Али Смит - Зима

Если Артуру десять лет, значит, это воспоминание из 90-х.

— Мам, в новостях показывают какую-то очень знакомую тетю, — говорит Артур.

— Я работаю, — говорит София.

— Я правда ее знаю, только не могу вспомнить, — говорит Артур.

— Ну и что? — говорит София.

— Я подумал, если ты тоже посмотришь на нее, может, вспомнишь, — говорит он.

— Это что, такая игра, чтобы я пришла и посмотрела с тобой телевизор? — говорит София.

— Нет, я просто хочу, чтобы ты посмотрела на нее, — говорит Артур. — Только на эту тетю. Одну минутку. Это не займет и минутки. Всего пару секунд. Максимум — десять. И поскорее, а то ее перестанут показывать.

София вздыхает. Она что-то записывает, отмечает в книге бухучета, где остановилась, ставит курсор рядом с цифрой, до которой дошла на экране, и встает из-за компьютера.

Когда она заходит в гостиную, по телевизору показывают Айрис. Она ораторствует. Она вещает об отходах шерстомойных фабрик.

— В питьевой воде, — говорит Айрис. Опрыскивание сельхозкультур. Связь пестицидов с нервно-паралитическим газом. Связь нервнопаралитического газа с нацистами.

Айрис сильно постарела. Растолстела. Не закрашивает седину.

В целом она заметно сдала.

— Депрессия, тревога, смятение, — говорит она. Людей помещают в психиатрические больницы только потому, что невежество системы здравоохранения ведет к ошибочной диагностике. Непризнание широкого спектра симптомов. Затруднения с пользованием языковыми средствами. Галлюцинации. Головные боли. Суставные боли.

Ее снимают на фоне какого-то залитого солнцем поля. Выгоревшая трава и деревья с густой листвой, в летней пыли, шевелятся на ветру вдалеке у нее за спиной.

— Эта отрасль промышленности — продукт или, если хотите, детище Второй мировой войны, — говорит она.

Смена кадра: кивающий интервьюер, затем снова лицо Айрис. А за ее лицом, за экраном с теленовостями, здесь, на краю Хэмпстеда, за дверями патио, тоже роскошный ранний вечер, такой солнечный, каким он больше не будет никогда, и соседи жарят во дворе барбекю, а их ребятишки визжат от счастья, запрыгивая в детский бассейн и снова выпрыгивая. Возвращение в студию новостей. Эксперт говорит диктору, что все сказанное Айрис — неправда и вызывает смех.

«Все мы минируем, подкапываем и взрываем самих себя по-своему и каждый в свое время», — думает София.

— Что ты торчишь дома, уставившись в телевизор, в такой погожий денек? — вслух говорит она. — Неужели тебе некуда больше пойти и нечем больше заняться?

Стоя на коленях перед телевизором, Артур оборачивается. Он кажется раздавленным. Всякий раз Софии приходится очень сильно стараться, — а это невероятно трудно, — иначе уязвимые места сына ранят ее в самое сердце.

— Я думал, что знаю ее, — говорит он. — Мы ее знаем?

— Нет, — говорит София. — Среди наших знакомых такой нет.

Она возвращается в кабинет и ставит палец на записанное число.

Снова смотрит на цифры на экране.

Да. Хорошо.

Снова полночь.

София сосчитала удары колокола.

— Энная полночь за сегодня, — сказала она голове. Голове было все равно. Голова была так же безмолвна, как, говорят, безмолвны могилы.

София перекатила голову по одеялу и взяла ее в руки.

Она была тяжелая — такой тяжелой она еще не была.

Теперь у нее не было глаз.

Не было рта.

Что ж, возможно, это и хорошо. Будем считать, что это хорошо.

Но есть лицо, а есть безликость. И то и другое далеко не всегда однозначно хорошо. Например, как-то ноябрьским вечером (какой это год? судя по одежкам, начало 80-х) либо София сама теряет равновесие, либо довольно милый на вид паренек, которого она никогда раньше не встречала, слегка подталкивает ее в поясницу, и она падает на лестнице между этажами в жилом доме, где ее квартира расположена на втором.

За пару дней до этого происходит кое-что еще. Совершенно другой мужчина за рулем машины с открытым верхом (что само по себе странно, ведь в такую погоду обычно не опускают крышу на кабриолете) притормаживает возле нее, пока она запирает свою машину на стоянке недалеко от розничного магазина, куда собирается наведаться, и этот мужчина просит ее на минуту сесть к нему, чтобы обсудить неотложный вопрос.

Она проходит мимо, больше не взглянув на него.

Но мужчина неожиданно появляется снова и едва ползет на машине рядом с ней по пустынной улице. Теперь он уже закрылся от моросящего дождя, но пассажирское окно опущено, и мужчина кричит Софии с водительского сиденья, что хочет обсудить с ней нечто важное, вопрос жизни и смерти, и снова просит ее присесть в машину, чтобы спокойно переброситься парой слов.

Она продолжает идти, как будто его нет. Она смотрит прямо перед собой. Поворачивает и заходит в универмаг, мимо которого случайно проходила.

Она прячется за дверью, в которую только что вошла.

Стоит там возле прилавка с духами, в облаке ароматов, то и дело поглядывая на дверь и проверяя, нет ли кого-нибудь за спиной и вокруг.

Добравшись до офиса, звонит в полицию, сообщает о мужчине и называет номер его «эм-джи».

Это случилось пару дней назад. Сегодня, когда она приходит домой, дверь ее квартиры широко распахнута.

Она бы никогда не оставила входную дверь нараспашку, уходя утром.

У нее дома мужчина, которого она не знает. Она видит его в открытую дверь. Он сидит за столом в столовой. Улыбается ей и машет рукой, словно они друзья. Но они не друзья.

— Кто вы, черт возьми, такой? — говорит она из-за двери.

— С возвращением. Заходите, — говорит он.

— Вы-то как вошли? — говорит она.

Мужчина поднимает обе руки, как будто сдаваясь. Он похлопывает по стулу рядом с собой.

Она остается у раскрытой входной двери. Он снова показывает жестом на стул рядом с собой.

— Может, присядете? — говорит он. — Я отниму у вас всего пару минут. Несколько секунд, и всё. Ровно столько времени, чтобы успеть показать вам вот это.

Она проходит в столовую и становится подальше от стола, покрытого фотографиями и ксерокопиями. Кажется, на них еще живые люди, в которых стреляли и которых ранили. У одного мужчины ноги залиты кровью. Другому выстрелили туда, где когда-то было лицо.

Затем незнакомец показывает фотографию комнаты, похожей на черную пещеру. София видит на переднем плане отделенную от тела кисть руки, лежащую на полу, словно перчатка, а затем, под столом, другую фигуру, по виду напоминающую голову.

— Скажу начистоту, нам нужна ваша помощь, — говорит он. — Мы уже знаем, что вы за человек и какой вес имеете в мире. Мы сами и другие люди по всей стране, по всему миру хотели бы воспользоваться тем, что считаем вашим весьма здравым смыслом.

Он говорит ей, что надежная система отслеживания интересных личностей — один из способов избежать зверств, подобных тем, что запечатлены на фотографиях.