Мати Унт - Прощай, рыжий кот

Окна комнаты выходили на север. Было прохладно и тихо. Аарне швырнул папку на диван и сел.

Вошла тетя Ида.

Посмотрев на нее, Аарне почувствовал, что не все в порядке. Она никак не могла начать. Пройдя по комнате, она подошла к столу, взяла оттуда спицу, повертела ее в руках, постучала ею по столу и, наконец, положила назад в ящик. Затем поглядела в окно и вздохнула. Аарне, не поднимая головы, раскрыл первую попавшуюся книгу. Он чувствовал, что тетин взгляд обращен на него. Это продолжалось секунд двадцать. Наконец Аарне поднял голову. Тетя ждала именно этого момента.

— Где третий том моей энциклопедии?

— Что?

— Я спрашиваю, куда ты дел третий том моей энциклопедии?

— Почему именно я его куда-то дел?

Тетя криво усмехнулась:

— Будь честным, Аарне, и все будет хорошо. Ну, я понимаю, тебе были нужны деньги, что же еще делать, и ты его продал… Да?

— Я уже два раза сказал, что у меня нет никакой энциклопедии.

Тетя выпрямилась, отвернулась и села на диван. Поправив занавеску, она произнесла слегка изменившимся голосом:

— Старая дура… Я действительно была дурой… Я все еще надеялась и верила. Я надеялась до этой минуты. — Тетя приняла несколько театральную позу. — Теперь моя надежда угасла. Я надеялась три года. Я верила, что ты вырастешь настоящим мужчиной, джентльменом. Я бы все тебе отдала, всему бы научила…

Тетя закрыла лицо руками. Видны были только глаза — мокрые, остекленевшие. Молчание. На улице какая-то девчушка прыгала по лужам.

Неожиданно тетя вытерла глаза и засмеялась. Смех прозвучал фальшиво и неуместно. Даже жутковато. Она заговорила совсем другим тоном — легко и весело.

— Да, вот так-то. Мне Итти вчера рассказывала: был хороший мальчик, сын доктора Ральфберга, да, действительно, хороший. И одет хорошо, интеллигентный. Друг у него был, тоже очень симпатичный… — Время от времени она смотрела в окно. — Сейчас я об этом вспомнила… Смешно, да, ха-ха? Да, и он убил своего друга, кажется ножом, и запихал его в сточный колодец. Да, вот так она, эта жизнь, и идет… Конечно, ночи напролет он где-то шлялся, где уж его папочке смотреть… Папаша думал, что его сын будет писателем, ха-ха-ха…

Аарне почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Тетя опять стала удивительно серьезной.

— Для чего нам разговаривать, Аарне… Говорить тебе или стене — это одно и то же… Забери все, что у меня есть, но только не ври. Слышишь!

Ее голос стал громче, глаза засверкали.

— Слышишь! Забери все мое добро, унеси все, продай, но только не ври. Ты слышишь?

Тетя подошла к Аарне. Он встал. Тетя показалась ему совсем чужой.

— Я ничего не брал.

— Ты еще врешь, щенок?!

Аарне не двигался.

Тетя сжала зубы, побледнела. Сделав шаг к Аарне, она с бессознательной настойчивостью повторила:

— Ты врешь, щенок!

Ее рука поднялась для удара. Аарне схватил ее руку — она была холодной, дрожащей и бессильной. Тетя отвернулась и прошептала:

— Иди!

И еще раз:

— Иди!

Аарне не мог сделать ни шагу.

— Куда?

— Иди!

Тетя будто впала в транс. Она подошла к полке, вытащила целую кучу старых книг и нашла большую картонную коробку с надписью «Сигулда». На синей крышке красовалась несколько неуклюжая танцующая пара в красных с золотом костюмах. В коробке лежали конверты и бумага для писем. Тетя вынула один конверт и лист бумаги и, аккуратно положив коробку на место, села на диван.

— Я буду писать. Я буду писать твоей матери.

Это было сказано с гордой безнадежностью. Заскрипело перо. Всего лишь несколько строк — небрежно, дико.

Через минуту заклеенный и надписанный конверт опустился на стол перед Аарне.

— Пожалуйста, отнеси на почту.

Аарне встал и, не глядя на конверт, вышел из комнаты.

Андо и Индрека он встретил в кафе. Рядом с Индреком сидела незнакомая девушка с черными, как у цыганки, волосами.

— Познакомьтесь, — улыбнулся Индрек.

— Ингрид, — сказала девушка, протянув прохладную сильную руку.

— Аарне.

— Ингрид пишет стихи, — похвастался Индрек.

— Два поэта вместе — беда.

— Почему?

— Как-никак соперники, ругаться будете.

— О нет, мы не будем…

— Вы в этом уверены?

— Да, мы слишком разные.

Аарне посмотрел на них. Индрек беспечно улыбался. Прядь волос все время спадала ему на глаза. Несколько дней назад он написал стихотворение, начинавшееся такими претенциозными словами:

Ингрид была серьезной. Кто она? Как бы в ответ на эту мысль Индрек пояснил:

— Ингрид учится в седьмой школе.

— Вот как.

На столе был легкий беспорядок.

— Знаете, я, кажется, вылетаю из квартиры, — сказал Аарне.

Андо усмехнулся:

— Ничего удивительного…

Ингрид не поняла, ей пришлось объяснить.

— Это же очень интересный экземпляр — тетя Ида, — сказала Ингрид. — Вы могли бы о ней написать…

— Знаете, давайте говорить «ты». Хорошо? — предложил Индрек.

— Ладно. А… ты не мог бы это использовать?

Аарне кивнул в сторону Индрека:

— Вот он собирается писать обо мне. Значит, и о тете Иде… Я не знаю, ты уже написал что-нибудь? Наверное, нет?

— За два месяца две главы.

— В чем же дело? — спросила Ингрид.

— Да… вот… — Индрек не мог найти нужных слов. — Я очень хочу написать об этом, понимаете… но…

— Что «но»?

— Нужно ли это вообще?

— Конечно, не нужно, — заметил Андо. — Сейчас вообще ничего не нужно. Пару дней назад я ходил с одной вещичкой к консультанту, он прочитал, покачал головой и сказал: «Это, конечно… и т. д., но так нельзя писать».

— Почему? — спросила Ингрид.

— Нельзя, наверное… Вот видите. Свобода творчества и прочее.

Индрек вынул ложку из стакана.

— Постой, постой… это про атомную войну?

— Да.

— Тут нечего спорить.

— Разве я не могу писать, как хочу?

— Нет.

— Не разрешают, да?

— Не поэтому. Люди будут читать.

— Ну и что?

— Слушай, ты думаешь, что говоришь? Ты же пишешь для людей, а не для… обезьян.

Андо, казалось, обиделся.

— Люди сами должны бы понимать, где правда.

Аарне наклонился вперед.

— Андо, вот это-то и грустно, что не все понимают. Пока еще не понимают.

— Людей нужно воспитывать, — сказала Ингрид.

— Воспитывать! — передразнил Андо. — Чем? Положительным героем?

— Ты провокатор.

— Ребята, вы не верите, что на этом свете есть положительный герой? — спросила Ингрид.

Андо сожалеюще усмехнулся, даже Индрек покачал головой.

— Все зависит от того, каков тот положительный герой, которого ты имеешь в виду…

Ингрид очень искренне сказала:

— Я имею в виду хорошего, чудесного человека. Героя. Есть он или нет?

— Есть, — сказал Аарне. — Но если он человек, то он в то же время и плохой…