Елена Блонди - Сказки Леты, сборник рассказов [СИ]
- Название:Сказки Леты, сборник рассказов [СИ]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СИ
- Год:2019
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Блонди - Сказки Леты, сборник рассказов [СИ] краткое содержание
Дай мне!
Счастье
Сказки Леты
Танькин сын
Урок
Из окна
Виноград
Мидии по-керченски
Аква Тофана
Комната Милицы
Сердце степи
Old spise
Рыбный рынок
Кыз-Аульский маяк
Иссам-Гэссень
Флейта
Попугайчики
Мадагаскар для двоих
ЛОСКУТИКИ
Кримплен
Коттон
Гипюр
Люрекс
Батники
Сказки Леты, сборник рассказов [СИ] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В почти пустом супермаркете, с потолками высокими и просторными, будто для ласточек, пахло ничем, хотя должно бы — теплым хлебом с кофе, но утро, и положенные для привлечения покупателей ароматы подгонят, когда народу будет побольше.
И тут, среди мягкого мерцания новеньких мелких вещей на бесконечных полках, знакомые силуэтики влезли в игры запахов. Подошла, протянула руку к флакону. Было странно, что их тут, наверное, тысяча, одинаковых.
А в ее ванной стоял один, блестел глянцем на кругленьком животе под этикеткой с иностранными словами.
…Подходя, она прижималась к голой спине, слушала, как мычит ртом, полным зубной пасты и ждала, когда поднимет руку. Тянулась носом к подмышке и умирала. Как римская патрицианка.
Он утаскивал ее в комнату, сваливал на неубранную постель, как мешок с картошкой. Кусал за шею. Пах зубной пастой и тем самым «Олд спайсом» и после, ниже и плотнее, — свежим деревенским творожком со сметаной. Удивительно.
Потом она лежала тихо-тихо, в ощущении чистоты, будто они вступили в море и омылись друг другом, смыли все-все, кроме себя. И дышала. Чуть поводила носом, рассматривая запах с разных сторон — вот его глаза, вот хвост, а тут маленькая сильная лапа упирается в нос, а вот гладкая спина с гребешком шерсти. И он лежал головой там, в низу ее живота и, важно раскатывая слова, говорил, одно и то же всегда:
— Селледка с ананасом…
…
— Женщина, берете дезодорант?
И — подружке, в халатике таком коротком, как рубашка на кукле:
— Полчаса стоит, в руках крутит.
Захихикали вместе и сквозь запах дезинфицирующего средства в пластиковом ведерке, с которым прогуливали по рядам свое почти несовершеннолетие послышалось «склероз». Злые маленькие дети. Еще не знают, что время течет в одну сторону.
— Касса работает вон та, дальняя.
Округлый флакон лег в руку удобно, как тот пляжный голыш, на всякий случай, от этих, что залегли поодаль, посматривая. Черт занес их с подружкой тогда на этот пляжик, думали — одни и поскидывали лифчики. И этих черт занес… С тяжелыми руками и крутыми затылками, и улыбками, как щеренные акульи пасти.
Если бежать к тропинке, то придется прямо через них. Верка поднывает от страха, да и у самой щекотно внизу живота, хоть уписайся. Но одновременно крепко взят голыш в потной ладони, сразу запахший двойной солью — ее и моря. И не страшно. Вернее, сразу — все равно. Пролететь на этом запахе, как злая чайка, цепляя одной рукой дрожащую Верку, клюнуть взглядом желтого злого глаза с черным зрачком. Сжимая в другой руке круглую тяжесть для удара.
И вот, не пропала же. Живет свою жизнь.
Она улыбнулась владелицам ведерочка, ставя на полку прохладную пластмассу:
— Этот не возьму. Вот с верхней полки подайте, там, где он же в стекле.
Барышня обвела ее взглядом, проверяя по внешнему виду размеры кошелька дамы мамкиного возраста.
— Что, весь набор возьмете? Он стоит.
— Весь возьму.
Корзинка потяжелела от холода, синим ядом сверкающего под прозрачным стеклом.
