Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

Сегодня, 2 июля, в 21 ч. 45 мин., я, наконец-то, сделал то самое открытие, к которому шёл более десяти лет. Сбылась моя мечта… Оправдались и Ваши надежды. Теперь могут стать реальностью Ваши обещания помочь мне взойти на пьедестал в виде Нобелевской премии. Теперь наша с Вами родина — Америка — может обрести ещё больше власти над миром. Биороботы нового поколения — универсальные солдаты и рабочие — интеллектуальные машины, послушные рабы, зомби, которых трудно будет отличить от живых людей. И ключ к этим созданиям — всего лишь в нескольких моих формулах. Остаётся лишь создать пробные модели, а затем поставить образцы на крупносерийное производство, и американская нация станет единственно главенствующей в мире… По сравнению с таким глобализмом ваши теперешние проекты по шантажу белорусского дипломата с помощью полунатурального двойника его сына кажутся детскими забавами. Но и от таких забав в мир, как в мусороотстойник, вливается много яда.

Я сожалею, что приложил к этому часть своего таланта, данного мне не американским Президентом, а Высшим Разумом, т. е. Богом… Мне жалко этого мальчика-сироту Макса и жалко каждого малыша планеты, который уже пострадал от ехидства холодной войны, эпицентром которой стала моя Америка под руководством безумных олигархов. Мне горько за судьбу каждого ученого, которого Вы, Хэлуй, и подобные вам дельцы, засосали в свои сети… Но я вырвусь из этих сетей. И ради такой чистой, благотворной цели я готов пожертвовать своим античеловеческим детищем. Тогда не только на моей, но и на Вашей бессовестной совести будет меньше грехов.

Итак, два часа назад все секретные программы по созданию искусственного интеллекта и все связанные с ними системные файлы головного компьютера приведены мною в состояние многоэтапного сбоя, и в 00 часов 00 минут они вынуждены будут безвозвратно самоудалиться. То есть в первые секунды первых минут первого часа нового дня — 3 июля — наступит моё первоэтапное освобождение от Вашей зависимости. Второй этап наступит тотчас, когда я доберусь до своего жилища. О, нет, суицида не будет — это примитивно и даже пошловато. Дома у меня уже есть всё необходимое для того, чтобы без посторонней помощи сильно изменить черты своего лица и всю свою внешность в целом. Грех в такой ситуации не воспользоваться собственным талантом и стать для Вас «человеком-невидимкой», которого бесполезно искать. И новый паспорт уже готов для новой, чистой жизни.

На склоне лет начать жизнь с чистого листа — заманчиво! Не так ли?.. Единственное, о чём жалею, — это время. Я не смог раньше созреть для такого решения. Но, как говорят русские, лучше поздно, чем никогда.

Не отчаивайтесь слишком сильно, мистер Хэлуй. Вы изначально стали играть в опасные и бессмысленные игры. Я немного уважаю Вас только за то, что Вы, в отличие от многих Ваших «коллег», можете видеть слабые стороны той системы, на которую работаете. Только, жаль, видя их, Вы не способны критиковать эту жестокую систему. Ведь Вы сами подпитываетесь, как вампир, этой жестокостью. Вы и подобная Вам масса преуспевающих дельцов являетесь носители интеллекта, работающего в условиях извращённых жизненных ценностей, а это — ненатуральный, взрывоопасный продукт цивилизации. Так что всеми вами уже давно создан своеобразный искусственный интеллект. Ну, и наделяйте им своих биороботов, которые, рано или поздно, уничтожат вас самих…

Вот и почти полночь. Наступает день моей Независимости!

Прощайте, босс! Очень уж душно и темно в созданном вами искусственном мире.

Ныне не существующий Эдвард Голь».

Профессор смотрит на часы, сворачивает письмо и укладывает его в конверт, который кладёт на клавиатуру компьютера.

Входит охранник и говорит недовольно:

— Профессор, уже полночь. А вы ещё не выключили компьютеры.

— Вот именно, ноль часов, ноль минут , — весело отвечает Голь. — Утром сообщите, пожалуйста, в Вашингтон мистеру Гауду, или даже самому шефу, что я, наконец-то, сделал самое ценное открытие в своей жизни.

Он смотрит на часы, на которых уже 0 часов 2 минуты, и начинает выключать компьютеры.

— Это сюрприз, ради которого стоило задержаться, — улыбается профессор и облегчённо вздыхает:

«Закончился первый этап моей Независимости!»

Брест, областное у правление КГБ. 3 июля

Несмотря на праздник — День Независимости — заместитель начальника управления, полковник Кольцов находится на рабочем месте. В нему в кабинет входит капитан Медынцев.

— Здравия желаю, Виктор Алексеевич .

— Заходи, Дмитрий. Садись. Жду от тебя новостей. И докладывай, и комментируй.

Медынцев садится за стол и сообщает:

— Мальчика удалось разговорить.

— Молодец!

— Здесь заслуга ни столько моя, сколько той самой девушки, Жаннет. К счастью, она была в интернате: приехала навестить Макса. Итак, цель и конечный пункт назначения поездки в Беларусь мальчик точно не знает. В поезде с ним был, кроме того Джека, ещё один — Мигель. Судя по тому, что они произносили свои имена в присутствии мальчика, это, скорее всего, имена вымышленные. Мальчик помнит, что некоторое время перед этой поездкой, примерно три дня, он находился в специально оборудованной комнате — в полуподвале какого-то большого здания. Из дальнейших расспросов я сделал вывод, что это могла быть лаборатория. Там он стал играть роль полоумного ребёнка, потому что уже задумал побег. А ещё раньше, когда, как мальчик выразился, эти злые дяди забрали его к себе, он ради игры и из-за недоверия к ним решил ни с кем не разговаривать, изображая немого. Но это, как можно предположить, только стало плюсом для его хозяев, ведь немой не скажет лишнего.

— Верные выводы, капитан. Похоже, попали мы на рыбное место. Теперь бы улов не упустить!..

Кольцов потирает руки, улыбается и уточняет:

— А где именно находится эта лаборатория, мальчик не знает?

— К сожалению, не знает. Туда его с закрытыми глазами — сначала на самолёте, а потом на машине — привезли из пригорода Софии, где он жил с группой беженцев. На новом месте он был изолирован от внешнего мира. И вот, Виктор Алексеевич, на мой взгляд, самая главная информация: мальчик припомнил, что дядя в белом халате изучал на экране (скорее всего, это монитор компьютера) фотографию какого-то другого мальчика. А однажды Макс проснулся и заметил, что все люди из лаборатории как-то странно на него смотрят. Да и сам мальчик в дальнейшем, глядя мельком на себя в зеркало, замечал, что его черты лица и прическа вроде бы немного изменились…

В этот момент Кольцов воодушевляется ещё больше, встаёт и даже ударяет ладонью по столу.

— Вот и сходится, Дима! Сходится!