Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

В полутемную раздевалку кто-то заскакивал, смеясь, гремели стульями и скамейками, передвигая их. Один раз послышался голос Алика, Ленка опустила бутылку, пряча, но Олеся засмеялась. И следом раздался манерно капризный голос Стеллочки:

— Саша, вот лишний стул.

— Саша? — шепотом удивилась Ленка, а Алик-Саша возник рядом, протягивая руку и отбирая у Ленки бутылку.

— Уф, забодался я мебель таскать, чин-чин, девочки?

И быстро глотнув, снова исчез, таща стулья за голосом Стеллочки.

— Не кот начхал, — сказала Олеся, взбивая волосы и поводя плечиками в розовом крепдешине, — школа гудбай, теперь можно лямуры крутить, с кем захочешь. Даже с Аликом, сорри, с Сашкой.

У Ленки плавно закружилась голова. Она хлебнула еще раз и отдала бутылку Олесе.

— Да, — вспомнила та, — со скляного пацанва пришла, их не пускают, но к десяти точно пролезут, когда все уже нажрутся. Там с ними этот, с биржи. Юра кажется. Тебя спрашивал.

— Вот черт… — Ленка схватилась за протянутую бутылку и снова хлебнула, — еще не хватало.

— От нас далеко не отходи, — предупредила Олеся, уже слегка невнятно, и отобрала у Ленки бутылку, — мотай, я сныкаю.

В дверях снова закрутились люди, через смех слышался сильный голос Саньки Андросова, иногда его захлестывала музыка, а после он снова раскатывался, уговаривая кого-то.

Ленка и Олеся отошли к стеллажам, пропуская нескольких человек, но Санька, быстро поворачиваясь, вытолкал лишних, повернулся, скалясь белыми зубами на смуглом, сумрачно загорелом лице:

— Каточек явилась. А я думал, совсем на нас наплевала.

— Я уезжала, — возразила Ленка, с трудом справляясь со словом, — уезж-жж-з… я у папы была.

Санька вел, обхватив за плечи, учительницу Маргариту, а та медленно переступала каблуками, держась за него и улыбаясь девочкам.

— Вот ты сволочь, Андрос, — вполголоса сказала Олеся.

— Да пошла ты. Она сама. Отлежится щас.

Санька увел Маргошу в угол, позвал оттуда, грохоча лавочкой, которую подтаскивал к стене:

— Вы это, покараульте, чтоб пока не лезли никто.

— Тьфу ты, — сказала Олеся и толкнула Ленку к выходу, — иди, Каточек, я изнутри закроюсь. Придете, постукайтесь. И воды. Газировки принесите пару бутылок!

На длинных столах с уже мятыми и пятнистыми скатертями, рядом с оливье, салатиками, блюдами с пюре и жареной курятиной, стояли вазы с клубникой и черешнями, Ленка, проходя, хватала, пробуя, но не садилась, глазами разыскивая Олю, а еще боясь увидеть Юру Боку, и чего ради он ее спрашивал, совсем этого не надо…

Все мелькало, толкалось, кричало и шумело, не умолкая и не стихая, даже когда возникала новая, медленная мелодия и часть людей разбиралась по парам, топчась на свободной половине зала. Стеллочка схватила Ленкин подол, усаживая рядом и ручкой веля Алику — он послушно налил в высокий фужер шампанского и Ленка послушно его выпила. Плюхнулась рядом Инка, расставляя длиннющие ноги и обмахивая широким подолом горящее лицо.

— Ах, душно! Дайте мне атмосфэры!

И через минуту вскочила, чуть не перевернув лавку со всеми, кто на ней сидел, унеслась в танце. Ленка вдруг тоже танцевала, смеялась, с удивлением обнаруживая перед собой меняющиеся лица парней, то из своего класса, то из параллельных. Потом, наконец, оказалась вместе с Рыбкой у дверочки в раздевалку и обе они в четыре кулака сосредоточенно стучались, пока хохочущий Санька не затолкал обеих внутрь. Усадил, вручая Рыбке стакан, а Ленке отказав наставительно:

— А некоторым в прозрачных платьях хватит уже.

— В желтых которые? — уточнила Ленка, валясь на подругу, — а то тут некоторые зеленые, красивые такие…

— В зеленых можно как раз, — разрешил Санька и умчался в угол, где что-то быстро и испуганно заговорила Маргоша.

— Ну, — грозно сказала Ленка, попробовала сказать еще и засмеялась. Махнула рукой и сказала другое:

— О-ля. Я тебя люблю. Еще Вальку люблю, но он скотина. Так что ты у меня только вот. А ты любишь Ганю. Да? Своего коз…

— …ла, — подсказала Рыбка, составляя коленки и бережно раскладывая на них изумрудный блестящий подол, — люблю. Пошел он нахер. Знаешь, чего пришел? А-а-а-а, не знаешь. А я да. Уже да. Вот.

— И чего? — заинтересовалась Ленка, по-прежнему прижимаясь к Олиному боку и хватая ту за руку, — не уходи. Блин, щас отпущу и ты хоба, и свалишь да? Ты балда с ушами. А Семки? Она же совсем не Рыбка.

— Ты помолчишь?

— Я? — Ленка задумалась и кивнула.

— Спать хочет, — скорбно сказала Оля, — ну не сволочь?

Ленка подумала, не очень понимая, почему сволочь, а что спать — нельзя что ли хотеть.

— А-а-а! — с тобой да? Так и тыж. Хотела же! Блин вас не поймешь, то ты…

— Свадьба у него, в июле, — прервала ее Рыбка, — а он ко мне пришел, договариваться. Чтоб все равно спать. Чтоб я любовница.

Ленка не ответила, потому что задохнулась от возмущения. Хотела саркастически рассмеяться, но это было чересчур сложно, и она просто закачала головой, ударяясь ухом о рыбкино плечо.

— Блин, — сказал из угла Санька, — девки, тащите ведро.

— Саша, — сказала Маргоша высоким голосом, — о-о-о, Са-ша!

— Марго, подожди. Вон в углу!

Оля кинулась в угол, мелькая подолом, унесла страдающей Маргарите красное пластиковое ведро. И вернувшись, подняла Ленку с лавки.

— Пошли. А то еще выносить заставит.

— Чего это, — возмутилась было Ленка, и послушно повлеклась следом, смеясь на ходу.

Но в зале среди танцующих не забывала оглядываться, чтоб не напороться на Юру Боку.

Потом они выходили покурить и у Ленки снова закололо сердце, так было похоже на ту ночную школу: яркие окна с музыкой, белая стенка, отделенная черными деревьями от тротуара и дороги. Хмель выветрился. Вокруг колыхались темные ветки и когда в шуме за стенами наступала пауза, становились слышны летние сверчки. Ночные.

Вот лето, думала Ленка, держа горячий окурок так, чтоб искра не упала на подол, вот оно пришло, а мне кататься с Кингом и Димоном, и наверное кому-то это очень понравилось бы. На машине, куда захотели, туда поехали. А еще ресторанчики пару раз в неделю, и кофе попить в кафешках. И получается, Ленка в свои семнадцать уже спокойно листает меню, заказывает официантке, правда, девчонки хвастаются, что парни покупают им вещи, одежду, всякие подарки. Но у Кинга много женщин. Вряд ли он раскошелится, да и черт с ним. И вообще, начала думать — другое. Это вот: совсем пришло лето. И она думала, что будет лето Леты. Мечтала. Но получается, с Кингом не то лето. Похожее, но не то.

— Лен, — сказала Рыбка скованным голосом, — вон он идет. Я наверное, уйду. Не буду я до утра. Рассвет еще этот. Ничего, что я уйду?

Ленка ужасно обрадовалась тому, что Оля спрашивает ее. И с нежностью посмотрела на пятнистое от теней лицо подруги. У Рыбки темно-русые волосы были забраны в высокую ракушку, утыканную шпильками с гранеными головками, и от прически рассыпались во все стороны мелкие искры.