— Это хороший подарок для мужчины, — заворковала ведерочница, вытирая об фартучек пахнущие дезинфектантом ручки. Видимо, в прочее время — продавец-консультант и получит свои комиссионные за эту гору роскоши.
— Хорошо, детки.
Она пошла к кассе, тяжелая корзинка била в бедро. На ходу вытащила, найдя по очертаниям, знакомый флакон, сжала в потной ладони. Повернулась, проверяя расстояние, и, размахнувшись до боли в вывернутом плече, ахнула об задумчивый пол стеклянный голыш. Во все стороны, под девичий визг, брызнул фонтан стекла и радостного запаха — моря, соли, денег, счастья.
— Разбила случайно, — сказала прибежавшему охраннику, и, не стараясь изобразить голосом раскаяние, — заплачу на кассе, извините.
Из благостной начищенной темноты вслед ей смотрели девочки. У одной на локте — красное ведерко с мыльным раствором.
РЫБНЫЙ РЫНОК
А раньше он был на открытой территории городского базара, и самым страшным местом в рядах была яма под листами железа в крупную дырку, вся в горстях чешуи. Туда сливали тузлук — рыбный рассол. Сейчас рыбный рынок в длинном павильоне с толстыми каменными стенами. Вход в него прячется среди ларечков, где продают запчасти, — сразу и не заметишь.
Я захожу туда через день, купить полкило соленой хамсы. Стараюсь много не есть ее, а то ведь, как в поговорке «рыбка посуху не ходит» и глаза наутро, как у китайца. Но дома в холодильнике, пусть она будет, вдруг захочется.
Высокий потолок с застекленными окошками в крыше украшен цветными блескучими гирляндами, и они свешиваются, зеленые, синие, красные, почти касаясь рыб, серых, желтых, черных, — лежащих на прилавках.
Знатная рыба пиленгас, ловится он сейчас хорошо и потому каждый день килограмм стоит на гривню меньше, чем стоил вчера. Кучами, навзничь, сверкая чешуей размером с гривенник, лежат одинаковые рыбы, нежно показывая белые брюшки, припачканные кровью. Такой же красной, как наша.
Из-за того, наверное, что лежат они на спинках, откинув головы с полуоткрытыми ртами, есть в них что-то женственное, — зрелое, томное. Кровь не мешает. Не делает рыбу мертвой. Да и как может быть мертвым то, что настолько вкусно? Белое мясо, прижарил огромными кусками, и — еда. Вернее — Еда.
А дальше тот же пиленгас, чуть поменьше, вяленый. Висит рядами, брюхо распялено деревянной палочкой и тушки такие прозрачные, что кажется, не рыбы висят, ангелы крылышки раздали в стороны. Что ушло из рыбы, превратив ее в бестелесного духа? Нет смерти в ней, висящей, и лучи солнца из окошек под потолком проницают крылья с тонкими ребрышками легкой желтизной.
Женщины в навернутых на себя ватниках и кофтах, — нежарко в похожем на длинную пещеру павильоне, — стоят, смотрят внимательно, сложив руки на фартуках, захватанных рыбьей кровью. Кричат, уговаривают. Или беседуют друг с другом, по южной привычке — громко, подробно о жизни своей и соседской. Гулкие голоса бьются, шевеля цветную фольгу новогодних гирлянд.
Бычки. Вяленые, похожие на сушеных огромных головастиков, скалят мелкие зубы, а выкручены так, будто плясали, высыхая. Лежат горой. И рядом, мокрой кучкой — мороженые. Раньше бычки только рыбаки продавали, сами ловили с набережной или уезжали на дальние пляжи. Счет пойманной рыбы шел на ведра. Теперь из морозильника, кучей, горой в обтаявших обломочках серого льда. Но и взятые на самолов, свежие, лежат рядочками, продаются десятками. От маленьких совсем, тех, что только на уху или любимой кошечке, до больших, в которых все равно самое большое — голова.
И глядя на серые, черные и совсем светлые мокрые тельца, помню — мама жарила, укладывала дровишками на блюдо, хвостики в одну сторону. Прибежав с улицы, надо было успеть раньше брата потихоньку обкусать все хрустящие хвостики.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: