Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Я молчу. Ничего не спрашиваю. Вспоминаю.

«Роберта… Что с нее взять, молодая, неопытная… Влюбилась.» И этот странный взгляд, непонятная мне тогда заминка…

— Очень редко, Клайд, и ненадолго. Просто сидели. Говорили… Может быть, держались за руки. Я не знаю. Шло время, было понятно, что так продолжаться не может. Скорее всего, она бы уехала, отец настоял бы на том, что обеспечит ее. Открыла бы цветочный магазинчик… Вышла бы замуж… И все. Грустные воспоминания, лёгкая печаль.

Черная мраморная плита. Имя. Дата. Вот чем всё закончилось.

— Ее изуродованное тело нашли на озере Скрун возле того самого проклятого вяза, Клайд! Наша Сондра… Возможно, ей крупно повезло, что она решилась порвать с Алистером, узнав про его безумие. Хотя… Не думаю, что он решился бы ее тронуть.

Да. Не решился бы. И это сделал не Алистер, он тогда был слишком молод. Отец? Брат? Друг?

— Как Лора познакомилась с Джошуа Шелби, никто уже никогда не узнает. Как не узнает, как она попала туда в тот вечер. Похитили ее? Заманили? Неизвестно. Но там произошло именно то, о чем прочитала Сондра в своей книге. Отец… Он ничего не мог. Только стиснуть зубы и надеяться на правосудие. Джошуа… Эта братия умеет жестоко лить кровь беззащитных, но отвратительно планирует свои действия. Ты сам это видел на озере Трайн, палатка, вещи сообщницы… Верят в свою исключительность, неуязвимость, безнаказанность. Мне доводилось… Слышал откровения одного… Он держал наотлет бокал шампанского и глубокомысленно говорил о том, что когда ходит в «питомник», чувствует себя призраком из другого мира, бесплотным и незримым. Получил свое, сделал задуманное — и исчез без следа, вернулся в свой уютный сверкающий мирок. Туда никому нет хода, кроме таких же призраков… — я вижу, каких усилий стоит Гилберту произносить это спокойно.

Гилберт поднялся со скамейки и подошёл к надгробию Лоры, положил ладонь на холодно поблескивающую плиту, осторожно провел по ней пальцами. Тихо прошептал.

— А, может, никакая она была не сообщница, братец… Может…

Он оборвал себя, его глаза блеснули в неверном свете фонаря.

— Его взяли, Клайд. Семья настояла, чтобы процесс был закрытым, без публики. Но… Слухи. Город бурлил, ни один адвокат не решался взяться за это дело, даже обещание солидного вознаграждения не привлекало. И тогда… Дуглас Трамбал, новый в Ликурге человек. Честолюбивый, талантливый. И он сумел, Клайди. Развалил обвинение, вдобавок оказалось, что в родне семейки Шелби были безумцы. Нашлись документы, какие-то архивные записи более чем столетней давности из старых лечебниц. Трамбал проделал огромную работу и она увенчалась успехом. Присяжные сделали вид, что поверили… После освобождения Джошуа исчез, больше никто никогда его не видел. Говорили, семья отправила его в кругосветное путешествие и… Что-то там случилось. Домой он уже не вернулся. Трамбал получил свое дело, признание и имя. Почему, спросишь ты? Разве он не достоин был презрения за то, что помог убийце?

Молча смотрю в его мерцающие ледяными отблесками глаза. Покачал головой, не спрошу.

— Общество так же, как и присяжные, сделало вид, что поверило в невиновность Джошуа Шелби. Кто она такая, эта Лора Дайкс? Ради нее признать, что один из них — безумный убийца? Ах, он что-то успел наговорить при задержании? Бедный мальчик, он так был напуган… Пожалеем его.

Глаза Гилберта полыхнули ненавистью, с таким выражением лица он когда-то говорил о своем двоюродном брате. Вдруг стало холодно, как будто этот взгляд получил способность замораживать.

— Уверен, семья позаботилась о нем где-нибудь в Сингапуре, чтобы он никогда не вернулся сюда.

— Да, скорее всего.

Это были первые слова, которые я произнес за все время. Помедлив, тоже подошёл к надгробию, но… Прикоснуться к нему не решился, что-то остановило меня, не надо. Тихо спросил.

— Что было потом с дядей, Гил? Как он это перенес?

Он пожал плечами, вздохнул, оглянулся по сторонам, словно стряхивая с себя наваждение.

— Время, Клайд. Отец сильный человек и справился. Но…

Гилберт оценивающе на меня посмотрел, как будто колебался, сказать или нет. Решился.

— Этот ключ. Он изредка бывает здесь, когда матери нет в Ликурге. И Дайкс…

— Он знает? О дяде и Лоре?

Гилберт кивнул.

