Эржебет Галгоци - Вдова села

Наведались и другие посетители: Виктор, молодой агроном, — предупредить, что завтра спозаранку надо будет отправить партию цветов; районный врач — поинтересоваться, прошли ли у Жофии головные боли; Мароши, еще один шофер, — сообщить, что завтра на доставку цветов выделена его машина; Келемен Реже, секретарь сельсовета, — порадовать, что ему удалось выхлопотать для вдовы налоговые льготы; Рабшиц Вереш, сторож в охотничьем хозяйстве, — этот рассказал, что на следующей неделе будет отстрел кабанов, так не подбросить ли свежатинки? Каждому из них пришлось удовольствоваться лишь приветливой общительностью свекрови — эта ведьма насовсем тут обосновалась, что ли? — да стаканчиком вина. Дольше других держался Дяпаи; однако и он, не выдержав тошнотворно скучной, глупой болтовни, скрепя сердце вежливо распрощался. Ни разу не удавалось ему побыть с молодой вдовой наедине. Даже в присутствии свекрови он ее почти не видел. Дяпаи чувствовал себя до такой степени униженным, что едва удержался, чтобы не пнуть ногой собаку, уставившуюся на него осоловелым взглядом.

Жофия, не показываясь гостям, успела накормить и уложить детей, помылась перед сном сама и прошла в опустевшую кухню.

Свекровь, чему-то улыбаясь, самозабвенно терла полотенцем бокалы, из которых пили гости. Загрубелые толстые пальцы ее с поразительной нежностью дотрагивались до хрупкого стекла. Должно быть, во времена своего девичества на другой день после танцевальных вечеринок она подсчитывала, сколько кавалеров приглашали ее на танец. Жофия неожиданно вздрогнула, и против воли у нее вырвалось:

— Что со мной будет, мама?

Буркалиха с жадным любопытством обернулась к невестке:

— Приглянулся тебе кто?

— Ой, да что вы! — Жофия вспомнила физиономию Дяпаи с четко проступающими красноватыми жилками. — Мне на мужчин и смотреть-то тошно! Ведь у каждого на уме, что и я должна бы отплатить им добром за добро. И до чего же уверены в себе, индюки надутые!

Свекровь расчувствовалась, обняла молодую женщину, погладила ее по плечу.

— Не бойся, я не дам тебя в обиду… Коли вдовий траур да сиротские слезы им нипочем, то и они от меня спуску не получат.

И тем не менее Жофия боялась. Ей не было страшно остаться одной, без свекрови — напротив, когда та уходила домой, Жофии становилось легче на душе, — но она боялась за свое будущее. Жофия лежала без сна в комнате окнами на улицу; рядом тихонько посапывали детишки, в открытое окно струился аромат сирени. Время от времени по шоссе с грохотом проносился грузовик, его фары высвечивали полоску на противоположной стене, а потом комната опять погружалась в темноту. Первые недели после катастрофы она была в таком отчаянии, что почти не сознавала, что с ней происходит. Свекровь вела все переговоры с пришедшими на помощь влиятельными людьми — председателем сельхозкооператива, секретарем сельсовета, с каменщиками, с шоферами… Теперь к Жофии снова вернулась способность рассуждать трезво и хладнокровно. Прожить без мужчины трудно, да что там — просто невозможно. В деревенском доме без мужской силы никак не обойдешься; дров наколоть, снег сгрести, поднять, внести, отнести, передвинуть что тяжелое — эта работа не для женских рук. Если заболел кто в доме, за врачом сгонять на мотоцикле… Да и в других ситуациях без мужской поддержки не обойтись. Одинокая женщина, да с двумя ребятами, — легкая добыча. Уступит настояниям — ее же и презирать станут, а устоит — возненавидят. Сейчас как бы то ни было ее хранит траур. Ну, а что станется с нею потом? С двумя малыми детьми, даром что она молода и хороша собою, а ни один стоящий мужчина не возьмет ее в жены. Разве что какой холостяк, которому надоело одному маяться, или вдовец в годах. Или разведенный, но на селе такие редко попадаются, а если бы из-за нее кто развестись вздумал, то брошенная семья, родня, а стало быть половина села, возненавидели бы ее.

И потребность любви ее мучила тоже, потребность тепла и мужской ласки. Но — странным образом — любви кого-то другого, а не бывшего своего мужа… Может, она вовсе и не любила его?.. Янош был славный, покладистый, в работе себя не жалел, пил в меру, ссорились они не больше, чем положено, и даже в постели им было хорошо друг с другом. Почему она вышла за него? Пожалуй, потому, что не видела в нем ничего плохого. Он считался у приятелей добрым товарищем, но ни у кого не возникало мысли, что из него, скажем, вышел бы неплохой бригадир. Жофии порой приходилось напрягать все силы, чтобы воспроизвести в памяти неясные и все более тускнеющие черты мужа… Значит, тело ее жаждало близости не мужа, а какого-то другого, неведомого мужчины. Это была бы невосполнимая потеря, величайшая несправедливость, думала она, если ее молодое, упругое тело увянет, так и не изведав страсти.

…Жофия услышала ритмичный стук, будто каким-то тупым предметом ударяли о толстую доску. Она долго не могла понять, где это стучат. Встала с постели, осторожно прокралась к открытому окну и выглянула сквозь щель в занавеске. Кованая ограда перед цветником переходила в глухие дощатые ворота; в ворота кто-то стучал кулаком. При свете отдаленного фонаря она по пиджаку в крупную клетку узнала Дяпаи. Жофию охватил ужас. Значит, вот до чего дошло. Не стыдятся посреди ночи стучать у ее ворот! Неужели думают, будто она впустит ночных гостей? Нет сомнения: они именно так и думают. Ведь знают, что в доме нет мужчины, который дал бы им от ворот поворот, и в эту пору даже свекровь в отлучке и помешать не может. Да и средь бела дня навязчивых ухажеров только свекровь сдерживает… Жофию у открытого окна била дрожь: как ей быть? Крикнуть Дяпаи, чтобы убирался прочь? А вдруг он еще пуще распалится да, чего доброго, влезет в окно? Если, конечно, его хватит на такую прыть, ведь и так ясно, что Дяпаи пьян, на трезвую голову «господин инженер» не позволил бы себе такой выходки. Но если его не утихомирить, то он перебудит всю округу, и что тогда подумают о вдове? Если Дяпаи в ворота ломится, знать, не впервой это делает, видно, имеет право стучать у ее дверей посреди ночи…

Жофия в отчаянии огляделась по сторонам. На другом углу палисадника, под сосною, вспыхнул огонек сигареты. Боже правый, да никак их двое! Осторожно, стараясь не шуметь, она начала закрывать окно. Огонек сигареты поплыл к калитке, и Жофия услыхала хорошо знакомый молодой голос:

— Добрый вечер, господин инженер! Какими судьбами?

— А-а, это ты, Виктор, — заплетающимся языком пробурчал Дяпаи. — Я тут говорил с Жофикой… да вот забыл сказать…

— Завтра скажете, господин инженер, — голос собеседника звучал твердо и решительно. — А сейчас поздно, только детишек перепугаете… Вы домой? Тогда пойдемте, нам по пути. — Молодой человек подхватил под руку нетвердо стоящего на ногах инженера и увлек за собой.