Валерий Лаврусь - Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр

И все! Все до единого в моей группе остались и помогали таскать раненых.

И ещё одна группа осталась. Они тоже таскали раненых, молодые израильтяне. Еврейские парни и две или три девушки.

По сути: русские и евреи таскали раненых. Из непрофессионалов. Через какое-то время из базового лагеря на вертолёте привезли тех, кто работал в базовом лагере, профессионалов. Европейцев, американцев… Это уже была организация спасработ. Был врач итальянец, группа медиков из разных стран… Один из руководителей экспедиции — американец.

От сорока до шестидесяти раненых перенесли за день. В Периче же первый пункт медицинской помощи, самый близкий к базовому лагерю. Капельницы, кислород… Из лагеря сначала раненых привозили в Периче, там оказывали первую помощь, а потом из этого пункта перетаскивали обратно на площадку вертушек, и вертушка увозила вниз. Одна возила из базового лагеря в Периче, и одна из Периче. Сначала под капельницу, а потом обратно… Все перетаскивания можно умножить на два. Итого: от восьмидесяти до ста двадцати носилок.

— А сколько евреев было?

— Да тоже человек шесть-семь… Плюс ещё местные. В общем, нас десятка два было, может, чуть больше.

А после мы успешно сходили на Калапатар… Одним днём поднялись до Горакшепа, переночевали, и утром взошли на Калапатар.

— Горакшеп не тронуло?

— Нет. Горакшеп прекрасно стоял. Вот Лобуче был разрушен.

— И Дебоче разрушен?

— Дебоче, да… Он тоже был побитый, правда, чуть-чуть… В Лобуче были разрушены несколько лоджей… А Горакшеп стоял, как новенький. А потом, когда спускались в Периче, тут и природа, и погода, прям как сговорились…

— А почему вы не пошли вниз-то? Почему на Калапатар?

— А мы решили хотя бы куда-то сходить.

— Это было общее решение?

— Это было решение группы. Ну а чё? Айленд-Пик уже по-любому отменялся… Мы и решили хотя бы куда-то сходить… И сходили на Калапатар. Правда, погода…

После землетрясения сразу начался снегопад… И стало сильно холодно! Промозгло. Несколько дней не появлялось солнце. И шёл… не просто снежок, а такие мелкие-мелкие снежинки, колючие… и их раздувала позёмка… Такая предзимняя… позднеосенняя погода. А была весна, вот как сейчас. И было сильно холодно. Мы спустились с Горакшепа, дошли до Периче… А тут: метущийся снег, серое свинцовое небо и тело, завёрнутое в брезент. Оно лежало на входе в Периче. Уже два дня лежало. Нерадостная картина. Мы ещё раз переночевали в Периче, а потом стали спускаться вниз.

А там оказалось всё нормально. Дорога целая, в одном месте просто склон съехал… Ну, мы там по очереди пробежали по сыпухе и до Луклы. И домой!

Домой-домой-домой… В Луклу, в Катманду… И дальше, дальше! Туда. На Север. К белым берёзкам, к русским елям, к пахучим тополям… Но ещё надо потерпеть. Ещё немного, ещё два дня.

Переход в Намче-Базар ждали не меньше отлёта. Там у нас был зафрахтован тот же отель, и, значит, горячий душ! Неделя без душа — почти невозможное состояние для современного человека. Забираясь в спальник, каждый вечер я невольно принюхивался к себе. Несло, простите, как от козла… Никакие влажные гигиенические салфетки, никакие дезодоранты (даже если бы они были) не могли исправить ситуацию. Душ! Срочно в душ!

Но пока мы не торопились… А куда? Переход короткий, всего четыре-пять часов в спокойном темпе… Позавтракали в замечательной «Бекерии» (булочной), что возле монастыря. Там такие классные плюшки делают, пирожные, пироги. После тех непропечённых шоколадных пирогов — просто райское наслаждение!

А потом, как обычно: Денис после ночи оклемался и вместе с Намгелем и Владом рванул вперёд, а мы: я, Галя и Володя — пошли в арьергарде. Артём и Равиль поначалу ориентировались на нас, но потом решили идти в своём темпе.

В тот ясный, в тот тёплый, в тот погожий весенний день я впервые досуха «высосал» батарею аккумулятора фотоаппарата. Установил длиннофокусный объектив и снимал всё, абсолютно всё, что подворачивалось под руку.

А под руку, ввиду отличной погоды, подворачивалось много. Горы, небо, облака, местное население, туристы, рододендроны, ирисы… У них там совершенно замечательные десятисантиметровые ирисы, буквально цветочек на стебельке, но цветочек настоящий, ирисовый, фиолетовые лепестки с жёлтыми мохнушками, Равиль такой, тогда в Намче, Гале подарил. А утром я ещё фотоохотился на птиц, но улары и фазаны мне не попадались, а попадалась всё больше всякая мелюзга и вороны. И, наконец, я фотографировал нас же самих, а то пока шли туда, в гору, ни времени, ни сил не было.

И ещё мы пели! Вовка оказался любителем казачьих песен, и теперь мы на ходу устроили караоке под его записи в телефоне.

Резанова только головой качала…

А Вовка думал о жене. Часто и много. Как она там, в новом доме? Справляется? Как здоровье? Им уже скоро встречать нового человечка. Для нашего пастыря это трепетная, нежная и абсолютно деликатная тема… Переписываясь с супругой (а с кем он переписывается, мы замечали сразу), он трогательно и забавно шевелил губами и улыбался. Ах, совсем ещё молодой наш пастырь… Почти мальчишка. Тридцати же нет!

В размеренном темпе, с передыхами, с песнями, разговорами и фотосессиями мы вернулись в столицу шерпов.

Душ; приличная еда; нормальный гостиничный номер, поначалу нам пытались впарить номер почти в подвале, но мы пообещали взбунтовать местные племена, и нам выдали номер на втором этаже, светлый и почти тёплый; масса народа в магазинах; кафе… Одним словом: столица!

Мы тоже пошли по магазинам и кафе, хотелось каких-нибудь аутентичных сувениров, памятных фотографий и ещё настоящего кофе. Настоящего не нашли, но тот, что подавали, уже был его правдоподобной копией. Мы бродили, отдыхали, радовались теплу, людям, воздуху, а когда стемнело, в прекрасном настроении и замечательном расположении духа вернулись в отель…

И тут перед ужином чуть нам всё не испортил соотечественник. Ни с того ни с сего он вдруг решил провести с нами воспитательную работу. «Вы тут громче всех орёте! — кричал он… — От вас нигде нет покоя! — кричал он… — Вас даже на улице слышно!» Надо сказать, альпинистская братия вообще шумная… В кают-компаниях порой стоит такой гвалт, разговаривать можно только перекрикивая друг друга. И, да… мы тоже разговаривали громко…

Вовка его успокоил… И всего-то сказал, что товарищ не прав. (Пообещав, правда, при этом «пообрывать ручечки», которыми товарищ отчаянно жестикулировал в опасной близости от Галины.)