Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Про Владимира Васильевича.

Он с Чукотки этот Владимир Васильевич. И самый старший в группе. Но главное не в этом, главное в другом: для всей команды «Центуриона» он служил громоотводом. Глядя на него, Юрка невольно вспоминал фантастический рассказ…

Готовится экипаж к межзвёздному полёту. Во время экспедиции все будут бодрствовать. Никаких анабиозов, никаких гибернаций. Поэтому экипаж подбирается тщательнейшим образом. Все специалисты высокого класса. Все профессионалы. Все обладают отменным физическим и, особо, психологическим здоровьем.

И вдруг в самый распоследний момент в экипаж «подбрасывают»… недотёпу, неумеху, да надо прямо сказать, калеку. Экипаж обескуражен, возмущён, но обсуждать решение руководства нет времени — старт!

За годы полёта, а их был не один десяток, экипаж с этим недотёпой извёлся. Он вечно всё бил, ломал, всех раздражал, злил, он даже заболевал в самый неподходящий момент. Заноза в теле экипажа! Заноза, которую невозможно вырвать!

А по возвращении вдруг выяснилось…

Эта заноза, этот недотёпа, этот неумеха — гениальный психолог. А по совместительству — известнейший на Земле клоун. Его серьёзные коллеги ничего не знали о нём: некогда было ходить по циркам. А клоун, служа всему экипажу громоотводом, с честью выполнял профессиональный долг.

Владимир Васильевич был громоотводом. И все, абсолютно все с ним задирались и ругались. Может, только Юрка не конфликтовал с ним (по причине ли того, что был Владимир Васильевич с Севера… или Серов слишком сосредоточился на своих ощущениях). Именно Владимир Васильевич приходил к Порошкову за туалетной бумагой и был послан в известном направлении. Он и спальник забывал при переезде на Бочки и вспомнил о нём в самый последний момент.

А ещё год назад Владимир Васильевич опрометчиво пообещал коллективу трёхлитровую банку чукотской красной икры, и теперь весь коллектив центурионов ел его поедом вместо икры. Особенно налегал Котов.

Но! Если кто-то начинал издеваться над «чукчей» сверх меры, Владимир Васильевич попадал под защиту Полковника, и уже никто не смел его шпынять безнаказанно.

Нужный человек в коллективе!

Кстати, по выносливости в свои пятьдесят восемь он мог дать фору любому молодому — тоже регулярный участник «Эльбрусской мили».

На базу вернулись к четырём.

Пока накрывали стол, погода таки соскользнула. За окном столовой повалил снег — огромными хлопьями, густой, настоящий. Снег в середине июля! Где-то Юрка такое уже видел. Пусть валит. Лишь бы послезавтра была хорошая погода.

Ещё вчера, вызнав прогноз, Полковник принял решение: восхождение назначить на раннее утро 23-го. Хорошая погода на Эльбрусе — девяносто девять процентов успеха.

А завтра выходной — они только прогуляются до «Приюта», разгонят кровь, а потом будут отдыхать или займутся ледовыми тренировками.

Вечером пришли датчане.

Сначала Каспер — просить таблетки для Кузнеца, тот совсем спёкся. Кузнецу выписали цитрамон, аспирин и нурофен, объяснив Касперу, что, как и в какой последовательности принимать, но пока объясняли, зашли в столовую. Тут Полковник и выловил Каспера, усадив на разговор.

Не дождавшись коллеги, подтянулся Стефан — узнать, куда запропастился Каспер.

А ещё через полчаса — не дождавшись помощи — приковылял сам Кузнец.

Три часа! Три часа команда «Центуриона» вела «перекрёстный допрос» датских военнослужащих. И датчане тоже не отставали. Расспрашивали они друг друга по очереди, а Юрка переводил в две стороны. Оказалось, есть общая тема: и наши, и датчане служили в Афганистане. «А где?» «А когда?» «А как с духами… пардон, талибами?» «А своих теряли? Теряли… На какие мины напарывались? Итальянки?.. А, ну да, итальянки…»

За разговором датчан накормили «змеиным» супчиком из рыбных консервов и рисовой кашей с тушёнкой. Кузнец поначалу на еду смотреть не мог, но ему дали две таблетки цитрамона, и через полчаса он без признаков тошноты вовсю уплетал, а потом и вовсе включился в общую беседу.

Под конец Юрка охрип, обалдел, а после просьбы Полковника: «Спроси у них, какова у них структура дивизии», — только развёл руками, показал язык, оделся и вышел на крыльцо. Там он вдохнул-выдохнул, покрутил головой, вытряхивая из неё английские слова, и подошёл к обрыву.

Погоду тянуло на мороз. Тучи уходили. На небе появились первые звёзды. Но главное — открылся Эльбрус! Двуглавый древний вулкан. Первый раз за эти два дня его стало видно полностью. Во-о-о-он туда, на Западную вершину, предстоит им дорога послезавтра. Сил-то хватит? Пока Юрка всё выдерживает неплохо. Честно говоря, он думал, будет хуже.

— Любуешься, москаль?

Юрка вздрогнул, сзади незаметно подошёл Василий Фёдорович — крепкий, похожий на медведя мужик. Сам крупный, а ходит тихо. Охотник. Профессиональный. На людей…

Юрка вздохнул.

— Ничо, москаль… Не бзди, всё будет нормально.

Василий Фёдорович Страбинский.

50 лет. Офицер спецназа ФСБ. Родился в известном теперь всему миру городе Славянске. Генетически украинец, но безусловный русский патриот. Закончил Славянское авиационно-техническое училище. На Кавказе в спецназе ФСБ с 88-го года, там и познакомился с Полковником. О своей работе рассказывал так: «В конце девяностых на Кавказе стали шалить. То туристок изнасилуют, то туристов ограбят, а то и вовсе поубивают. Надо было что-то делать, а сопредельное государство, в котором базировались эти уроды, ничего предпринимать не хотело. Тогда мы — офицеры спецназа, десять человек — взяли своё руководство, посадили в ауле, выдали бочку вина, велели местным кормить шашлыком, только бы не вмешивалось, сами взяли по СВД, по десятку боекомплектов, по тридцать килограммов тротила и ушли в горы…

Через месяц вернулись. И представляешь? По сию пору тишина!»

Василий Фёдорович — хороший, весёлый мужик. Серова и Котова обзывал москалями, при этом всегда добавляя: «Я мужик простой, могу чего-нибудь брякнуть… Вы не обижайтесь, я не со зла…»

Страбинский на пенсии; охотник, рыбак и пасечник. На Эльбрус собрался в один присест. Полковник позвонил и предложил. А Фёдорыч не отказался.

— Я здесь с восемьдесят восьмого. Все горы исходил, а на Эльбрусе не был. Как же так?

ВЫСОТНАЯ АККЛИМАТИЗАЦИЯ. ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Ночью высыпало столько звёзд… Юрка уже и не помнил, когда столько видел. Даже на Севере не было такого звёздного неба. Всё же на четыре километра ближе к космосу.

А в пять, ещё потемну, в Гору потянулась вереница огоньков. Это пошли на восхождение альпинисты. Господи, даруй им удачу!

А у «Центуриона» всё как обычно:

7:00 — подъём;

8:30 — завтрак;

в 10 вышли на прогулку. Цель: подняться до 4100, посидеть, попить чаю и вернуться. По дороге их обогнал ратрак, датчане ехали на скалы Пастухова.