Николай Таратухин - Сборник рассказов

— Ну, что, пацан, долго думаешь? Покупай! Совсем дёшево продаём, — уговаривал меня пожилой цыган с большой серьгой в ухе, — бери за рога и веди домой…

И правда, цена была доступной. У меня еще оставалось пять рублей, если куплю козу… Купил. С большим трудом приволок во двор животное, которое всю дорогу упиралось и, то и дело, бодало меня в зад рогами. Наломали с братьями веток акации с листьями, которые коза с удовольствием начала есть, поставили ей тазик с водой и стали ожидать мать.

Вечером пришла мать. Я всё ей рассказал и стал ожидать похвалу за рвение. Но когда мать внимательно осмотрела мою покупку, то вместо похвалы стала меня ругать:

— Ты куда смотрел?.. Это не коза, а козёл!

А когда узнала, сколько я заплатил, посмотрела на меня с грустью и заплакала. Ругать не стала. Решила зарезать чтобы как-то прокормиться до новой пенсии… Вечером в гости к нам пришла соседка, подруга матери. Конечно, мать ей всё рассказала и показала козла. Но к удивлению матери, подруга одобрила мою покупку:

— Фрося, — так звали мать, хотя, полное её имя — Ефросинья, — ты даже не знаешь, как вам повезло. К осени, все, у кого есть козы, будут вас просить разрешение на их спаривание с вашим козлом. Будут предлагать деньги, но ты можешь потребовать козочку от приплода. Козы очень плодовиты, рожают от двух до четырёх козлят. А ваш козёл, я вижу, породистый, смотри какое у него солидное хозяйство… Не горюй — будет у вас коза!

Мать повеселела и стали мы думать, как благоустроить содержание нового члена семьи. Срочно пристроили к дому теплый и просторный сарайчик из камней, которых было полно в окрестности, а будку собаки Куклы перенесли поближе к двери сарая, чтобы воры не увели козла. Воров —то, может быть, и не было, но, как говорится, бережёного Бог бережёт. Наш козлик оказался довольно прожорливым, ел всё подряд, но очень любил пойло, которое ему мать готовила из остатков нашей еды. А это был, в основном, борщ из картофельных очисток, лебеды и крапивы. Всё лето мы с братьями пасли его у подножья скал северной стороны бахчисарайского ущелья, а когда начались занятия в школе, обязанность пасти козла легла на плечи младшего шестилетнего Ивана.

И точно, в октябре к нам зачастили сначала ближние владельцы коз, а затем и дальние, прослышав о феноменальной производительности нашего Васьки, такое имя мы ему дали, и наш бизнес, правда, такого слова мы тогда не знали, начал процветать. В марте нам принесли месячную козочку симментальской породы. Сказали, что эта порода менее прихотлива к условиям содержания и даёт хороший удой. Мать взяла на себя все заботы о козлёнке. Жила козочка в сенях нашего дома — по ночам еще было довольно прохладно. К осени она подросла и Васька стал на неё поглядывать с большим интересом. Сарай мы перегородили на две части. Мать нам строго приказала не позволять ловеласу приближаться к Муське, такое имя дала она ей, но спаривание произошло, когда мы играли в футбол, увлечённо гоняя резиновый мяч.

Это произошло в конце октября, а в апреле Муська окотилась и принесла двух козлят. У нас образовалось целое стадо коз. Мать уже не работала. Здоровье с каждым днём ухудшалось. Козлят продали, а Муська давала около двух литров молока в день. Но никакая диета матери не помогала. Рентген желудка долго не делали — в поликлинике не было бария, контрастного вещества для этой цели. А когда сделали, то срочно отправили на операцию в Симферополь. Пока мать лежала в больнице, козу доила соседка. Мать вернулась с улучшением здоровья, но через несколько месяцев болезнь, а это был рак желудка, снова стала прогрессировать. Мать уже не ходила и для дойки я подводил Муську к постели матери. Сам я пытался доить козу, но она меня не переносила на дух, брыкалась и норовила боднуть рогами…

Мать умерла. Братьев взяли в детдом. Козла я продал на базаре, а Муську отдал соседке, которая поила меня молоком, если я приходил к ней. Такая вот козлиная история у меня была в жизни».

Матвей Кузьмич в свои молодые годы, а молодым он считал себя до шестидесяти лет, совершенно не знал, что такое аллергия. Нет, он слышал, что она существует, но считал, что к нему это не относится.

В годы советской власти было принято посылать рабочих городских предприятий на уборку овощей и фруктов в пригородные колхозы. Чаще всего это были помидоры. Если кто-то думает, что на полях были ухоженные ровные грядки этой культуры, то он сильно ошибётся. Амброзия высотой почти в человеческий рост и прочие сорняки укрывали помидорные кусты, на которых, как ни странно, гроздьями висели сочные, ароматные помидоры. Такое сожительство вредных и полезных растений, оказывается, шло только на пользу помидорам. От южного палящего солнца сорняки укрывали их и не давала погибнуть.

Так вот, большинство рабочих, приезжавших убирать помидоры, заболевало поллинозом, или сенной лихорадкой, но на Матвея Кузьмича пыльца амброзии абсолютно не оказывала никакого действия. Никакого действия на него не оказывали тополиный пух, цветы каштанов и прочие аллергены. Начал гордиться своим организмом.

Всё это было до поры, до времени. Как-то, работая на дачном огороде, Кузьмич, спиной прикоснулся к соцветию пастернака. Получил травму. Рана на лопатке была чуть ли не до кости. Но в травмпункте сказали, что это не аллергия, а типичный ожог эфирными маслами растения. Но когда такой же ожог получил от соприкосновения с петрушкой и сельдереем, то он начал думать о своей невосприимчивости к воздействию некоторых растений совершенно по-другому.

Окончательно разочаровался в своём «железном» организме, когда стал замечать, что от еды некоторых вполне безобидных продуктов, ему становилось и «кюхельбекерно и тошно». Почти по Пушкину. Первыми проявили себя лимоны. Очень любил Кузьмич чай с лимоном. Но стоило бросить в чай более трёх долек лимона, так сразу же сердце начинало какую-то «свистопляску» с замедлениями и ускорениями ритма. Пришлось исключить из рациона.

Но самую неожиданную подлость ему подложил чеснок. Кузьмич чеснок обожал. Употреблял его ежедневно. Так уж выпало, что ему пришлось лечить гипертонию. Участковый терапевт первым делом дал направление на кардиограмму, а когда увидел результат, то тут же вызвал скорую и «загремел» Кузьмич в краевую грудную хирургию. По мнению терапевта, жить Кузьмичу оставалось считанные часы, если не сделать ему стентирование сосудов сердца. Так называется операция по вставлению в сосуд расширяющей пружины. Его сердце выдавало все виды аритмий, вплоть до атриовентрикулярной блокады — одного из самых грозных заболеваний сердца.

Перепуганного Кузьмича уложили на носилки и привезли в приёмный покой краевой больницы. А там всё было поставлено на поток. Чётко работал конвейер. В помещении приёмного покоя работало две бригады сестёр, проводивших приборное обследование сосудов. Очереди не было. Его раздели до гола, побрили, поскольку пружину вставляют в области паха, и доставили сёстрам.