Мати Унт - О возможности жизни в космосе

Моему учителю Велло Сааге

В МАЛЕНЬКОМ ПОСЕЛКЕ НАСТУПАЛА ОСЕНЬ. Ветер приносил из-за дальних холмов песню молотилок. Последний летний день медленно угасал.

В углу стоял тяжелый, видавший виды чемодан. Аарне сел на скрипучий стул, не зная, что еще сделать. Все казалось лишним и ненужным. Прикасаться к чему-нибудь, оставлять еще какие-то следы после себя — зачем?

Вдали гудели молотилки. И этот звук был полон человеческой грусти. В комнате тепло и душно, на окне жужжат мухи. Аарне набросил на плечи пиджак и вышел.

Единственная асфальтированная улица поселка дремала в безлюдной вечерней тишине. Сразу же за маленьким садом начинались поля. Стога сена бросали на них длинные влажные тени.

Аарне никуда не спешил. Шоссе уходило вдаль. Солнце спускалось к горизонту, ветер утих. Страстно, из последних сил, стрекотали кузнечики.

В этот вечер Аарне собирался подвести итог своей жизни и наметить планы на будущее. Просто подумать. И ничего не получалось. Вечер был слишком красив.

В восемнадцать лет так трудно размышлять трезво. И вообще все это немного странно.

Завтра утром автобус повезет его в Тарту. Пройдет всего лишь несколько часов, и Аарне постучится в дверь желтого дома на окраине города, где много маленьких неасфальтированных переулков. На каждой двери красуется большая медная кнопка звонка, если нажать на нее, то можно услышать неожиданно мелодичный звон. Кто-то приблизится к двери — по гладкому линолеуму зашаркают туфли, боязливо щелкнет французский замок. Дверь, однако, откроется не сразу, сначала строгий женский голос спросит: «Кто там?» Аарне назовет себя, замок щелкнет еще раз, и в дверях появится… тетя Ида.

У тети Иды классические черты лица: высокий лоб, прямой нос и так далее… Дама, как говорится, в возрасте… В тридцатые годы нашего века многие с уверенностью отмечали разительное сходство барышни Иды Виксон с Полой Негри. И все же тетя Ида осталась старой девой и таким образом уберегла себя на этом свете от многих неприятностей. Она исключительно порядочный человек, ее черные с проседью волосы старательно собраны на затылке, у нее развито чувство долга и чести, и по вечерам она слушает передачи всех радиостанций подряд.

Итак, тетя Ида откроет дверь.

Аарне уже знает, что условия домашнего распорядка будут предъявлены ему сразу же, как только он войдет в комнату. В десять часов спать, порядочное общество, не набивать рот во время еды, чувство национальной гордости, не врать и не воровать, скромные галстуки, хорошо учиться, не мучить рыжего кота. И тому подобное. Только в этом случае юноша может стать настоящим джентльменом, достойным вновь поднять поверженный флаг эстонского народа.

Если едешь учиться в Тарту, то не стоит надеяться на большой выбор в отношении квартиры и комфорта. Для Аарне, например, единственным прибежищем был желтый дом тети Иды. Между прочим, прошлой весной он чуть было и его не лишился…

Тетя Ида посоветовала Аарне больше не возвращаться к ней, если он не хочет, чтобы она умерла в сумасшедшем доме… Ведь эта нынешняя молодежь… и так далее. Но прошло лето. И все-таки трудно пойти на компромисс.

…Выслушав условия тети Иды, Аарне, разумеется, ответит: «Да». Затем еще несколько раз повторит: «Да». В глазах тети Иды появятся слезы, крупные слезы, ведь она любит Аарне, как родного сына. Она хочет оставить Аарне свой желтый дом, свою библиотеку, свою герань, свои мягкие ковры. И все это потому, что любит его. Настоящего материнского счастья ей не довелось испытать, потому что ее любовь была слишком прекрасна, а любовь земная так безобразна.

Но, быть может, это лишь жестокая насмешка над старой женщиной, у которой время отняло ее идеалы? В наши дни смешно ложиться спать в десять часов вечера. Ведь ни один прожитый день не вернется назад, как можно спать? Все неповторимо: и тени фонарей на сырой земле, и споры юных первооткрывателей, и ветер, завихряющий легкую пыль, и запах влажных волос. Когда-нибудь в будущем мы снова вернемся в страну юности; мы будем гораздо опытнее, мы будем слишком взрослыми, чтобы замечать столь незначительные вещи.

…И общество, в котором вращается Аарне, безусловно, никуда не годится. Ведь именно они — комсомольцы, похитили идеалы тети Иды и развесили их, как мокрое белье, по чужим дворам. Этим растрепанным девчонкам и грубым мальчишкам незнакомо чувство национальной гордости, и во время еды они всегда так плотно набивают рот и так спешат, спешат неизвестно куда, их волнуют какие-то непонятные для тети Иды страсти и идеалы.

И снова тетя Ида будет плакать, впустив в свой дом троянского коня нового времени.

— ТЫ КУДА? — спросил кто-то неожиданно.

Аарне поднял голову и увидел двух девушек и парня. Перед ним стояли его бывшие одноклассники Сийри, Леа и Ивар.

— А вы куда?

— Думали, в кино. Пошли с нами, — предложила Сийри.

— Я завтра утром уезжаю.

— Ну и что, все равно идем! Мы ведь тоже едем…

Подумав две-три секунды, Аарне согласился… Фильм был пустым и после пятнадцатиминутной игры на нервах приводил к happy end.

Зажегся свет, застучали стулья.

Белые ночи прошли. Воздух был влажным и теплым, в темноте шелестели листья. Звезд не было: с севера поднималась большая черная туча. Возле клуба светились огоньки сигарет.

— Ну как? — спросил Ивар.

— Не знаю, — Аарне пожал плечами.

Помолчав немного, Ивар вдруг повернул назад.

— Подождите меня, я сейчас приведу мотоцикл…

— Брось, это займет много времени, — крикнула Сийри.

— Он ведь живет за углом… — сказал Аарне.

Из освещенных окон клуба неслись экзотические песенки. Через несколько минут из-за угла показался свет фар, и Ивар лихо подкатил к маленькой компании. Мотор фыркнул и заглох.

Леа с иронией заметила:

— Ну, теперь, наверное, будем кататься вчетвером?

Ивар пожал плечами.

— Для начала можно и вдвоем… Ты не хочешь прокатиться, Сийри?

Девушка не заставила себя упрашивать. Мотор затарахтел, и через мгновенье дорога опустела. Аарне слегка возмутился поведением Ивара. Белое платье Леа светлело в темноте. Дороги не было видно, только под ногами ощущался гравий и местами грязь. Ступать приходилось осторожно.

— Тебе понравился фильм?

— Да, — ответила девушка, — хорошая картина.

— Да, — повторил Аарне.

— Ты завтра тоже уезжаешь?

— Да.

— Куда?

— В Таллин.

— Что же ты там делаешь?

— Работаю.

— Вот как…

— А что ты летом делал? — спросила Леа.

— Работал, — ответил Аарне.

Перед домом Леа остановилась. Быть может, она ждала еще чего-то, но Аарне не видел ее лица.