Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

Они вместе нырнули, потом Ленка нырнула одна, и еще раз дальше и глубже, выныривая в черной воде, не видя даже своих рук.

— Пойдем на берег, Леле-Ленка, — Кинг отфыркался, встряхнулся, с плеч и локтей с журчанием потекла вода, — устал я сегодня, мерзну.

— Иди. Я сплаваю. — она отвернулась, вытягивая руки в черное, такое прохладно-ласковое…

— Не утопни, дельфин.

— Хорошо.

Она плыла в темноту, пока совсем не устала. А с берега под рычание мотора замигали фары, Кинг заорал озабоченно:

— Давай назад, ты там где?

Откликнувшись, Ленка медленно, мерно взмахивая руками, поплыла обратно. Ночное море играло с ней, толкая под локти, но плавно задерживая ступни и щиколотки в холодеющей глубине. Ленка знала, нельзя опускать ноги, нужно просто плыть и плыть, не стараясь нащупать пальцами дно. И доплыла нормально. Пошла по ровному, убитому прибоем песочку, выходя из воды в ночной воздух и ощущая его мокрой кожей. Машина неясно светлела на фоне черных деревьев, силуэт Кинга шевелился рядом, маячило на плечах белое — наверное, полотенце.

Хорошо, подумала Ленка, идя по сухому песку, а то надевать на мокрое снова трусы и сарафан противно…

И застыла, когда фары ярко вспыхнули, освещая пляжик и ее — голую на фоне черной воды. Секунда смигнулась, Ленка упала на колени, обхватывая себя руками, опуская голову так, что волосы перетекли, свешиваясь к песку, и закрыли ее целиком.

Что-то сердито сказал Кинг. Свет ушел, оставив кромешную темноту.

— Вставай, Леник, он больше не будет. Димон, ну ты ишак.

Под недовольное бормотание Димона Ленка встала, подошла, отбирая у Кинга полотенце, и крепко вытершись, взяла с песка трусики, лежащие на сложенном платье, надела. Встряхнув сарафан, влезла в него, изогнувшись, застегнула молнию.

— Чего злишься, — добродушно сказал Кинг, — ну посветил, так ты классная такая, Афродита керченская. Жаль, сама не видела, как идешь по песку.

— Тут же город. Мало ли кто едет, дорога рядом, — сердито ответила Ленка. Ее бесило то, что внутри незнакомая, как сказал Кинг «барышня Димона», а Димон устроил цирк, демонстрируя ей голую Ленку.

Дернула дверцу и с размаху села на заднее сиденье, рядом с молчащей девушкой — короткая стрижечка, белая юбка и белая майка.

— Здрасти…

В салоне зажегся маленький свет. Девушка кивнула, поворачиваясь и держа руки на коленях, где сумочка.

— Привет, Малая.

— Семки? Викуся?

Ленка выпрямилась, поднимая брови и не зная, что сказать. На водительском сиденье довольно гмыкнул Димон.

Ехали обратно молча, Ленка тягостно готовилась заговорить, потом отступала, не придумав, потому что, казалось, все будет слышно, и непонятно, о чем говорить с Викочкой, если рядом парни. А потом злилась на Викусю, которая молчала, поглядывая в окно, вроде Ленки тут и нету. Почему я должна придумывать выход из дурацкой ситуации, думала Ленка, расправляя мятый подол, ведь не я же ее затеяла… Но тут же обрывочно прикидывала, что нужно сказать, чтоб прервать натянутую тишину.

Впереди уже мелькали огни автовокзала. Ленка подумала с облегчением, ну и ладно, все равно почти приехали, буду молчать, а выйдем с Кингом, скажу, пока-пока Семачки… И пусть себе едут.

У подъезда Димон заехал колесами на тротуар. Машина умолкла, погасли фары, как закрылись глаза.

— Ну, — поторопил, выбираясь, Кинг, — на выход.

