Алекс Бранд - Выбор [СИ]

— Берта, что?

Не могу молчать и скрывать от нее. И пустых отговорок не хочу.

— Джи, посмотри, мы как зачумленные тут сидим. Никто к нам не подошёл, не заговорил. Это ведь нехорошо, — я на миг запнулась и добавила, — ну, ко мне им чего подходить? А ты, Сондра… Гилберт…

Джил обернулась и демонстративно осмотрела зал, несколько раз задержав взгляд. Вижу, как улыбнулась кому-то, наверное, Гертруде с Трейси. Мне неудобно оборачиваться вместе с ней, смотрю на лицо. Джил пожала плечами и склонилась ко мне, зашептала.

— Не обращай внимания, Берт. Или жаждешь познакомиться с Ниной, Бертиной, прочими? Нашими мальчиками? Вон сидят, хочешь, в перерыве тебя им представлю?

Последние слова она произнесла со значением, отлично понятным нам обоим, я вздрогнула. Джил заметила и жёстко усмехнулась.

— Вот именно, подружка. Что тебе до них и выражений их лиц?

Нет, я ведь не о себе думаю сейчас, я и не собираюсь ни с кем знакомиться и разговаривать. И уже не раз просила Клайда вернуться к нам домой. Шепчу в ответ.

— Джил, а вы? Ты, Сондра? Твой отец? Как он теперь, после всего?

Она тихо рассмеялась, снисходительно на меня посмотрела.

— Ох, Берта, ну какая же ты ещё наивная… Думаешь, у отца будут проблемы с работой и заработком? Что к нему перестанут обращаться?

Теперь моя очередь пожимать плечами.

— Ну, да… А разве…

Джил толкнула Сондру, та тоже наклонилась к нам поближе, вопросительно посмотрела. Мысленно улыбнулась, увидев, что на ее лицо начали понемногу возвращаться краски, румянец. Хотя он пока скрыт под тонким слоем пудры, закрывающим царапину.

— Сан, скажи ей…

— Что?

— С чем твой отец обратился к мистеру Грифитсу? Берта, ты что, не знаешь, Клайд не сказал?

Растерянно моргнула от этого заявления, ну какая же Джил бывает невыносимая… А я уже давно хочу спросить, как обстоят дела с нашим планом уговоров отца Сондры. Неужели получилось? Как было бы здорово…

— Нет, ещё не сказал… Джи, рассказывай!

— Папаша Сондры попросил у папаши Гила патент на новые рабочие места, которые придумал Клайд! Ну, или что-то в этом роде, какое-то разрешение, я в этом ничего не понимаю. Надо спросить Трейси, а знаешь, почему именно его? Берта, ты все забыла, о чем мы говорили по дороге домой? Стюарт…

Я окончательно растерялась и запуталась в этом потоке неожиданных новостей, нет, я никогда не стану такой, как они… Даже на лице Сондры появилась слабая улыбка при виде моего удивления, я знаю, как сейчас выгляжу: круглые глаза, рот полуоткрыт… Девочка с фермы…

— Джи, Сондра! Ну хватит, расскажите толком! Ты остаешься в Ликурге?

Сондра собралась что-то сказать, как пальцы Клайда сжали мою руку и он тихо на нас шикнул.

— Девчонки, хватит шептаться! Потом! Он закончил присягу.

Доктор Глен Морроу неподвижно стоит на месте свидетеля, его руки лежат на доске невысокой кафедры, правая рука… Она притягивает взгляд, по-прежнему накрывая ладонью Библию. Присяга принесена, но он не убрал с нее руку. Так и говорит. Голос его спокоен, негромок. Страшные слова четко звучат в рухнувшей мертвой тишине. Звучат приговором.

— Мной было проведено вскрытие тела Кэтрин О'Хара, двадцати одного года.

Бесстрастный голос, перечисляющий какие-то врачебные детали, я слушаю, но они проходят мимо сознания, словно оно защищается, не хочет… Не надо…

— Хорошо сформировавшийся плод…

Господи… Да, я знаю, с самого начала знаю, почувствовала. Когда прощалась с ней… Почувствовала в ней убитую маленькую жизнь. И потом была с Клайдом в больнице святого Стефана, когда делали вскрытие. Он не позволил войти, ждала в автомобиле. А когда вернулся, молча кивнул, и всю обратную дорогу мы не проронили ни слова.

