застонал.

Я вздрогнул и спросил:

— Что ты стонешь, Цигэнуш? Больно?

— Пуля!.. Я чувствую ее… Она раздробила мне кость.

— А вот у мертвых, которых мы оставили в лесу, уже ничего не болит.

Я услышал смех санитара. Цигэнуш сказал со злостью:

— Какое мне дело до мертвых, оставшихся в лесу? Это не я их убил.

Он говорил таким тоном, как будто я его в чем-то обвинял. И я примирительно сказал:

— Да-да, ты жив. Тебе нет до них никакого дела. Ты жив, а они мертвы. Нет. Они не перешли в другую жизнь, они перешли в смерть. А смерть черна… Смерть темна, без единого огонька… Без единого огонька… Черна… Темна…

А откуда мне известно, какова смерть? Разве я уже умирал и потом воскрес? Я никогда не умирал и потому никогда не воскресал. Когда я умру, у меня даже и желания не будет воскреснуть. Одной жизни мне хватит с лихвой. А может, все же одной жизни мало?

Я услышал бешеные порывы ветра. Я услышал ропот дождя в окнах. Потом мне показалось, что я слышу голоса. Но это мне только показалось… Я представил себе, как воет ветер в лесу. Как идет дождь в лесу и поливает мертвых… Мертвые глаза не видят… Мертвые сердца не бьются. В этом все дело: сердца мертвых не бьются. На мертвых в лесу падает дождь. Их там двое, но мне почему-то вдруг показалось, что их там тысячи. Ревел ветер в лесу и падал дождь… Я мог бы быть на их месте, ведь стреляли и в меня. Стреляли и в Ороша, но он остался невредим. Цигэнуша ранили в колено. Может быть, Цигэнуш умрет? Во всяком случае, он будет хромать. Или ему отнимут ногу. Сделают нечеловеком. На что годится человек без ноги? И чем можно оплатить человеку потерянную ногу? А жизнь, какова плата за жизнь? Все зависит от того, чья это жизнь…

Я вдруг услышал голос санитара:

— Так о чем бишь я говорил? О слухах и глупых толках… Да что слухи… Слова… Я многое слышал… А еще больше видел… В последние месяцы войны я был в Татрах. И неожиданно встретил там брата… Родного братишку… солдата… пехотинца… Встретил я его утром, а в тот же день, к вечеру, его убили. Шальная пуля… Я увидел его мертвым, в траве. Он был красивым парнем с черными усами… А теперь около его лица кружили мухи… Так бывает с каждым мертвецом… И вы думаете, что я стал плакать? Ничего подобного! Я успел повидать столько убитых, что, увидев мертвого братишку, даже не расплакался. Эх, привычка! Человек ко всему привыкает. И души нет в людях!