Вильям Козлов - Когда боги глухи

— А что? Возьму и переберусь сюда жить, — усмехнулся тот. — Я — здесь, а Лида — там…

— Можно бы твоих учителей здесь поселить, — неуверенно сказал Дмитрий Андреевич.

— Мои учителя все пристроены, — ответил сын. — Не нуждаются.

— Здесь прошла наша молодость, тут мы нашли своих невест, народили детей, — негромко заговорил Дерюгин. — Дом Абросимовых — это наш общий дом. И мы сообща должны его привести в порядок…

— Дельное предложение, — кивнул Федор Федорович. — А кто же будет ремонтировать?

— Его не ремонтировать нужно, а весь заново перестраивать, — сказал Дмитрий Андреевич. — Если мы тут все соберемся, где же разместимся?

— Кто-то должен быть здесь постоянно, — заметил Казаков. — А такого человека среди нас нет…

— Я буду здесь жить, — все так же негромко заявил Григорий Елисеевич и взглянул на жену: — Я и Алена.

— А служба? — ошарашенно спросил Дмитрий Андреевич. — Или армия даст тебе отпуск на целый год?

— Я ухожу в запас, — произнес Дерюгин. — Уже документы отосланы в Министерстпо обороны.

— Что же ты молчал, дорогой мой! — обрадовался Дмитрий Андреевич. — Да о лучшем хозяине и мечтать не приходится! Пока ты займешься домом один, конечно, в отпуск мы тебе поможем, а потом не за горами и наша пенсия с Федором Федоровичем.

— Боже мой, наши мужья — пенсионеры, — сквозь слезы улыбнулась Алена Андреевна.

— А что ты молчишь, Семен? — повернулся к шурину Дмитрий Андреевич.

— Вы старшие, вы и решайте, — ответил тот. — Я со своей стороны готов помочь всем, чем смогу.

— Можете рассчитывать и на мои руки, — вставил Павел Дмитриевич. — Я тут освоил столярное дело: сам рамки мастерю для своих фотографий.

— Вы это замечательно придумали, — вступил в разговор Вадим. — Каждый год в отпуск по договоренности мы все будем собираться в нашем доме. Отцы, дети, внуки и правнуки… Сколько нас?

— Я насчитал девятнадцать человек, — заметил Федор Федорович.

— Может, пристроим и второй этаж? — загорелся Вадим.

— Языком-то можно чего угодно построить, — ворчливо заметил Дерюгин. — Ишь сколько душ насчитали! Надо рассчитывать на троих наследников: Дмитрия, Тоню и Алену. Ефимья Андреевна им завещала дом.

— Ты что городишь, папуля? — укоризненно посмотрела на мужа Алена Андреевна. — Где мы, там и наши дети.

— На готовенькое-то все горазды, — проворчал Дерюгин.

— В полковнике заговорила кулацкая натура, — шепнул Вадим Павлу. — Боюсь, если он будет за главного, и охота сюда приезжать пропадет!

— Чего ты хочешь — командир! — сказал Павел. — Заставит тут всех по струнке ходить!

— Давайте еще раз помянем наших дорогих родителей — Андрея Ивановича и Ефимью Андреевну, — предложил Дмитрий Андреевич.

Павел и Вадим сидели у бани и курили. Рядом в сарае на насесте ворочались куры, над липами в привокзальном сквере галдели галки, шумно устраиваясь на ночь. Где-то на проселке застрял грузовик, мотор то надсадно взвывал, то неожиданно обрывался на высокой ноте. В доме слышались детские голоса — Лида укладывала раскапризничавшихся ребятишек. Приехавшие на похороны не смогли все разместиться в доме Абросимовых, Казаковы ушли ночевать к Супроновичам, а Вадима пригласил к себе Павел. Вадим понял, что друга что-то гложет, он даже с лица осунулся, глаза запали, у губ появилась страдальческая складка. Дома вроде у него все нормально. Маленькая кругленькая Лида, как всегда, веселая, шутит, дети здоровы. На поминках Павел почти не пил, Вадим было предложил прогуляться до Лысухи, но двоюродный брат отказался: мол, теперь быстро темнеет, да и после дождя кругом лужи. Вадим знал, что на песчаной железнодорожной насыпи луж не бывает, но спорить не стал.

Докурив папиросу, Павел почесал свой крупный нос, тоскливо посмотрел на друга.

— Мой батя сильно сдал за последние два года, — сказал он. — Живот отрастил, полысел. А твой отчим — молодцом, худой, жилистый и седины не видно.

— У него волосы светлые, потому и не заметно.

— Не успеешь и глазом моргнуть, жизнь промчится мимо, как товарняк… — задумчиво заговорил Павел. — Дед Тимаш на старости стал всем задавать вопрос: «Зачем, человече, живешь?» Разве можно на такой вопрос ответить? Да и кто знает, зачем он живет?.. Давно ли мы с тобой мальчишками партизанили? Тогда мы не спрашивали себя: зачем живем? А теперь отцы семейства… Дерюгин еще орел! А вот уходит на пенсию, — продолжал Павел. — Всегда командовал людьми, никогда физическим трудом не занимался.

— Займется строительством дома — познакомится, — усмехнулся Вадим.

— Наверное, подчиненные его не любили.

— Зато жена в нем души не чает, — вставил Вадим. — Заметил, как она его? «Папочка, папуля!»

Павел внимательно посмотрел на него:

— А тебя разве не любит твоя Ирина?

— Я как-то об этом не думаю, дружище. Когда вместе проживешь годы, любовь отступает на задний план…

— А что же на переднем плане? — насмешливо спросил Павел.

— Работа, дорогой директор школы, работа и разные другие заботы, — нехотя ответил Вадим.

— Уж не завел ли ты другую?

Вадим взглянул на него, деланно рассмеялся:

— А что, заметно?

— Слушай, Вадька, я ведь тоже… того… по уши!

— Ты изменил Лиде? — вытаращил на него глаза Вадим. — Брось ты меня разыгрывать!

Уж кто-кто, а Павел в его представлении не способен был изменить своей жене. Он хорошо помнил тот давнишний разговор, когда друг заявил, что у него на всю жизнь будет только одна женщина. Ведь из_за Лиды — так считал Вадим — он после университета приехал в Андреевку, а ведь мог преподавать в любом большом городе, и не в какой-то захудалой школе, а в институте.

— Наверное, такая уж наша абросимовская порода, — вздохнул Павел.

— Порода наша хорошая, — заметил Вадим. — Бабушка всю жизнь прожила с дедом, а ведь он был вспыльчив, горяч и вон на соседку через забор поглядывал… Мать рассказывала, что Ефимья Андреевна никогда ни в чем не упрекала деда. Мудрая была у нас с тобой, Паша, бабушка.

— Она научила меня природу любить, — вспомнил Павел. — Мы с ней все окрестные леса исходили вдоль и поперек.

— Могла дождь за три дня предсказать, знала, какая будет зима или лето… И ведь никогда не ошибалась.

— И никаких книг не читала, расписаться не умела, а даже грамотей дед признавал ее ум и мудрость, — сказал Павел. — Теперь и людей-то таких почти не осталось.

— Времена меняются — меняются и люди, — подытожил Вадим. — Расскажи, что у тебя стряслось.

Павел ничего не утаил от друга, даже поведал про свой странный разговор с Иваном Широковым. Ингу Васильевну перед началом учебного года он уговорил уехать из Андреевки, а на душе теперь кошки скребут: надо ли было это делать? Может, лучше было бы вдвоем уехать?