— Девочка. Совершенно здоровая, красивая… Так похожая на свою безжалостно убитую мать.

По залу прокатился угрожающий ропот, слышу, как в задних рядах начали вставать люди. Один из адвокатов убийцы вскочил с места и сделал шаг в сторону стола присяжных и судейского возвышения, полы его мантии широко распахнулись от этого движения.

— Заявляю протест! Публику совершенно недопустимым образом настраивают против нашего подзащитного! Прошу судью призвать свидетеля придерживаться фактов и только фактов. Ничем и никем не доказано, что ребенок погибшей принадлежит мистеру…

Судья не успел ничего сказать, Мейсон сверкнул глазами, в свою очередь, вскочив, шрам на лице налился кровью, устрашающе его исказив. В руке его листок бумаги, я знаю, это письмо Кэтрин, то самое… Голос прокурора без труда перекрыл адвоката и нарастающий шум в зале.

— Ваша честь, в чём именно свидетель отклонился от фактической стороны дела? В том, что позволил себе упомянуть о красоте убитого вместе с матерью ребенка? Разумеется, это очень мешает защите строить образ невинного запутавшегося младенца, беспомощно сидящего сейчас перед нами! Не правда ли?

Палец Мейсона при этих словах указал на человека, сидящего на скамье подсудимых, вижу, как тот смертельно побледнел, его лоб покрылся капельками пота. На лице Клайда появилась жестокая усмешка, он не отрывает взгляд от этого лица. На секунду появилось ощущение полной нереальности происходящего, как будто… Как будто там, обвиняемым, сидит Клайд. А я — мертва и это обо мне и Эвелин сейчас с яростью говорит окружной прокурор. Накатил страх, нет, нет… Я — жива, мой Клайд — рядом. И наша дочь со мной. Ладонь на животе, так хорошо чувствовать его теплоту и округлость. Тихий девичий голос…

«Мамочка, я с тобой! Все хорошо и ничего не бойся! Я так тебя люблю…»

Да, доченька, и я тебя безумно люблю, и так жду… Скорей бы уже ты пришла к нам…

«Скоро, уже скоро…»

Клайд обеспокоенно посмотрел на меня, на мои ставшие влажными глаза, руку на животе.

— Берта, все в порядке?

Молча киваю, быстрым движением отерев глаза. Джил тоже заметила, но решила, что я просто расчувствовалась, как и все в зале. У нее самой глаза блестят от слез. Сондра… Забилась спиной поглубже в сиденье и смотрит на него исподлобья. В глазах ненависть. Сердце сжалось, сколько ей довелось пережить, вернётся ли она к себе, станет ли прежней? Тихо вздохнула, никто из нас теперь не будет прежним.

Заседания… Вопросы… Ответы… Снова вопросы… Адвокаты убийцы старательно отрабатывали щедрое вознаграждение, пытаясь доказать пристрастность обвинения, вызвать у присяжных и публики сочувствие. Бесполезно. Вот Мейсон громким голосом, дрожащим от ярости, читает письмо Кэтрин подруге. Рука Клайда напряглась, мне тоже не по себе… Но прокурор держит слово и наши имена не называются, как будто их там вовсе нет. Мы переглянулись и муж успокаивающе прикрыл глаза, все хорошо.

Сегодня голос Мейсона особенно язвителен, вижу по его лицу, что он что-то задумал. Он упорно и безжалостно загоняет убийцу в угол, с железной логикой предъявляя все новые и новые улики, оглашая выводы. Смотрю на его лицо и вспоминаю, как совсем недавно шутливо с ним препиралась, кормила обедом… А вот он строго поучает нас с Джил, а мы хихикаем… Он обиженно отворачивается и доносится бормотание о «девчонках и няньке». Да было ли это вообще? Глядя сейчас на его лицо, искаженное ненавистью, перестаю в это верить.