Йоав Блум - Руководство к действию на ближайшие дни

– Так вы были одной из тех, кто… участвовал?

– Да. Я попала к нему, когда окончила университет, английскую филологию, и думала, что же мне теперь делать. Он предложил мне работу, за месяц обучил меня этой технике, а потом отправил на край света со спальником и сотней долларов в кармане. Где только я не побывала за одиннадцать лет! Чего только не делала. А в конце концов решила вернуться, отдохнуть и помочь ему с «Неустойкой». Рано или поздно этот образ жизни приедается – и все волей-неволей успокаиваются, становятся инертнее. И возвращаются домой. Если я хотела что-нибудь испытать, я всегда могла попросить у кого-нибудь из переживателей помоложе сделать это за меня и выпить с ним, когда он вернется.

Бен пялился на нее, не говоря ни слова.

– Не может быть, – произнес он наконец.

– Почему нет? – спросила Вентор. – У людей всегда есть ощущение, что человечество уже все знает. Так люди думали за десять минут до того, как обнаружили, что мир не плоский, за полчаса до того, как открыли структуру ДНК, за два дня до публикации теории относительности… В любую эпоху, в любое время нам кажется, что все революционные открытия уже сделаны и теперь остались только мелкие детали. Какая наивность…

Бен покачал головой и сказал:

– Но это не… Этого просто не может быть.

Мадам Вентор умудрилась развести руками, не вынимая их из карманов.

– Ну, значит, не может быть. Но это факт. Вы это сами сейчас испытываете. Кстати, если хотите, у меня осталось несколько образцов. Бренди с тем вечером, когда я была на концерте «Битлов», прямо у сцены, или отборное красное вино – в нем хранятся переживания, которые я испытала, когда смотрела высадку на Луну в прямом эфире.

– Вы говорите о трансплантации воспоминаний, – сказал Бен.

– Нет. Не воспоминаний, а переживаний, – сказала мадам Вентор. – Это больше, чем воспоминания.

– В каком смысле больше?

– Сколько будет три умножить на пять? – спросила мадам Вентор.

– Что?

– Ну-ну, просто ответьте. Три на пять.

– Пятнадцать, – сказал Бен. – А что?

– Сами посчитали? Правда? Пять раз складывали по три, пока не дошли до нужного ответа? Или просто выучили когда-то таблицу умножения – и сейчас выдаете?

– Я…

– В каком году началась Первая мировая война?

– В одна тысяча девятьсот четырнадцатом, – сказал Бен.

– Сколько электронов в атоме водорода?

– Один. К чему все это?

– Я имею в виду, что воспоминание в основном своем значении связано с данными и фактами. Личное присутствие совершенно необязательно. Это информация, которая находится у тебя в голове. А переживание – это совсем другое, оно меняет тебя самого. И это то, что мы продавали. Не информацию, а изменение.

Она прошлась по комнате и снова повернулась к ним.

– Понимаете, из чего люди сделаны? Из опыта. Из всего, что они испытали и пережили. Конечно, стартовые возможности определяются генетикой, но это только ядро, вокруг которого строится личность. Нас делают такими, какие мы есть, наши переживания. В школе не учат быть героем, нельзя научиться – и пойти совершать подвиги. Не это делает тебя героем. Тебя меняют твои собственные поступки, переживания перемещают в тебе какие-то частички, становятся твоими составляющими – и делают тебя тем, кто ты есть. Именно это понял Вольф, в этом его гениальность, и именно это он продавал. Правда, некоторые люди покупали переживания специально для того, чтобы убедить себя: да, они были в том самом месте и совершили то, что совершили. Вольф называл их туристами. Но его целевой аудиторией были люди, которые хотели измениться, которые хотели испытать что-нибудь в своей жизни. Люди, боявшиеся высоты, покупали переживание прыжка с парашютом – и переставали бояться. Стеснительные люди покупали целыми ящиками маленькие бутылки вина, полные простых переживаний от общения, чтобы приучить себя к этому, – и больше не стеснялись. Предприниматели, которые хотели приобрести опыт, покупали переживания от основания бизнеса. Люди, которые хотели развить в себе творческое мышление, покупали переживания художников и музыкантов. Вольф понял, что человека определяет именно то, что он испытал, – и дарил людям способ изменить себя. Люди получали здесь не только воспоминание, они проходили легкий душевный тюнинг.

Она обратилась к Бену:

– Есть что-то, что Вольф хотел вам передать. Это может быть переживание, которое вас изменит, но да, это может быть и просто событие, которое произошло с ним, – и он хотел, чтобы вы знали об этом.

– Я буду чувствовать, что это произошло со мной?

– Да. Ведь вы так чувствуете сейчас, да?

– Минуту, минуту, минуту! – сказала Оснат. – А чем в итоге закончилось дело с ними со всеми? В смысле, где они? Все эти переживатели?

Мадам Вентор вздохнула:

– Ничто не остается неизменным. В какой-то момент Вольф решил, что хочет открыть новые технические возможности, и бо́льшую часть времени посвящал не работникам, а исследованиям.

– Исследованиям? – спросил Бен. – Человек открыл, как передавать воспоминания от человека к человеку, – этого что, мало?

– Не воспоминания. Переживания, – поправила его мадам Вентор.

– Ладно, пусть будут переживания.

– В какой-то момент он почувствовал, что не успеет исчерпать весь потенциал идеи, – объяснила Вентор. – Обращаться к властям он не хотел, публиковать свое открытие – тоже: боялся, что его техника попадет в руки не тем людям, но были проблемы, которые он хотел решить. У него были всякие идеи, которые он хотел попробовать.

– Например?

– Например, как научиться хранить переживания в воде. Из всех веществ чистая вода была единственным, в котором нельзя было хранить воспоминания и события.

– Почему? – спросила Оснат.

– Никто не знает, – сказала мадам Вентор, пожав плечами. – Но Вольф пытался это обойти. Поначалу он старался найти как можно больше применений открытой им возможности. Представьте себе: влюбленные могли бы увидеть себя глазами своих возлюбленных и понять, что они значат для них. Учителя могли бы понять ход мышления учеников, увидеть, что им не дается. Споры не переходили бы в стадию безобразия, потому что стороны могли бы понять друг друга. Выйти из тюрьмы своего сознания, чтобы в мире больше не было отчуждения, – конечная цель его заключалась в этом. Но нужно признать, что я не слышала, чтобы какой-нибудь из его экспериментов или какая-нибудь из его поездок оказались успешными. Он почти ничего не рассказывал о том, что делает. Так или иначе, одна из причин была в этом. Вольф все меньше и меньше управлял переживателями.

Поначалу он надолго уезжал или закрывался в квартире. Когда переживатели приходили сдать то, что испытали, их было некому встретить – или тот, кто их встречал, не знал, куда какое переживание положить. И они начали исчезать. Курсы откладывались, потом отменялись целые циклы. В конце концов Вольф решил, что он не сможет усидеть на нескольких стульях. Он доверил нам бар, научил нас руководить группой переживателей, но перестал вести курсы. Время от времени он брал отдельных учеников и готовил их, но не более того. Все остальное время он что-то там исследовал.