Елена Скрябина - Дом

Постепенно, месяц за месяцем, поэт-метеоролог становился для меня все более реальным.

Он, как выяснилось из путеводителя Вениамина Геймана «Спутник приезжего» (Феодосия, 1911), был не только инженером и заведующим Центральной метеослужбой Азовского и Черного морей, но и производителем работ (а попросту — прораб) в Управлении сооружения порта. Одновременно, в 1910-х годах, почетным мировым судьей Феодосийского уездного съезда, председателем феодосийского отделения Российского общества спасения на водах.

Одно из стихотворений в блокноте посвящено «сестре Верочке». А ведь я уже слышала о Вере Сарандинаки от друзей из Карадагского природного заповедника! Для научных сотрудников заповедника ее имя связано с годами становления научной станции на Карадаге: с 1923 по 1935-й Вера Николаевна Сарандинаки работала ассистентом, затем действительным членом станции, заведующей, заместителем директора по научной работе. Труды Веры Сарандинаки по ботанике (она изучала флору Феодосийского и Карадагского регионов) и сейчас не утратили своего научного значения. В начале 1920-х годов Вера Николаевна читала лекции в Феодосийском народном университете. Хорошо знала Максимилиана Волошина, который там тоже читал лекции. В Доме поэта, в Коктебеле, хранится письмо Веры Сарандинаки к Волошину.

И вот в июле 1998 года в серии «Библиотека альманаха «Крымский альбом» выходит сборник статей Владимира Купченко «Киммерийские этюды». В очерке «Открывшие память. Первые краеведы Феодосии» я нахожу ответы на многие мои вопросы о Михаиле Сарандинаки. Помимо разнообразной научной деятельности он действительно был настоящим поэтом: в 1916 году в Феодосии вышла его книга «Этюды. 1901—1916». А когда в августе 1916-го в городе открылось отделение Крымско-Кавказского горного клуба, Сарандинаки был избран товарищем (заместителем) председателя правления и председателем музейной секции.

Из биографии Веры Сарандинаки я знала, что она родилась в селе Маргаритовка близ Ростова-на-Дону, в семье профессора Московского университета. Место рождения Михаила Николаевича, вероятно, тоже Маргаритовка. В одном из стихотворений есть восклицание: «Жаль тебя, Маргаритовка милая!»

Фотографии Михаила Сарандинаки в книге не было, но внешность его уже не была для меня загадкой. «Этот чернобородый застенчивый человек был тоже поэтом…» — пишет Владимир Купченко. Один из феодосийских старожилов — Анатолий Викторович Ермолинский, открыл и эту тайну: на открытке начала века, изображающей бювет минеральной воды «Паша-Тэпэ» (деревянное строение на набережной Феодосии) на переднем плане стоит… Михаил Сарандинаки. Белая шляпа (о жаркое феодосийское лето!), пенсне, густая черная борода. Длинная рубаха навыпуск, чем-то подпоясанная, черные брюки. В руках — саквояж. Очень похож на доктора — интеллигентного и застенчивого. (Репродукция этой почтовой карточки воспроизводилась в «Крымском альбоме 1998» — с. 216.) А в музее Феодосийского морского торгового порта сохранилась, оказывается, еще одна большая фотография: заведующий метеостанцией в окружении сотрудников.

Известный зоолог и путешественник И. И. Пузанов в книге «По нехоженому Крыму» вспоминает о своей встрече с Михаилом Сарандинаки в 1909 году. Летом того года, будучи студентом, Иван Иванович Пузанов участвовал в научной экспедиции, организованной профессором-зоологом С. А. Зерновым. На пароходе «Меотида» ученые Севастопольской биологической станции вышли из Севастополя, но спустя несколько дней сильный шторм заставил экспедицию укрыться в Феодосии, в порту.

Для меня бесценны несколько строк: «В первый же день пребывания в Феодосии Зернов повел нас <���…> в гости к Михаилу Николаевичу Сарандинаки — видному чиновнику, носившему титул „производителя работ феодосийского порта“. Сарандинаки был очень культурным человеком, осведомленным в климатологии, океанографии и геологии Крыма. Держал он себя просто и приветливо (кажется, Зернов познакомился с ним во время своего обследования крымского рыболовства). Но как мало гармонировала с барским благолепием хозяина и его квартиры внешность нас, гостей!»

По совету Сарандинаки, участники экспедиции познакомились с феодосийским лесничим Ф. И. Зибольдом и отправились на гору Тепе-Оба, где поднимался рукотворный лес и давал воду конденсатор Зибольда.

Любопытно то, что о событиях 1909 года Пузанов ярко и живописно вспоминает спустя полвека — книга «По нехоженому Крыму» вышла небольшим тиражом в Москве в 1960 году, когда автор стал профессором, несколько десятилетий посвятившим изучению фауны Крыма.

Более точными сведениями о поэте, как недавно оказалось, обладает Александр Федорович Зибольд, внук известного ученого-лесовода. Работая в историческом архиве Петербурга, он обнаружил документы, позволившие проследить биографию Сарандинаки.

Родился Михаил Николаевич 10 августа 1874 года в селе Маргаритовка Ростовской губернии, в семье магистра химии Императорского Московского университета Николая Маргаритовича Сарандинаки и его жены Марии Федоровны. Православный, потомственный дворянин. В 18 лет окончил Московское частное реальное училище Воскресенского. В 1899 году стал выпускником Института инженеров путей сообщения Императора Александра I со званием инженера и с правом на чин коллежского секретаря при вступлении на госслужбу. Будучи студентом, в мае 1898 года, Сарандинаки венчался с потомственной дворянкой Евгенией Ивановной Фоллендорф в греческой Константиноелинской церкви в Таганроге. Через два года Евгения Сарандинаки скончалась. Сохранилась запись в метрической книге Греческой Введенской церкви Феодосии: «Умерла 22 февраля 1901 года… 25 лет от роду от воспаления почек, погребена на общественном кладбище». Боль потери любимой жены угадывается во многих строках поэзии Михаила Николаевича.

Открытием для меня стало и то, что работал Сарандинаки производителем работ I разряда не только Феодосийского, но и Керченского, Ялтинского, Темрюкского, Севастопольского и Алуштинского портов! Был действительным членом Императорского Русского Географического общества, членом Феодосийского училищного совета. В 1910 году стал надворным советником, а в 1911-м ему «всемилостивейше пожалованы золотые с цепочкой часы с изображением герба из кабинета Его Императорского Величества». Имел орден св. Станислава III степени. Был церковным старостой Введенской церкви — старейшего храма Феодосии. Болел стенокардией с 1912 года. Умер 14 ноября 1917-го.

О дружбе или знакомстве Сарандинаки и Волошина у меня не было вначале никаких сведений. Но книга, вышедшая у Сарандинаки в 1916, году уже могла быть поводом для беседы или поездки к Волошину!