Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Ю-ра, — раздельно сказал Строган, беря друга за локоть, — Юрок, нас ждут. Именины блядь. Ты ж обещал. Галка ждет. Оставь детишек в покое. Пусть гуляют.

— Она? — поразился Бока, отдергивая руку и пытаясь поправить перекошенную куртку, — гуляет, она? Да у нас с ней. Мы же…

— Юра, — сказала Ленка, чувствуя ответственность за кавалера, — ну правда, иди на именины, ждут же вас. Мы просто вышли, за хлебом вот. Это одноклассник мой.

Палец Боки поднялся, качаясь перед ленкиным носом.

— Смотри, Малая. Помни, что я сказал. Пом-нишь?

— Я? Помню, конечно.

Ленке очень хотелось крикнуть, а сам-то помнишь? Насчет того, что гуляй Малая с кем хочешь, я не жадный. Но в желтом свете множества фонарей было ей видно, что Юра Бока сейчас вообще не здесь, пьян в лоскуты. В дымину, как говорили, смеясь, парни на дискаре.

— Юрик, пошли в тачку, тут нельзя стоять долго, — заискивающе попросил Мерс, — ну чего ты, правда, нас ждут. Галка аж плакала, так тебя звала же.

— Галка, — размягчено согласился Бока, — хорошая она баба, хоть и блядует, поехали, Сашок, к Галке. Ленчик! Веди себя хорошо!

— Да, Юра, — Ленка осторожно кивнула, боясь перевести дыхание.

Мерс уводил качающегося Боку, рядом торопился тот, давешний безымянный, похожий на старый холодильник. Строган отряхнул глянцевый лацкан короткой кожанки, улыбнулся, кивая.

— Нормалек, детки. Юрик про вас уже забыл, гуляйте. Ты, чиполина, смотри, чтоб Малую провел додома, ясно? Нехуй ей в таком виде вечером по улицам шариться. Пока Ленок, Ольке привет, поняла? Скажи, от Валерки. Не забудешь?

— Спасибо, Валера. Передам.

Поодаль завелась машина, еще слышны были голоса, а после мотор рыкнул, захлопали дверцы, и жигуленок Мерса уехал, светя красными огоньками.

— Знаешь, — сказала Ленка, — ну его, мороженое, давай вернемся, я домой уже хочу. Что?

Эдик отступил на шаг, отворачивая от нее длинное конопатое лицо. Оглянулся на пустынное залитое светом пространство. Вдалеке медленно шла компания, ругаясь и смеясь, а больше никого и не видно.

— Я на автобус, — сказал вдруг, прокашлялся и еще отступил, пряча за спину джинсовую руку.

— Что? — Ленка опустила руки, с удивлением глядя на ухо и напряженные плечи.

— Мне отсюда, как раз. Остановка вот. Ладно. Пока.

Он шагнул еще, но рассвирепевшая Ленка подскочила, хватая его за вялую влажную ладонь.

— Ага. А я пойду одна, по темноте? Нет уж. Обещал проводить, так доведи обратно!

— Я обещал? Я что обещал? — голос Эдика сорвался, визгнул, и прокашлявшись, Ленкин спутник проговорил чуть более внятно, — не обещал я. И вообще.

Ленка моргнула. Еще не хватало тут разреветься, посреди улицы, ага, а он свалит сейчас. И она пойдет домой, зареванная, одна, в коротких совсем шортах, и наверняка кто-то пристанет, но уже не будет рядом рассудительного Валеры Строгана.

— Ладно, не обещал. Я дура, подумала, что ты нормальный, проводишь. Но слышал, что сказал Строган? Чтоб проводил. А с ним лучше не шутить. Валера Строган на Бирже самый деловой пацан.

— Пойдем, — убитым голосом сказал Эдик.

Они развернулись и пошли обратно, в мрачном молчании, идя так, чтоб не касаться друг друга.

