Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Сань, — шепотом сказала Ленка вслед темноте, а громче побоялась, отступая и неловко подламывая ногу на высоком неустойчивом каблуке.

Бока смотрел на нее, ухмылялся, не вынимая рук из карманов. И ничего не делал. Только сказал с ласковой угрозой:

— За это получишь пизды сейчас. Притащила своих, да? А ну сама подошла. Быстро.

Ленка застыла, глядя то на его широкое лицо, желтое от уличного электричества, то изо всех сил всматриваясь в темноту за его плечом. Знать бы, что Кинг уже приехал, машина стоит и сидят там, ждут. Она бы закричала. Но зубчато чернели кусты, никто не проезжал и никакого шевеления не было. Ночь.

А хуже всего было знать, те, кто бросил ее, никуда не ушли, Ленка слышала их спиной, с которой будто сняли кожу. Их осторожное шевеление в темноте за границей света, их жадные настороженные взгляды. Кто-то кашлянул сдавленно. Чиркнула-щелкнула зажигалка. Ленку затошнило от напряжения, взгляд Боки приказывал, но шагнуть к нему она не могла, и не хотела, а еще где-то внутри кипела холодная беспомощная, но одновременно насмешливая злость, шептала, издеваясь «тоже мне удав, сверлит глазами»…

Стояла молча. И Бока подошел сам. Очень быстро, в три плавных шага оказался совсем рядом. А сбоку сердито закричал девичий голос, такой громкий, что Ленку швырнуло на колени, сердце встретилось с чем-то твердым и больно пропустило удар, и еще один, заставив Ленку задохнуться.

— Какого хуя вы тут? — орала Олеся, врезаясь в толпу парней и пихая их кулаками и локтями, — де Каток? Вы чо, вам ментов, что ли, позвать?

«Она меня не видит?» невнятно удивилась Ленка, опираясь руками о теплые гладкие плиты — ладони сразу стали пыльными. «Я же на самом свету»…

Заболели колени, и она, толкнувшись руками, медленно поднялась, проводя пыльными ладонями по шифоновым бокам платья. Качнулась, с сухим всхлипом вбирая в легкие воздух.

— Заткнись, зубатая, — лениво посоветовал Бока, поворачиваясь уходить и снова суя руки в карманы.

А со стороны кустарника зашумел двигатель, закивал по дороге свет фар, рыкнув, коротко просигналила машина.

— За мной, — хрипло сказала Ленка Олесе, которая крепко держала ее за пыльную руку, — приехали, за мной.

— Может, в сортир вернешься? — озабоченно сказала Олеся, — платье замоешь? Подол вывозила весь. Блядь, как я пересрала из-за этого Боки.

Ленка покачала головой, медленно шагая к дороге.

— Нет. Я не вернусь уже. Сюда.

Они все еще стояли, ее бывшие одноклассники, в темноте, откуда так хорошо было видно — Ленку на коленях, Боку над ней. И ни единого слова, оттуда, из темноты. Пока не закричала Олеся.

— Я потому и орала там, как дура. Типа ищу тебя.

— Я поняла.

Ленка встала у линии кустарника, забрала у Олеси свою руку, будто чужую. Улыбнулась криво. В уличном свете Олесины глаза казались серыми, а не голубыми, блестела на губах заново наведенная помада.

— Сильно ударил? Со мной там девки, вон стоят, ну чтоб орать, если вдруг.

— Нормально. Спасибо.

Кивнув, Ленка шагнула за ветвистую преграду по тротуару, будто перешла границу. Идя к машине, отряхнула ладони, на ходу поправила подол и непослушными пальцами ощупала ребра и грудь. Бока ударил не сильно, только чтоб сбить с ног. Ничего не болело. Только было невыносимо стыдно. И, берясь за приоткрытую дверцу, усаживаясь и расправляя измятый подол, только сейчас Ленка поняла, вот он был — ее выпускной, а не просто вечеринка с танцами, которую можно повторить, если она не получилась. Был. И был — вот такой.

— Привет, — сказала она с заднего сиденья темной голове Кинга, его блестящим глазам и блестящей улыбке.

— Нарядная Леник, — довольно говорил Кинг, — желтенькая, как бабочка. А это что за кобылка с тобой цокала? Едем, Димыч. Эдакая, с отменной попочкой. Познакомишь потом. Как в школу пойдешь, ой, да ты уже не пойдешь в школу! Выросла Ленка.

Он болтал, смеялся, машину покачивало, и Ленка покачивалась на заднем сиденье. Думала урывками, может, сказать ему? Был бы он ее мужчина, наверное, сказала бы. Заплакала от жалости к себе, наябедничала на злого Боку. Но вот сидит Кинг и не видит, что с ней не все в порядке.

— С тобой все в порядке там?

— А? — Ленка замотала головой, — нормально. Устала только.

— Скоро заляжем, я сам весь день дела ворочал. Выпить хочешь? Или пожрать чего? План такой, сейчас на море, скупнемся при луне. Потом домой в койку. Утром двинешь домой, свежая, умытая. Скажешь там — та всю ночь песни пели, вальсы танцевали. Идет?

Ленка подумала, там в темноте — море. Над ним мохнатые низкие звезды. И вода такая свежая, после всех этих… А потом квартира Кинга, где не будет Светки с расспросами, мамы с претензиями — почему удрала внезапно в поездку, почему не позвала на выпускной. Хотя Ленка знала — мама все равно не пойдет, сто раз отказалась заранее, но обидится, потому что надо было в сто первый пригласить. С реверансом и декламацией. А еще у Кинга можно будет застирать и погладить измятое платье. И получится, как будто ничего и не произошло. А еще, если ему рассказать, то значит это — было…

— Хорошо, — кивнула Ленка, — поехали купаться.

Ей стало все равно куда ехать, и так славно, что она сидит одна на заднем сиденье, Кинг вполголоса о чем-то говорит с Димоном, смеется иногда, и почти не поворачивается. А послушная машина увозит ее все дальше. От школы, от резкой границы желтого света на серых плитах и черной темноты, держащей в себе ночные кусты и деревья. А дальше, про людей, Ленка думать не хотела. Только знала, завтра или послезавтра она позвонит Олесе, просто так, для того, чтоб Олеся осталась в ее новой, уже взрослой жизни.

Приехали быстро и Ленка, очнувшись, выбралась, переступая босыми ногами по прохладному песку. Кинг обнял сзади, покачал, сцепив на ее животе руки. Сказал, шевеля губами волосы на макушке:

— Димон метнется за своей барышней, так что можешь раздеться, купнуться.

Пляжик был совсем маленький, окруженный с обеих сторон глухими заборами лодочных гаражей — с одной стороны на фоне жиденького фонаря клубилась колючая проволока над бетонными блоками. С другой глухо и сонно взлаивала за такими же блоками собака. А за спинами, где сейчас удалялся рокот машины, подступал к шоссе старый полузаброшенный парк. Днем, знала Ленка об этом пляжике, помогая Кингу стащить с себя платье, днем тут бурьяны выше плеч, под этими заборами, сейчас их не видно, и кажется — совсем-совсем другое место…

Он держал ее на руках в воде, плавно поворачивался, Ленка откидывалась, чтоб намокли волосы. Хорошо бы окунуться с головой, думала она, и рот открыть, и стать русалкой, но это все несерьезно, потому что дома Светища, и мама, а потом папа вернется из рейса, нельзя с ними так. Пусть даже Ленка совсем потерянная и никуда не годящая, но придется жить, и потом, она же не обязана им докладывать, что у нее в жизни наступила полная жопа, можно пока их поберечь, пусть думают, что все более-менее в порядке.