Душан Калич - Современная югославская повесть. 70-е годы

Voila, и вручает их ей, c’est tout [16] Вот… все (франц.) . .

Секретарше очень жаль, что она больше не будет с ним работать, впрочем, он ведь еще вернется, не так ли?

C’est possible [17] Возможно (франц.) . , улыбается он и идет по длинному коридору от кабинета к кабинету.

Поразительно, как сближает людей работа! И как быстро человек ко всему привыкает, привязывается.

Hallo, you are leaving? What a shame! [18] Хелло, вы уезжаете? Как не стыдно! (англ.)

До свиданья, счастливо!

Потом он спускается в кафетерий. Быстро съедает бутерброд и выпивает кофе.

Да, надо еще купить зимнюю одежду и снаряжение. Успею? Смотрит на часы. Времени хватит.

Он опоздал. Автобус только что ушел. Придется идти пешком.

Но вот он добрался до магазина, который я ему указала.

Ты без всяких хлопот приобретешь там все, что нужно, писала я. Тебе еще и посоветуют!

Продавщица действительно выносит навстречу гору белых коробок, демонстрируя горнолыжные ботинки всевозможных фасонов.

Он в растерянности рассматривает эту обувь, не зная, какую ему выбрать, пускай она ему посоветует…

Конечно, monsieur, я бы порекомендовала вам эти… Они удобные, теплые и продаются по сниженной цене!

Хорошо, я возьму их.

Куртка с капюшоном. Очень удобная застежка, видите? Что еще?

Спортивные брюки и теплые носки. Еще что?

Сколько же ненужных вещей она ему навязала. Что поделаешь, торговля есть торговля.

С большим свертком прямо из магазина он спешит на вокзал. Там он оставляет сверток в камере хранения и возвращается в город проститься с друзьями.

Говорят, что время и расстояние разрушают дружбу. Это верно. Новая работа и новые заботы стирают старое. Письма становятся все более и более редкими и в конце концов перестают приходить. Это так.

Но бывают друзья, к которым это не относится. С ними можно увидеться спустя десятилетия и продолжить разговор, который пришлось в спешке прервать.

Такая дружба не имеет цены. Amici più unici che rari [19] Истинных друзей по пальцам можно перечесть (итал.) . , говорят итальянцы. Именно таковы были Давид и Элизабет, с которыми он в последний раз ужинал в Женеве. Они так увлеклись беседой, что совершенно забыли о поезде. Когда вспомнили, было слишком поздно.

Вот это номер! — воскликнул Давид и поспешил в гараж, чтобы отвезти его на машине в Лозанну.

Шоссе из Женевы в Лозанну он знает как свои пять пальцев. Сколько раз мы вместе ездили по нему и не переставали удивляться его однообразию.

Сравнить, например, эти восемьдесят километров с шоссе Любляна — Сежана…

Сейчас, правда, ночь и за окном темень. Они все говорят и говорят, а Элизабет лихо ведет машину.

И вот Лозанна. Прощаемся?

Нет, нет, мы с тобой!

Не нужно, возвращайтесь, поздно уже!..

Они помогли ему внести багаж, устроили в купе.

Взволнованный, он стоял у окна и улыбался им…

Hallo, hallo, we’ll be seeing you! [20] Мы еще увидимся с тобой! (англ.)

И он тоже кричал им что-то, по пояс высунувшись в окно.

На другой день мы встречали его.

С нетерпением расхаживали по перрону и все посматривали в ту сторону, откуда должен был появиться «скорый».

А когда мы уже почти забыли о поезде и стали толковать о лыжах и трамплинах, когда наши мысли уже витали возле покрытого снегом Богатина, показался поезд.

Все ближе, все громче…

И не успели еще вагоны остановиться, как я его увидела. Он спустился со ступенек в полном альпинистском снаряжении.

Ура!!!

А потом пришло лето с незабываемыми прогулками в горы. Комна была лишь началом! Мы поднимались на Воглу и на Орлову главу, по Усковнице до Планики, и если бы нам не помешали дожди, то, вероятно, забрались бы на самую вершину Триглава!

Открытие Тихой долины было, конечно, венцом всего, я согласна. Через Коньщицу к Драшским вершинам…

Ты думаешь, хватит сил?

Но почему же нет?

Вы обо мне говорите? — спросил он. Все гадаете, хватит ли у меня сил? А я вот назло вам пойду первым и буду ждать вас на самой вершине!

И вот мы оказались в Тихой долине. Которая вовсе не долина, а маленькая, окруженная горами поляна. Только вступишь на нее, и тебя вдруг охватывает густая, умиротворяющая тишина. Она словно подкрадывается на мягких лапах и принимает тебя в свои крепкие объятия. Даже родничок, певуче журчащий под скалами, не нарушает ее.

Бездонное голубое небо лежит над горами, и на душе становится покойно и мирно.

Остальные догнали нас, и волшебство рассеялось. Только тогда мы взглянули на окружающее трезвыми глазами и заметили тропинку, круто уходившую вверх к распятию.

Тропинка не слишком крута?

Тебя опять беспокоит, хватит ли у меня сил? — усмехнулся он.

Нет, нет, ничуть! — улыбнулась я, тогда меня в самом деле ничто не беспокоило.

Как долго он дремлет?

У меня над головой Сашин голос. Невольно вздрагиваю. Даже не слышала, как она вошла.

О, я не знала, что ты здесь.

Все с бо́льшим трудом переношу я врачей. Их всезнающие, пронзительные взгляды, которыми они смотрят на него. Их застывшие улыбки, когда они слушают мои теории о жизненной силе. Правда, теперь я говорю об этом реже.

Саша стоит у постели и слушает его пульс.

Конечно, она — исключение. Множество хороших и горьких воспоминаний сближает нас. Все последние десятилетия связаны с ней. Она была с нами в самые трудные, самые значительные минуты. Например, когда мы возвращались с Цейлона и сердце у нас готово было разорваться от любви к родной земле.

Мы подъезжали к Сежане, и нам было трудно справиться со своим волнением.

Он чувствовал, что подошел к новому рубежу своей жизни. Age Limit [21] Возрастная граница (англ.) . . Надо спешить, чтобы отдать людям богатства ума и сердца, накопленные за долгие годы. Он еще понадобится людям. Он будет им нужен.

Конечно, согласилась я, а как хорошо, что мы дома. Смотри! Ты видишь? Нас встречают. Эй, эй, Са-а-аша, Дра-аго!

Они нас заметили, машут руками.

Тонкая, в перчатке, рука Саши мечется как птица. Как испуганная птица. И большая трудовая ладонь Драго описывает широкие круги. Словно притягивает к себе поезд. Все ближе и ближе.

А дома новый сюрприз.

Только я стала искать ключ, дверь распахнулась и на пороге предстала кто? Шьора Ана, хранительница нашего очага.

Руки сложены над белым ослепительным передником, волосы гладко зачесаны и собраны на затылке в пучок. В глазах — сверкающие звезды.

Мы обнимаем ее, и все вместе входим в комнату.

Неужели мы снова дома!

Все будет хорошо! — ободряю я его.

Вскоре он с головой ушел в работу. Его избрали деканом медицинского факультета, и, кроме того, он стал читать лекции по введению в медицину.