Какая тоска, думала Ленка, ну какая же смертельная тоска в этой вашей нормальной жизни, которая — со всех сторон. И дома, и в комнате у Светки с ее противным Жориком, который сегодня лапал ее глазами, когда переодевалась. На улицах, где куда не поверни, наткнешься на бухого вдрабадан Боку. Или таких же — там, на тропинках Кара-Дага, что шли и прицепились, просто так. И в пивнухе, где доктор Гена рассказывал всякую дрянь, которая теперь маячит совсем рядом. И этот еще…

Она искоса посмотрела на перепуганного Эдика, которых облизывал губы и нервно крутил головой, всматриваясь в черные тени за углами домов.

— Ленуся!

Снова засигналила машина, и еще раз Пашкин голос выкрикнул ее имя. Ленка остановилась, глядя вправо, на перекресток за ажурным низким заборчиком.

— Ты там оглохла, да?

Пашка топтался рядом с грузовичком, махал рукой, потом сразу двумя.

— Вот, — сказала Ленка с великим облегчением, — Эдик, мерси, что проводил, дальше я сама. Пока-пока.

И побежала к светофору, стукая каблуками и придерживая расстегнутую курточку. Пашка поймал ее, обнимая, деловито тыкнулся губами в макушку и пихнул к открытой дверце.

— Залазь. Ну как суперски, что ты бросила своего этого буратину, и выбрала меня! Я в гараж ехал, но если хочешь, давай рванем на пляж, а? На полчасика. Я такое знаю место, у-у-у, охренеешь. Ты чего ржешь? Держись, тут дорога вся в буераках.

— Буратино, — Ленка смеялась, и никак не могла остановиться, — ты почему про него? Буратино, ой я не могу, я про него целый час так думала, что он буратино.

— А не знаю. Такой тымц-тымц, идет, не гнется. Чисто деревяха такая. Ты куда все время деваешься, Ленуся? Я снова соскучился, вот же прикольно, а? За мной девок бегает сто штук, а я скучаю по Ленусе. А давай я тебя вроде как люблю? Давай?

Он смеялся, морщил короткий нос, по лицу бежали полосы и пятна света. Прыгали на стриженые темные волосы и соскальзывали, утекая на приборную доску.

— Давай, — согласилась Ленка, расстегивая молнии на сапожках и садясь на мягкое сиденье с ногами, — конечно, давай, Паш, вроде ты меня любишь, а я вроде как, тебя. Вроде бы люблю.

Впереди бежал свет фар, прыгал, и тогда Ленка тоже качалась и подпрыгивала на сиденье с неровными пружинами. Пашка мурлыкал что-то невнятное, иногда смотрел на нее сбоку, она краем глаза видела его короткий нос и темные глаза, но не поворачивалась, глядя на белые пятна света. Молчала. Мир сузился до маленькой старой кабины, отграничился от всех рычанием двигателя и пашкиной мирной песенкой. Что он там, лениво прислушалась Ленка, ну да, снова своего любимого Антонова исполняет, про зеркало.

— Мечта сбывается… — перешел к другой песне Пашка, — и не сбывается… любовь приходит к нам, порой не та-а-к… о, черт.

Машина прыгнула на ухабе и закачалась, пробираясь по разбитой грунтовке.

— Но все хорошее… не забывается… приехали, Ленуся.

Хлопнула дверца, Пашка обошел кабину и вытащил Ленку за руку. Она качнулась, поджимая ногу в расстегнутом сапожке.

— Подожди, застегну, а то свалюсь еще.

— Давай сюда.

Пашка повалился на колени, держа ее ногу, жикнул молнией. Ленка сверху смотрела на стриженую макушку и плечи, обтянутые старым рабочим свитером. Сбоку пришел ветерок, полный медового запаха. И она оглянулась, ставя ногу и держась за Пашкино плечо.

Вокруг в темноте смутно белели облака цветущего терна и чуть выше — алычи, на невидимых тонких стволиках, казалось, купы цветов плывут в темном воздухе, держа себя густым запахом. Шумело море, плеская себя на полукруг светлого песка.