— Я не знаю подробностей, но между ними тогда произошел разговор, не знаю, о чем. Когда я начал работать на фабрике, Дайкс там уже был. И положение у него было — особое. Спросил отца, и…

— Он тебе рассказал?

— Да. Не все, не сразу.

— А потом ты узнал и про «питомник»…

Вот поэтому ты так их ненавидишь. История твоего отца и Лоры. Джошуа… А потом и это… Гилберт прищурился, внимательно на меня посмотрел.

— Кто тебе рассказал?

Усмехнулся, глубже засунул руки в карманы плаща, все ещё зябко.

— Джил рассказала Роберте, а она мне. Вот почему они тогда ночью пили коньяк, уж больно тема оказалась мерзкой.

Меня передернуло, я вспомнил кое-что из рассказа Берты. Гилберт заметил и вопросительно поднял бровь. Вздохнул, откровенность за откровенность.

— Берта вспомнила, что один раз ее куда-то пытались зазвать, Гил. Причем ждали именно ее, кому-то она понравилась…

Он брезгливо дёрнул уголком рта, медленно кивнул.

— Вот так это и бывало, если девушка соглашалась.

Прикрыл глаза, скулы внезапно свело от накатившей ярости… Кто тогда велел Марте позвать Роберту? Кто? Лица… Лица… Кто теперь будет смотреть на Роберту и думать, а я ведь мог бы…? Может быть, ты? Четыре фотографии на столе. Верхняя губа непроизвольно приподнялась в оскале, Марта уже мертва, скоро и твой черед. Усилием воли взял себя в руки, открыл глаза, хватит. Гилберт, похоже, понял мои мысли, дотронулся до плеча.

— Будет нелегко, Клайд. Все, идём.

«По подозрению в двойном убийстве арестован юноша из уважаемой семьи Ликурга.»

Газету с этим громким заголовком держат многие из тех, кто сегодня пришел в зал суда. Приглушённый шум голосов, сегодня будут заслушивать свидетелей обвинения. Мы не ездим на каждое заседание, дорога в Амстердам не близка и навалились дела на фабрике, но… Сегодня мы все здесь, с нами Джил, Сондра. Роберта. Дружной троицей они сидят рядом со мной на всеобщем обозрении. Мы ждём. Стук молотка судьи.

— Доктор Морроу, положите руку на Библию и произносите за распорядителем слова присяги.

Роберта.

Мы с Клайдом в зале суда, он полон, сегодня заслушивают свидетелей. И один из них сейчас приносит присягу перед жюри и судьей. Высокий потолок, стены, обшитые потемневшими от времени дубовыми панелями. Две большие люстры и стенные плафоны освещают заполненные ряды скамеек, ближе к возвышению судьи и присяжных — сиденья, для более изысканной публики. Нарядные платья, солидные костюмы, блеск драгоценностей. Кое-где в руках виднеются даже небольшие театральные бинокли, публика намерена рассмотреть все в подробностях, не упустить ни малейшей мелочи. Зрелище… Вот что собрало их здесь, сидящих в первых рядах. Не желание справедливости, не стремление узнать правду. Зрелище. Вчера они были в ресторане, театре, кино, на приеме. А сегодня — суд над убийцей, как интересно… Но так только поблизости от возвышения, дальше — угрюмый серо-коричневый цвет простой рабочей одежды. Хмурые угрожающие лица. Смотрю на них с опаской, они слишком похожи на толпу, что пришла за нами на Уикиги. Можно было не ехать, мы вообще как бы и не имеем никакого отношения к происходящему, наши имена нигде не упоминаются. Все внимание — только на Орвиля Мейсона, так и было задумано. Но… Мы все здесь. Повернула голову, словно надо ещё раз убедиться, что Джил рядом, Сондра. Гилберт. Рука Клайда надёжно и уверенно держит мою. Сидим тесной группой справа, во втором ряду. Многие из ликургского общества также находятся сейчас в зале, но… К нам никто не подошёл, ограничились вежливыми кивками издали. Я уже умею различать такие тонкости и понимаю — между нами стена отчуждения. Что теперь будет? Трейси с Ольгой, Гертруда, Белла — тоже здесь. Но и они сидят наособицу, даже с ними чувствуется нечто, что пока надо преодолевать. Даже с Ольгой… Озеро Трайн изменило нас, сделало по-особому близкими, и дорога в этот круг теперь открыта не для всех. Джил… Как ты теперь, с братом, сестрой… Мы все вместе были на Уикиги, потом было так хорошо, после… И так недолго. Осторожно посмотрела на Джил, как она… Губы решительно сжаты, темные глаза поблескивают, оглядывая переполненный тихо гудящий разговорами зал. Она почувствовала мой взгляд и подмигнула, улыбнувшись. Шепнула.