Мелькнула в салоне белая юбка, хлопнула дверь. Ленка вылезла с другой стороны, глядя, как уверенно уходит в желтый прямоугольник света напряженная викочкина фигура. Становясь там, на свету, Семачки повернулась, окликая:

— Сережа! Ты где там?

Ленка обошла машину, встала в тени дерева, опуская руку с сумочкой и переводя взгляд на высокую фигуру Кинга. Димон остался у багажника, что-то там доставая и хлопая металлом.

— Так вот что, — сказала Ленка вполголоса, — вот блин. А я… Так это она тебе звонила, да? Ну, когда я у тебя.

Мгновенно вспомнилось, мешаясь в голове, это вот — сколько раз шла мимо пятиэтажек и удивлялась, впереди медленно идет Семачки, откуда взялась… Вот откуда взялась.

— Леник, ты разборки, что ли, устраиваешь? — голос Кинга был полон благодушного удивления, — я не понял, в чем дело-то?

— Сережа, — снова окликнула Викуся, никак не уходя внутрь, и в ее голосе уже немножко звенело — всякое. Торжество послышалось Ленке и еще интонации, какие были у Стеллочки, когда та преувеличенно капризно командовала вчерашним учителем.

Кинг не ответил, подошел к Ленке, обхватывая плечи, прижал к себе, стал говорить в макушку своим тоже слегка капризным, мальчиковым голосом, каким иногда упрашивал ее остаться. Или — станцевать ему, пока валяется на постели, голый, разбросав сильные ноги.

— Оленик, не порти веселье, а? У тебя же сегодня праздник. Посидим, вместе. Димычу некуда сегодня, пусть остаются. Нам с тобой кровать, им — диван раскинем. Весело. Ну, ты чего, ну, ну? Такая девочка, такая у меня девочка, лучше всех, ни у кого такой… и вдруг, такое.

— Им? — уточнила Ленка, стараясь, чтоб голос не был издевательским, — им значит, диван? Пока мы с тобой на кровати? Сереж…

Она никак не могла сказать вслух, эй, ты не понимаешь, она же моя подруга, как можно, чтоб в одной комнате, слушать друг друга, и знать, чем занимаются в темноте. Или в полумраке. Как можно не понимать, это все равно как с сестрой… А еще Кинг спал с Викусей, совершенно теперь понятно.

— Да, — удивился Кинг, — диван. Им. А ты хочешь поменяться? Ну, так я не против.

— Что?

Викуся, наконец, скрылась в подъезде, сильно стуча каблуками по лестнице. А Ленка поняла, что именно Кинг имел в виду. И ступила обратно, ближе к теплой машине.

— Я не пойду.

Она хотела сказать, что уходит домой, и даже оглянулась, сжимая в руке сумочку, приготовилась ступить на еле видный тротуарчик в зарослях бирючины, — он вел к следующему дому через бельевую площадку, на которой призрачно металась забытая простыня.

— Решила с Димоном, — кивнул Кинг и повернулся, уходя следом за Викочкой, — как покатаетесь, звоните, мы без вас засыпать не будем.

— Поехали? — вопросительно возник рядом Димон, снова распахивая дверцу со стороны водителя.

— Да, — звенящим голосом согласилась Ленка, — поехали, Дим, открывай.

— Леник, — голос Кинга достал Ленку через опущенное стекло, — вы недолго, хорошо?

И уплыл назад, остался в черной бирючине, заслоненный медленными взмахами простыни.

— Куда едем? — Димон вывернул на дорогу, ведущую вдоль торцовых стен пятиэтажек. На Ленкин подол легла его рука, сжала через тонкую ткань колено.

— Тут сверни, — попросила Ленка, — за тем углом, где дерево.

Поменяла позу, чтоб мужская рука убралась с колена.

— Твой же, вроде, дом, — удивился Димон, сворачивая на подъездную дорогу и резко тормозя, — ты чего?