Екатерина Кармазина - Время года — зима

Нина Дмитриевна перестала писать, отложила ручку в сторону и посмотрела на девочку в упор. От этого взгляда Тома почувствовала, как участилось ее сердцебиение, но не от страха.

— Нина Дмитриевна, что, что-то нехорошее? — сдали нервы у мамы.

— Не волнуйтесь. Сейчас все лечится. Три недели тщательного ухода, и все снова будет в норме. Если мы все сделаем правильно, никаких последствий и осложнений. И хорошо, что обратились сразу, не затягивали, — Нина Дмитриевна встала из-за стола и подошла к девочке, — ровно через два дня я тебя жду. Придешь ко мне за результатами мазка. Я буду на второй смене.

— Давайте я приду! — воскликнула мама.

— Зачем же? Пройтись ей можно, — Нина Дмитриевна положила руку девочке на плечо, — а вот физические нагрузки ни к чему. С этим пока повремените. Первое время желателен постельный режим, хотя бы неделю, — Тома в это время рассматривала свои ботинки, — в диагнозе я практически уверена, но подождем результатов анализа. Сейчас все расскажу.

— А беременность?

— Беременности нет точно. С чего вы вообще взяли? Она еще девочка. А вот венерическое заболевание есть.

Мама Томы опустилась на стул.

Не стоит так волноваться, как я уже сказала, сейчас все лечится. Вы сами сможете делать ей уколы? Или будет ходить к нам? — Нина Дмитриевна подошла к окну и открыла форточку.

— Попробуем. Думаю, смогу. Лишь бы Томка терпеливо к этому отнеслась, — в полной растерянности мама смотрела на дочь.

— Ты должна слушаться маму и делать все, что она скажет, — слова Нины Дмитриевны были адресованы Томе, и звучали как приказ, — а иначе оформим в стационар, и поверь, здесь никто нянькаться не будет. Дома же лучше, правда?

Тамара не знала, что ответить. К Нине Дмитриевне ее тянуло как магнитом. Ей хотелось оставаться с ней рядом как можно дольше. Она не хотела уходить.

— Мы будем делать все, что вы скажете. Я возьму отпуск. Но я не понимаю, а если она еще… как же тогда все это?

— Держите, — Нина Дмитриевна протянула Елене Александровне исписанный лист.

— Такое бывает крайне редко, но бывает. Скажем, вам просто не повезло. Чужое белье, полотенце, какие-нибудь общественные места, ночевала у кого-нибудь? Подруги, их родители. Единичные случаи. Ослабленный иммунитет. Смотрите, значит, вот это антибиотики, вводятся внутримышечно. А вот этот препарат колется в живот, в районе пупка. Людмила сказала, что вы научный сотрудник?

— Да, но одно дело с животными, а с ней попробуйте справиться.

— Ты же позволишь маме делать тебе уколы?

К ней снова обращалась Нина Дмитриевна, и кровь прилила к лицу.

— Она будет слушаться. Так, теперь, спринцевание. Только четыре дня, на пятый заменим тампонами с мазью. Вот это компрессы на низ живота. Здесь пропорция сто, десять и пять миллилитров. Это только последние три дня. Все витамины пить с первого дня. Поливитамин на протяжении месяца, настой валерианы — то же самое. Диазолин и глюконат кальция, понятно? Здесь мой номер, это рабочий, это домашний. Будут вопросы, звоните, не стесняйтесь.

Они вышли на улицу. Дождь еще шел. Впрочем, погода вполне соответствовала тем неприятным обстоятельствам, которые привели их в эти стены. Домой с ними шла и тетя Люда. По дороге мама все благодарила ее за такую рекомендацию, а та все ссылалась на достоинства Нины Дмитриевны, не скупясь на похвалы. Слышать все это о Нине Дмитриевне Тамаре было особенно приятно. Тетя Люда искренне сопереживала, предлагала свою помощь с уколами и напоследок пожелала им всяческой удачи.

Выражение лица девочки никак не соответствовало тем обстоятельствам, которые привели ее в гинекологическое отделение. Вместо того чтобы думать о предстоящих процедурах, она прокручивала в голове эпизод, когда мама попросила ее выйти, чтобы отблагодарить Нину Дмитриевну. Та не позволила этого сделать и почти что вытолкала их из кабинета. Но затем лично проводила до самого выхода.

Некоторое время Тома оставалась дома. Она не посещала школу и не ходила гулять. Мама, как и обещала, взяла отпуск, чтобы ухаживать за дочерью. Все было расписано по часам. Девочка проявляла послушание во всем: и в процедурах, и в еде. Выполняла все, что предписано, не роптала. Не отказывалась от каши по утрам, на обед ела супы и бульоны, послушно съедала все купленные фрукты, в общем, делала все, что ей говорили. Такой покладистости давненько не наблюдалось. И можно было бы связать это с переживаниями по поводу всего с ней случившегося, но мысли Томы витали в облаках. Она пребывала теперь в этом состоянии постоянно, и было оно для нее совершенно новым.

Оставаясь дома в постели, Тома имела уйму времени для размышлений. Но вместо того чтобы думать о причинах всех тех неприятных последствий, которые привели ее в гинекологическое кресло в столь раннем возрасте, она лежала с мечтательным видом и представляла себе свою следующую встречу с Ниной Дмитриевной. Так ей было проще и спокойней, о своей тревоге она почти позабыла.

К счастью, мама ее ни о чем больше не спрашивала. Иначе она снова не смогла бы ответить. Как так вышло, она не знала. Стечение обстоятельств, да и только. Все неприятности быстро позабылись. Осталось только приятное знакомство с Ниной Дмитриевной.

Тома была застенчива и на публике всегда робела. Как-то на одном из новогодних праздничных мероприятий в мамином институте ей предстояло декламировать стихотворение. Несмотря на то что девочка многократно бывала в этом учреждении и была знакома почти со всеми коллегами мамы, очутившись в актовом зале, оробела. Ни множество детей вокруг, ни огромная нарядная елка, сплошь усеянная игрушками, конфетами и мандаринами, не могли отвлечь ее внимание от предстоящего действа и унять волнение. Когда пришел ее черед выступать, она взяла себя в руки. После выступления каждому предоставлялась возможность снять с елки любой, абсолютно любой подарок. Дети ходили вокруг без всякого стеснения, долго высматривали, щупали, перебирали и наконец останавливали свой выбор на чем-то одном. Как правило, это было нечто большое и яркое, не елочные игрушки и не сладости, а какая-нибудь упаковка с игрушкой внутри. Если же до намеченной вещицы сложно было дотянуться, они призывали на помощь кого-нибудь из взрослых.

Тамара должна была читать стих, который выучила наизусть и перед выступление повторила огромное количество раз. Причиной волнения был страх забыть слова. Тогда она подведет всех, так ей казалось. Но она справилась, и теперь ей предстояло получить заслуженное вознаграждение. Но делать это нужно было на всеобщем обозрении. Выбирать себе подарок при всех было как-то неловко. Быстрым шагом она направилась к елке и сняла самый простой и самый маленький бордовый шарик. Такой скромный выбор вызвал всеобщее умиление. На самом же деле она наверняка, как и остальные дети, выбрала бы что-нибудь другое, не будь этого всеобщего, прикованного к ней внимания. Оно ее стесняло и сковывало. Будучи на виду, она не могла оставаться собой и делать то, что ей хочется. Таково было ее свойство — свойство человека интроверта.