Сергей Носов - Закрытие темы [сборник]

– Погляди, Боря, какой хомут. Покупай.

– Сам вижу, – буркнул Борис Васильевич.

Достав из рюкзака деревяху, пошёл к продавцу.

– Я правильно обращаюсь, Григорий Иваныч, да?

– Иваныч, – сказал продавец.

– Раз Иваныч, то вот что. Из Дубков я приехал, с женой. Привет привёз.

– Кому?

– Да вот Григорию Иванычу.

– Ну, спасибо, – обрадовался продавец, – небось, от Филимоновны привет?

– Так точно.

– Как она, Филимоновна? Пухнут ноги?

– Ничего, за малиной ходила.

– Смотри-ка, Филимоновна!..

– А так ничего…

– Да.

– А как же?

– Да.

– Она молодцом… Передай, говорит, привет Григорию Иванычу…

– Да.

– Ну вот.

– А Петруха-то умер…

Вздохнул Борис Васильевич:

– Умер Петруха. Завтра сороковины будут.

Елизавета Петровна подошла:

– Боря, давай шланг купим.

Борис Васильевич даже не посмотрел в её сторону.

– Тут казус какой. Он лошадь хотел, а денег не было.

Григорий Иванович:

– Да, – сказал.

– Я тысячу дал ему в долг до осени… Сколько было… Он лошадь купил, а сам умер.

– Вот ведь, Петруха.

– Филимоновне лошадь, сам понимаешь, а попробуй, продай, сразу и не продашь. И я без денег. Так что ничего не поделаешь. Родственники при ехали хоронить, говорят потом, бери, чтобы я себе её брал, им не надо, ты деньги, говорят, заплатил, твоя лошадь, вот, бери, значит, себе…

– И что – взял?

– А что делать? Взял.

– Герой, – похвалил Григорий Иванович. – Вот это герой, это я понимаю… Подожди только… Когда ж ты в Дубки-то приехал?

– В прошлом году дом купили.

– У кого?

– У Тимофея Игнатыча.

– Чеснокова? Он же дачникам продал…

– А я и есть дачник.

– Да-а-ачник, – пропел почти Григорий Иванович.

– Тут как… – вмешалась Елизавета Петровна. – Мы с Борей на пенсию ушли, дом купили. Мы же с Борей в институте работали, Боря инженер ведущий, а я… ну, неважно… Кроликов развели… Огород… Боря о пчёлах мечтает… У нас прописка временная, зимой – в город, к детям, а весной, летом, осенью – только тут, в Дубках. Эту зиму тоже тут проведём, раз лошадь купили. Тут хорошо, природа, воздух, озеро, мы давно хотели… Боренька, шланг посмотри, пожалуйста, у нас нет…

– Не надо.

– Сено косить будем. Директор совхоза участок даёт. Обживаемся… Нам нравится.

– Так что, да, – подытожил Борис Васильевич, – подойди, говорит, к Григорию Иванычу, он поможет…

– Поможет, – сказал Григорий Иванович. – Отчего же не поможет?… Я всегда помогу. Ты-то что, ты хомут, что ли, хочешь? – спросил.

– Хомут, – вздохнул Борис Васильевич.

Но напрасно он весь этот разговор затеял. Никакой возможности помочь Борису Васильевичу хомут выбрать у Григория Ивановича не было, потому что не было хомутов, кроме одного, ни одного в магазине.

И вот подошли они втроём к тому единственному, к стене прислонённому, и стали вместе его разглядывать. Борис Васильевич положил на пол хомут и положил на него деревянное основание старого, им для примерки захваченное, – несоответствие размеров огорчило Бориса Васильевича. «Ну куда ж, – сказал продавец, извиняясь как бы, – четвёртый размер, где ж пятый взять?» – «Плохо ведь, – сказал Борис Васильевич, – никуда не годится». – «Да вот только четвёртый». – «А я думал и другие будут». – «Да», – сказал продавец. «Нет, – сказал Борис Васильевич. – Значит, ладно… В другой, значит, раз». Тут опять Елизавета Петровна вмешалась: «Покупай, Боря, изнутри подпилим немного – и пойдёт». Посмотрел Борис Васильевич на Григория Ивановича, тот молчит. «Покупай, покупай, потом и этого не купишь». Молчит Григорий Иванович. «Ну бери же». И вот как бывает – взял Борис Васильевич да и взял хомут, купил, заплатил тридцать четыре рубля. Зачем?

Вышли они с Елизаветой Петровной на улицу – настроение скверное, хомут тяжёлый, до автобуса три часа ещё ждать. Елизавета Петровна говорит:

– Ну, мы как договаривались? Я пойду Лене звонить (Лена – их дочь, в Ленинграде живёт), а потом в церковь на кладбище.

– Иди, – говорит Борис Васильевич. – Только на автобус не опаздывай.

И расходятся они в разные стороны.

Идёт Елизавета Петровна на узел переговорный и несёт в сумке почки свиные, только что купленные, а Борис Васильевич в сторону автобусного вокзала идёт и хомут не того размера несёт, на себя про себя досадуя. Не нравится ему, как он с Григорием Ивановичем встретился, и что инженера в нём Елизавета Петровна выдала, тоже не нравится. А с другой стороны – инженер – ничего не поделаешь. Ну, инженер, ну, дачник. Что ж теперь? Ничего теперь. Всё как есть, так и есть. Инженер.

Ах, Борис Васильевич, как устал он там, на работе, как пенсии ждал… Одна аттестация чего стоила.

Тут не грех о телепатии вспомнить, есть чему подивиться: Елизавета ж Петровна, на почту идя, тоже ведь про свою переаттестацию думала. Вспомнила она, как она в Москву приезжала – к высшему своему руководству (их институт при Москве значится). Компетентная комиссия её по работе спрашивала, Елизавета Петровна отвечала, что знала, а знала она много, потому что была хорошим специалистом. Слушали её, слушали, а потом говорят: «Очень хорошо, Елизавета Пет ровна, только вам всё равно скоро на пенсию, давайте мы вам какое-нибудь замечание запишем». – «Какое?» – спрашивает Елизавета Пет ровна. «А что вы недостаточно много работаете с иностранной литературой». Елизавета Петровна говорит: «Пишите».

А Григорий Иванович, как ушли покупатели хомута, неутешно расстроился. Вроде и план выполнил, да нет на душе удовлетворения: не за тем к нему из Дубков они ехали. Спрашивается: почему ж хомутов нужных размеров нет? А были. Были хомуты, и пятого целых две штуки размера. Но приехал тут из Ленинграда субъект один и один сначала купил, а потом другой на другой день. Если б на дело ещё – о чём тогда речь? Тогда б хорошо, – но в том-то и дело, что не на дело – на украшение ведь хомуты пошли, на баловство. Они в Ленинграде бар открыли пивной, прости господи, кабак, а там лошадиная морда висит на стене деревянная, а ей хомут полагается. Вот он и увёз хомут, что получше, а на другой день снова за хомутом. «Ты чего? – спрашивает Григорий Иванович. – Одного тебе мало?» – «Не довёз», – говорит. У него тот, оказывается, как от Московского отошёл вокзала, сразу же иностранцы на Невском купили, туристы, им хомут – сувенир, они и переплатить готовы. И тогда Григорий Иванович второй хомут ему продал, и стало жалко ему и второго и первого, что не на дело пошли, а на баловство глупое, а теперь люди, кому надо, страдают… не то покупают… шутка ли лошадь купить?… Лошадь – это не шутка…

– Лена, смотри, ничего от меня не скрывай. Ничего не скрываешь? Ты ничего от меня не скрываешь?

Провалилась монетка.

– Мама, всё хорошо, всё нормально.