Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Убийца успел понять, кто перед ним и что сейчас произойдет. Помню дикий ужас в его глазах, тихий страшный хрип… Руки Клайда, железной хваткой держащие его отчаянно бьющееся тело… Дробный стук ногами по полу… Неподвижно стоящего перед ними отца Кэтрин. Я стою рядом, чувствую его плечо. Губы предательски затряслись, сжимаю их и стискиваю зубы, пальцы — в кулаки. Стоять, Берта. Глаза очень хотят зажмуриться. Смотреть. Страха нет. Ненависти нет. Только молчание, в котором затихает его безнадёжная борьба с неизбежным концом. Как затихала я в видениях Сондры, опускаясь в холодную глубину… Как умирали Кэтрин и ее дочь… Так и оставшаяся безвестной девушка в лесу, в последнем усилии цепляясь скрюченными судорогой пальцами… Выпученные блестящие глаза вдруг остановились на мне…

— Клайд…

Он остановился, вопросительно посмотрел на меня.

— Дай ему сказать…

Что-то в моем голосе заставило его выполнить просьбу. В наступившей тишине слышно только натужно вырывающееся из намертво пережатого горла дыхание.

— Роберта…

Глаза Клайда широко раскрылись при звуке этого голоса, я медленно кивнула. Прощай навсегда.

Тишина. Все.

Клайд.

Все? Так нам тогда показалось…

Весенний праздник Цветов, Эвелин исполнилось семь месяцев. Мы впервые решились вывезти Роберту в свет по-настоящему, после долгих уговоров. Все приняли участие, Джил в сердцах заявила, что потащит ее силой. Берта на это рассмеялась… И согласилась.

Гвоздь программы, парад сезонов и автомобильный выезд. Констанция и Роберта, Зима и Осень. Так они захотели. На уже официальной невесте Гила ослепительное белое платье с серебристым отливом, оттененное холодным блеском голубоватых аквамаринов, как осколками льда. Роберта… Они ездили куда-то с Джил и Сондрой и вот результат — подчёркнуто простое прямого покроя дымчатое платье с лиственным рисунком желто-багрового цвета. Золотистые топазы ожерелья и такой же браслет на левой руке. Бледное от волнения лицо. Осень…

Тот день остался в памяти отрывками, например, я совершенно не помню, кто из девушек были Весна и Лето, не помню, кто был с ними в автомобилях. О чем говорилось на праздничном приеме, кто там был… Туманная полоса лиц, образов… Невнятный гул голосов, из которого невозможно выделить слова. Вот зрение и слух обостряются, картинка становится четкой, залитой ярким весенним солнцем. Шум голосов разделяется на слова, которые можно понять. Щелкание затворов фотоаппаратов, вспышки магния. Слышу, как кто-то из фотографов светской хроники просит Роберту встать, чтобы получился снимок покрасивее. Она нерешительно смотрит на Гилберта, он с улыбкой ободряюще кивает. Да, Гилберт. Из чистого озорства мы с ним поменялись местами, использовав наше сходство, и он сопровождает Берту, а я — Констанцию. Ещё и костюмы надели почти одинаковые. Если смотреть издали, то вполне можно спутать. Смотреть издали…

Роберта встала, раздались аплодисменты публики, фотографы ещё рьяней защелками камерами. В первых рядах вижу хлопающих Джил, Трейси с Ольгой, Гертруду…

— Роберта делает успехи, Клайд, — низкий мелодичный голос Констанции, она улыбается, — и все только начинается.

Прищурившись, смотрю, как Роберта робко улыбается, оглянувшись на нас. Мы приветственно помахали ей, я посигналил, осторожно держась позади их автомобиля. Наша очередь проходить сквозь строй, повернулся к Ки.

— Пора и вам блеснуть, Констанция…

Громкий хлопок, на который я в первую секунду не обратил внимания. А во вторую… Оседающий, падающий на бок Гилберт, ещё успевший рывком за руку свалить Роберту на дно автомобиля… Успевший нажать на газ… Дальше я уже не думал, команду приняло подсознание. Коротким безжалостным толчком сбил Констанцию с ног, между сидений.

Разбегающиеся в стороны люди, крики, вперёд, вперёд… Автомобиль Гилберта косо уткнулся в кирпичное ограждение, с визгом тормозов останавливаюсь бортом впритирку, хоть как-то прикрыть их. Жду выстрелов, но их нет. Быстро, быстро…

— Ки, лежать!

Одним прыжком перемахиваю к Гилу и Берте, она неподвижно лежит за передним сиденьем, куда он ее успел повалить, в груди разлился мгновенный холод…

— Берт!

Нависаю над ней, прикрывая собой, пальцы на шею, есть! Жива! Крови не вижу, обморок? Глаза вдруг распахиваются…

— Клайд…

— Не ранена? Лежи!

Сзади движение, резко оборачиваюсь, готовый ударить, страшно, насмерть. Констанция…

— Гилберт!

Придерживаю ее за локоть, не сейчас.

— Ки, подожди! Лежать!

Склоняюсь над ним, скверно. Бледен, на губах кровь… Лёгкое? Справа на груди смокинг пропитан кровью, и пятно становится все больше. Нож… Он всегда при мне, привычка осталась. Вспороть рубашку…

— Берт, зажми, да, просто ладонью! Гил, глубоко не дыши, понял?

Возле автомобиля топот, сейчас кто? Вокруг творится чёрт-те что, паника, крики, суматоха… А на сердце теплеет, рядом все. Джил… Сондра… Гертруда… Трейси, Ольга… Та уже решительно забирается к Гилберту, подняв подол совершенно скандальным образом, я даже глаза скосил невольно, ого…

— Клайд, не туда пялишься, приподними его! Быстро! И набок кладём, осторожно, раз, два! Гил, открой глаза!

Мы не добили тогда это змеиное гнездо…

Больница, у двери — охрана. На сообщение о покушении Калеб Вайнант молча положил трубку, и через два часа в Ликург ворвалась колонна автомобилей во главе с отцом Констанции и Оливером Рейли. После того, как Гилберта отвезли в больницу Святого Стефана, я оставил там Роберту с Эвелин, Эмилию, и всех наших, под охраной людей Рейли.

— Клайд, куда ты?

— В Баттери.

— Один?

— Да.

Я не оглянулся, но до самого выхода чувствовал пристальный взгляд Калеба Вайнанта.

Весть о покушении уже дошла до ирландского квартала, когда мой автомобиль затормозил возле дома Кэтрин. Меня узнали и начал собираться народ, со всех сторон подходили по два, три человека. Вскоре собралась небольшая, но плотная и сплочённая толпа. Усмехнулся, впору их чем-нибудь воодушевить и куда-нибудь повести, разумеется, после подогрева доброй порцией виски.

— Что вам нужно здесь, мистер Грифитс?

На крыльцо неторопливо вышел Ангус О'Хара, старый отец Кэтрин. С той ночи мы с ним не виделись, с интересом смерил его взглядом. Вскоре после процесса над убийцей дочери они покинули Трою и переехали в Ликург, у них здесь отыскались родственники. Семья пользуется здесь уважением… Мать Кэтрин ненадолго пережила дочь, умерла четыре месяца назад, не выдержало сердце. Старый ирландец все ещё держится прямо, глаза смотрят твердо и пристально, как и в день осады. Сделал шаг к нему и спросил, обведя рукой собравшихся.

— Только что меня пытались убить, мистер О'Хара. По случайности, из-за сходства, выстрелили в моего брата Гилберта, — я очень паскудно усмехнулся, — убийца не сообразил выстрелить ещё раз.