Елена Блонди - Дзига [СИ]

— Слушай. Прости. Я не хотела.

— Не хотела — не сказала бы, — отозвался обиженный голос. И далеко впереди из тени в закатный свет вышла мальчишеская фигура.

Лета ускорила шаг, догнала и пошла рядом, виновато посматривая на опущенную голову.

— Во-первых, ты уже взрослая… — и добавил язвительно, — тетка. Я думал, умная. А умные себя на смех не поднимают. Тем более, что да, ты решила и королева, и да, я твой воображаемый собеседник.

— Прости.

— Ладно…

Они перелезли через нагромождение камней, вспугнув пару толстых ленивых чаек, и те полетели, редко взмахивая острыми крыльями и отражаясь в воде. Впереди прямо из скалы росла кривая крепенькая маслинка, изогнулась почти в круг, разбросав по изгибу веер черных ветвей в бахроме узких листьев. Рядом с ней от скалы отломился длинный плоский кусище и стоял, прислонясь, присыпанный сверху песочной крошкой.

— Там, — сказала Лета, — за деревом, там целые заросли эфедры, уже должна быть спелая.

— Угу.

— А во-вторых? — не вытерпев, напомнила она.

— Чего?

— Ну, ты сказал, во-первых… а дальше?

Дзига потер пальцем скулу. Ухмыльнулся, кося темным глазом.

— Забыл. Придумаю снова. Давай сперва ягод, а?

— Во-вторых, — он прервался, чтоб закинуть в рот несколько красных ягодок, пухлых, как крошечные мармеладки, прожевал, закатил глаза, показывая — сладко, и закончил, — не сильно-то я воображаемый. Так?

Вопрос снова брал Лету за руку и уводил туда, в злой март, в котором она прощалась с черным котом, первым в жизни ее собственным котом, настоящим ее. И она помедлила, не отвечая.

И снова он легко махнул кистью:

— Я обещал и сказал, про «во-вторых». На том пока и хватит. Так?

На второе «так» она кивнула с облегчением.

Это было вчера, и там, у края желтых скал садилось солнце над дальней акваторией судостроительного завода, где большая коса, вильнув широким хвостом, обняла кусок водной глади, будто говоря ревниво «мое теперь», а внутри забранного стояли корабли, и медленно кивали длинными мордами подъемные краны.

Дзига проводил ее до остановки. Ухмыльнулся, когда мрачный шофер покосился на Лету и перевел на него взгляд. Сказал вполголоса, подавая рюкзачок перед распахнутой дверью:

— Знает тебя?

— Меня, наверное, все шофера знают, — Лета рассмеялась, — нормальные люди с авоськами на работу-домой, а я с фотоаппаратом по пустырям и окраинам.

Шофер продолжал посматривать, глаза светлели на затененном лице. И Дзига, вдруг схватив ее руку, шаркнул сандалией, склонился в поклоне, прикладываясь к пальцам поцелуем.

— Ах, — томно сказала Лета, взъерошивая темные волосы, и так уже лохматые, — ах, оставьте, мой милый.

И сделав реверанс, взошла в пустой салон, удобно уселась на любимое место.

Шофер крякнул, мотор заревел, остановка с одинокой фигурой — белая тишотка, серые мешковатые шорты, черная лохматая башка, — уплыла назад.

Ей ничего не приснилось. Зато выспалась и настроение было прекрасным. Когда уже заканчивала статью и жмурилась, устав от монитора, зазвонил телефон, и, нашарив его рукой на диване, заваленном проводами, и зарядными устройствами для всего на свете, Лета уставилась на экранчик.

«Это я, Дзига» — чернели важные буковки на фоне сверкающей морской воды.

— Алло?

— Привет! А я тебе звоню!

— Угу, слышу. Где взял телефон?

— Сам придумал! Чтоб был, как у всех сейчас. С ним я почти настоящий.

— Да ты и есть настоящий! — Лета вдруг разозлилась.

— Но-но, — предупредительно сказал голос в трубке, — чего ты вдруг? Волнуешься, насчет «почти»? Или насчет «настоящий»?

— Почти! — рявкнула она.

Но поняла, что покривила душой. Конечно, хорошо, если он настоящий, без всякого «почти». И она ему желает этого. Но если «почти» не будет, вдруг он уйдет? Он мальчишка, у него будут свои интересы, найдет себе девочку, влюбится, станет с ней пропадать, и у них свои дела, совсем от Леты отдельные…Зато и она сама не будет такой уж ненормальной, с воображаемым другом.

Он что-то сказал в ответ, и она переспросила, не расслышав за переживаниями:

— Что?

— Я говорю, ты уже придумала, чем все кончится? Куда меня деть потом?

— Я? Куда деть?

— Ну да! Ты же меня пишешь, уже третий день. Новая книга.

Подождал еще и предложил:

— Пока будешь потрясаться и переваривать, предлагаю — сегодня никаких дел. Ходить будем. Хочешь так?

— Д-да.

— Отлично! Где ходим? Пока ты там ворочаешь мозгами, предлагаю дальше, давай махнем в степь. Чтоб трава-трава и большое небо.

Солнце искоса, как всегда в октябре, посматривало в окно, зажигало стекла на верхнем этаже соседнего дома и блики от них двоили солнечный свет, делая его зыбким и ненастоящим, почти придуманным. Или созданным усилием воли. В кухне мама гремела кастрюлями и укоряла пеструю Мурку за пристрастие к уличным котам, а в комнате на диване валялся вверх толстыми лапами Темучин, выставив безмятежный кудрявый живот.

Лета одевалась и думала. Новая книга. Ну да, она и справилась тогда с событиями марта, пообещав себе и Дзиге, что напишет ее. А после сто раз думала и отбрасывала все варианты. Сколько книг написано о котах и кошках. Смешные, трогательные, грустные, веселые, книги-дневники и книги-сказки, приключения в сапогах и без сапог, бегемоты с примусом и чеширские вообще без ничего. Лета знала, она сумеет вплести голос в хор и этот голос будет сильным, его услышат. Сказку? Пожалуйста. Дневник кота. Плутовской роман, рассказы о проделках, повесть-воспоминание, трагедия о привязанности… И всякий раз в голову приходила фраза импровизатора из фильма по «Маленьким трагедиям», что-то там насчет, дайте мне тему и я вам что угодно!

Тогда она отодвигала мысли и планы. Нет, говорила себе. Не это и не это. А потом вдруг увидела, какое оно должно быть. Сверкающее темными красками, огромное, как душа мира, стремительное, как летящий через вселенную ветер. Подумала — да! И подумала еще — если смогу… Если вытяну.

А нос уже поворачивался за пришедшим дуновением мысли. Чутко стерег. И когда ей показалось — пора, она села и стала писать.

Лета встала перед старым зеркалом, внимательно разглядывая лицо, поправила волосы, заколола на макушке. Выдернула заколку, стянула пряди в тугой хвост. Стащила резинку, больно дергая волосы. И снова, уже медленно и аккуратно, собрала на темени, прихватила заколкой, убирая пряди с висков.

… Да. Села. Стала писать. И появился он — тощий, изрядно нахальный мальчишка, читающий в ее голове, как она пишет книгу о нем. Требующий ответов на свои вопросы, возможно для того, чтоб сверить эти ответы с ее собственными мыслями. Да она его даже не видела, пока не написала первое предложение! Вернее видела что-то такое, эдакое, вселенское космическое, важное, пафосное, напыщенное…