Захария Станку - Как я любил тебя

— Спокойной ночи.

Мы пьем. Стакан за стаканом.

— Будь здоров. Слышишь, будь здоров, — говорит Филимона.

Я встаю. Чокаюсь с ней.

— Будь счастлива, Фили.

— Счастье мое… Врагу не пожелаю…

Снова проходит поезд. Снова дребезжат стекла.

— Полночь, — говорит Филимона.

Я смотрю на часы.

— Полночь, Фили.

— Первый раз мы с тобой заговорились до полуночи.

— Первый раз, Фили.

— Пойду я. Тебе, наверно, пора спать.

— Я провожу тебя, Фили.

— Зачем? Я дорогу знаю. Но если ты хочешь…

Она берет платок. Надевает на голову. Расправляет на плечах.

Мы идем с ней по улицам села. Небо все такое же высокое, все такое же хмурое. Но звезды крупные, яркие. Филимона угадывает мои мысли.

— Да, подумать только… То же самое небо. И те же звезды. Как тогда. И земля под ногами та же.

— Небо не стареет, Фили…

— И земля тоже…

Мы проходим мимо большого нового здания. Луна освещает окна.

— Это что, Фили? — спрашиваю я. — Не помню такого дома.

— Школа. В прошлом году построили. Ты и не можешь помнить.

Мы поворачиваем на площадь — посередине стоит дом с островерхой крышей.

— Здесь жил Трэкэлие, да, Фили?

— Верно, Трэкэлие. Ты не забыл его!..

— Нет.

— Сейчас в этом доме живет Лунгу из Стэникуц. Он женился на младшей дочери Трэкэлие.

— А сам Трэкэлие?

— Под горой у старой церкви.

Какая-то собака перемахивает через изгородь. Лает, кружит вокруг нас. Я отгоняю ее палкой.

— Пошла вон! — кричит на нее Филимона.

Собака, видимо узнав голос, успокаивается и плетется к себе в конуру.

— Пришли, — говорит Филимона.

— Здесь ворота?

— Здесь… По-прежнему…

Поднялась луна. Воздух сине-серый. Голова у меня горит. Я изо всех сил стискиваю руками виски.

— Фили, мне кажется, будто все по-прежнему, будто, как тогда, цветет сирень…

— А она и впрямь расцвела. Вчера еще. А ты только сейчас заметил?

— Только сейчас, Фили.

Я обнял ее. Она прижалась ко мне. Я взял ее лицо в ладони и стал жадно целовать нежные горькие губы.

Небо покачнулось. Звезды покачнулись. Луна покачнулась. И земля тоже.

Филимона вырвалась.

— Дурачок! Теперь-то зачем? — тихо сказала она.

— Незачем, Фили. Незачем…

Ворота скрипнули и захлопнулись.

Все брожу и брожу по селу. Собаки не узнают меня. Лают. Иные даже кидаются.

Тогда я останавливаюсь. Останавливаюсь и отгоняю их палкой.

Перевод С. Флоринцевой.

Рассказы и повести Захарии Станку, румынского писателя, уже давно и широко известного советскому читателю, составляют особую и вместе с тем органичную в его обширном и многообразном творчестве главу. Это лирическая проза о румынской деревне начала века, где клочок земли полностью определял судьбу человека, о народных обычаях, невзгодах и радостях, чувствах и помыслах крестьян. И все это рассказано одним человеком, почти во всех произведениях его зовут Дарие. Он был мальчишкой, во все совал нос, потом он вырос и ушел из деревни в город, где выучился и стал журналистом, писателем. Но вот он приехал в родную деревню на похороны матери, навестить которую никак не мог выбрать время в городской суете… Да ведь это речь уже идет о самом писателе Захарии Станку! Да, верно, и о Станку тоже, потому что рассказчик в произведениях Захарии Станку и есть его alter ego.

Захария Станку родился в 1902 г. в селе Салчия уезда Телеорман, посреди неоглядной дунайской поймы, в одном из самых плодородных районов Румынии, где было просторно полям пшеницы, кукурузы, виноградникам, но очень тесно крестьянину-хлебопашцу, ибо эта земля не принадлежала ему. В этих местах шла исконная и упорная борьба крестьян за землю, за человеческую долю. Эти места помнили Тудора Владимиреску и его «пандуров», восставших в 1821 г. и против собственных бояр, и против турецких угнетателей. Неподалеку от Салчии находится село Ислаз, где вожди революции 1848 г. в Валахии объявили прокламацию, получившую название Ислазской, в которой, помимо общественного переустройства, говорилось и о наделении крестьян землей. Совсем рядом, на берегу Дуная находится порт Зимнича, откуда в 1877 г. русские и румынские войска переправлялись на болгарский берег, чтобы вскоре на Шипке, под Плевной, Смырданом и Горным Дубняком заставить османских завоевателей навсегда покинуть Болгарию и Румынию. В этих местах неоднократно вспыхивали крестьянские восстания, самые крупные из которых произошли в 1888 и 1907 годах. Станку было пять лет, когда, занявшись в Молдове, пожар восстания 1907 г., охватывая уезд за уездом, докатился и до Дуная. Потрясенный ужасом жесточайшей несправедливости, он сохранил в памяти страшные дни расстрелов, свист пуль и нагаек, кровавое и бесчеловечное подавление восстания.

Крестьянскому парню из бедной семьи пробивать себе путь было чрезвычайно трудно. Хотя Станку рано покидает родной дом и уходит в город, «в люди», экзамены за гимназический курс он сдает экстерном только двадцати шести лет, когда его сверстники обзаводились уже университетскими дипломами. Еще подростком Станку пишет стихи: рондели, сонеты, подражая чрезвычайно популярному в те времена поэту Александру Мачедонскому, — и рассылает их в провинциальные газеты и журналы во все концы страны под всевозможными псевдонимами. Но первый его сборник стихов, вышедший в 1927 г., подчеркнуто названный «Простые стихи», не содержит изысканных ронделей. «В смуте и хаосе лет, последовавших за первой мировой войной, — писал Сорин Аргир, автор книги о творчестве писателя, — Станку сумел найти свой собственный голос, свое поэтическое лицо, потому что прочно стоял на родной земле» [9] Sorin Arghir. Zaharia Stancu. Bucureşti, 1957, p. 10. . Станку, пришедший в город в буквальном смысле босым, сделал свои стихи выражением чувств крестьянина, слившего всю жизнь с природой, с извечными процессами, протекающими в ней, когда все самое малое зависит от великого, а великое выражается в малом, когда цветение былинок зависит от космогонии, а воздействие космогонии проявляется в смене времен года, в круговороте трудов и дней человека, живущего на земле.

Станку-поэт, как и природа, не знает пессимизма, отчаяния, боли. Ранние его стихи почти не затронуты социальным мироощущением, без которого нельзя жить и ориентироваться в обществе. Но это вовсе не означало, что Станку был человеком безмятежным или равнодушным. Неожиданно, но ярко и деятельно он проявил свои незаурядные способности в общественной деятельности — он стал публицистом и журналистом, возглавив сначала журнал «Азь» («Сегодня», 1932—1940), задачей которого было помогать начинающим писателям прокладывать путь в литературу, а немного позже — и газеты: в 1934 г. «Крединца» («Вера»), в 1937—1940 гг. «Лумя ромыняскэ» («Румынский мир»), в 1940 г. «Ревиста ромынэ» («Румынское обозрение»).