Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

— Почему один? С Палычем. Он вчера извёл всех. Достал меня — чуть не ночью заставил ехать.

На поляну выбрался запыхавшийся Славка.

— Ну, как вы тут?..

— Нормально. Водки вчера выпили. Картошки с тушёнкой нажрались… и дрыхнем, как пожарники!

— Эт-т вы молодцы, — Славка заулыбался, а потом, наклонившись к брату, негромко добавил: — Мне такая хрень предыдущей ночью снилась… Ты же знаешь… сны наши — собирался уже прям пешком бежать сюда. А тут ещё снег…

— Да нормально всё, Слав… Мы за глиной ходили.

— Делать вам нечего, — закуривая и садясь возле костровища, заметил Гришка, — вот и ходите…

— А есть чего делать-то? — Влад подкурил от Гришкиной сигареты. — У нас дров столько нет, чтобы сидеть всё время в палатке… Теперь-то что делать будем? А?

— Эвакуироваться будем…

И все задумались, как они будут эвакуироваться.

— А вещи? — хватился Зинчук.

— Аппаратуру заберём. Остальное сложим на болоте — при случае вывезем вертолётом.

— А потырят…

— А тогда сиди тут и охраняй! — Гришка щёлкнул бычком в костровище.

За пару часов они позавтракали и провели консервацию базы.

Ещё через четыре часа, пройдя через перешеек двух озёр (на одном отдыхала стая лебедей), они с аппаратурой и пробами вышли к внутрипромысловой дороге, на которой стоял их родной уазик.

В партию приехали уже затемно. Эдик, накрывая стол, суетился и «вилял хвостом», как нашкодивший пёс. Парни выпили, закусили и пошли собираться домой.

— Клюкву! — вдруг хватился Юрка. — Клюкву ты с собой не взял!

— Да пошла она… — зло прошипел Славка и добавил непечатное ругательство.

Только через три недели, уже по снегу, Влад слетал и забрал вещи. Летал один, на Ми-2, и забрал только самое ценное: спальники, палатку, мотопилу и мотобур. Остальное бросили на болоте. Там закончили свою жизнь видавшие виды и прошедшие все поля зиловские аккумуляторы. Слишком они были тяжёлые для небольшой стрекозы — «двойки»…

А дорогу так и не построили. То ли она сразу никому была не нужна и просто отмывали деньги, то ли передумали строить, решив, что обойдётся она дороже, чем предполагалось. Всё забросили. Но парни пока изыскивали, исходили её всю — от Вельхпеляк-Яхи до Камга-Яхи, вдоль и поперёк.

Глина действительно оказалась хороша — на этом месте потом устроили карьер под Северный кирпичный завод — была такая блажь в конце века: иметь в посёлке свой кирпич. Из того кирпича потом построили церковь. И можно ответственно сказать: есть в ней скромный вклад ребят из Аэрокосмогеологии — десять килограммов проб, которые они тащили на себе через болото, наравне с аппаратурой и грунтовыми пробами с дороги…

А в общем, их ведь об этом никто и не просил.

Как-то, уже в бытность начальником отдела в Северной нефтяной компании, Юрка — к тому времени целый «Юрий Павлович» — на первое апреля разыграл коллектив. Он пришёл на работу и объявил: «У посёлка в овощехранилище пропадает картошка! Посёлку нужна наша помощь».

В кабинете повисла тишина. Десять пар глаз напряжённо всматривались в начальника, пытаясь разгадать, как же они сейчас начнут помогать посёлку?

«Администрация компании, — продолжил Юрка, мерно расхаживая вдоль столов, — предложила выделить по одному человеку от пяти сотрудников для оказания помощи посёлку…»

Юрка сделал паузу. Слышно было, как за закрытой дверью в серверной гудят вентиляторы.

«Все помнят, как на овощебазе перебирать картошку?» — строгим голосом поинтересовался он.

Основной коллектив тридцати-сорока лет от роду забубнил: конечно, помнят… но неужели опять?!

Молодёжь — Максим (молодой специалист, выпускник Тюменского госуниверситета) и Майечка (восемнадцатилетняя балда, красавица-блондинка с пышным бюстом) — стояла и непонимающе хлопала глазами. Что такое перебирать картошку в овощехранилище — ей даже в кошмарном сне не снилось.

«Я вижу, некоторые в нашем коллективе не помнят, а точнее — не знают, что такое овощехранилище, — развивал тему Юрка. — Предлагаю послать на спасение картошки двух наших самых молодых, не побоюсь сказать, самых лучших сотрудников. Есть другие предложения?»

Коллектив быстро смекнул, что крайних нашли, согласился и стал расходиться по местам. Майечка и Максим стояли в нерешительности — было видно, что если их не взять в оборот, могут и взбрыкнуть.

«Чего стоим? — прищурив глаза, тоном следователя поинтересовался Серов. — Даю час на сборы. Сейчас девять. Ровно в десять быть здесь — за вами придёт автобус. Бего-о-ом арш!»

Молодые нехотя пошли одеваться, что-то бурча про глупость и нелепость. Настоящих, всамделишных инженеров посылать перебирать картошку?! Но Юрка вслед крикнул: «Работать до трёх — потом, не заходя, домой! И картошки можно будет набрать…» И молодые, совсем успокоившись, ускакали по домам переодеваться.

Пока они ходили, Серов довёл до коллектива истинную суть вопроса и поздравил с праздником.

Через час Максим и Майечка явились в энцефалитках, сапогах, куртках, с рюкзаками и сумками. Пока бегали, они переварили смысл произошедшего, попробовав его на вкус — и нашли, что ничего он так… смысл-то… интересный на вкус. Они всё продумали и приготовились, и когда Юрка их поздравил с первым апреля, выражение лиц у молодёжи было как в немой сцене «Ревизора». До конца ещё не осознав, что их разыграли, Майечка обиженно надула губы: «Мы чё: не поедем, чё ли?», а Максим и вовсе расстроился: «А мне мамка велела десять килограммов картошки принести. Где же я её теперь возьму?»

Коллектив веселился от души.

А были времена, когда это не казалось смешным. Совсем.

***

После окончания школы Юрка, как ему было предначертано свыше, поступил в авиационный институт. Поступить туда — престижно, поступить — нелегко, но чтобы стать настоящим студентом, просто «поступить» — недостаточно. Нужно ещё было пройти «картошку».

С точки зрения эффективности, уборка картошки руками студентов — к сельскому хозяйству конца двадцатого века никакого отношения не имела. Дурацкий труд в неприемлемых (для цивилизованных людей) условиях. Но таилось в этом действе нечто магическое… Некая инициация, если хотите. Как в африканских племенах. Только после «картошки» ты мог называть себя настоящим студентом. И «картошку» нужно было пройти с честью. До «картошки» ты никто, до «картошки» ты — абитура!

Юркину абитуру через неделю после начала занятий загрузили в автобусы и повезли в совхоз «Коммунар». Четыре часа в пути — и их выгрузили в студенческом трудовом лагере «Комсомолец».