Сара Бергман - Чудесная страна Алисы

Вспыхнул слабый неровный свет.

И в ответ на него раздался вой.

Острый животный вой, от которого заложило уши.

И почти сразу же беспокойный вскрик Алексея:

— Что-что тут? — он грузно ввалился в дверь, тяжело стуча по полу ботинками и слегка задыхаясь.

— Рома! — не своим голосом воскликнула Ольга и бросилась было вперед, но почти сразу остановилась.

Вонь висела в мутном грязном воздухе: спирт, перегар, моча, рвота, гарь. Тошнота мгновенной мутью начала подниматься из желудка. В душном смрадном воздухе стоял туман испарений. Под ногами туфель Ольги Артуровны страшно, угрожающе захрустели осколки стекла. Едва сделав несколько шагов, она успела споткнуться, поскользнуться. И удержалась только благодаря вовремя схватившему ее под локоть Алексею.

Комната была наполнена дымом, гарью, грязью.

И кровью. Пол был густо забрызган чернеющими потеками. В воздухе ощущался металлический привкус.

— А-а-а! Б…бля-я… уйди! — вопили из дальнего мутно-сумрачного угла.

Ромка сидел там полуголый, сжавшийся в комок. Он судорожно прижимал к себе сжатые колени, стискивал их синюшными пальцами с выступающими венами. Глаза его дико блуждали.

— Рома… — Ольга Артуровна резко сменила тон. Быстро выдохнула, собираясь. И мягко, едва слышно протянула: — Ромочка… — выставила вперед руки одновременно в успокаивающем и оборонительном жесте. Очень медленно оторвала от пола ногу, сделала шаг вперед. На цыпочках, почти бесшумно. — Ромочка, это я… — повторила она и сделала еще один осторожный шаг навстречу.

Под подошвой надсадно хрустнул осколок стекла.

И тут же из угла раздался надсадный вопль:

А-а! — Ромка вскинул голову. Дикие безумные глаза его уставились на вошедших. — Бля! Пош…ли! А-а-а! — заорал он снова. То ли сфокусировав взгляд на Ольге, то ли вообще ничего вокруг себя не видя.

— Рома… — позвала она громче, пытаясь перекрыть его крик, — я тебе помогу! Ты меня слышишь? Ты меня узнаешь?

— А-а-а! — орал он в ответ.

Глаза его вываливались из орбит. Кривое белое лицо исказилось, зубы выщерились. На щеке багровел порез. И на руках, ногах. Где-то корка спеклась. Где-то кровоточила. А он все орал, и чем ближе подходила Ольга, тем сильнее.

— А-а-а! Уйди! — принялся он размахивать руками. Хотя сжавшейся позы не сменил. Он сидел в самом углу комнаты. Упираясь босыми пятками в паркет — будто прятался от кого-то, кто преследовал его снаружи. И выл: — А-а-а, а-а-а, а-а-а… — опустив голову на колени и судорожно возя раскрытыми ладонями по полу.

За его пальцами тянулся красный след. Он тер голыми руками по осколкам стекла и этого не замечал!

— Ох, епт, — охнул за спиной Алексей. — Я сейчас!

Но тут Ольга резко выпростала руку вперед, останавливая его на ходу.

— Не надо, не подходи!

— А-а-а! — в руках Ромки мелькнуло что-то блестящее и острое. Он выбросил вперед кулак, сжимающий длинный неровный осколок. — Н…не… троа-а-а…

По пальцам густо потянулась кровь.

— Не лезь! — резко остановила Алексея Ольга. — Там полно стекла, порежешься! Не подходи к нему! — крикнула она уже на бегу.

Бежала назад, в коридор. Туда, где войдя, машинально оставила сумку.

Чтобы поспешно вытащить телефон и вызвать психбригаду.

Рома был тяжело, запойно пьян. Ольга Артуровна такую картину видела не раз и потом с уверенностью могла сказать, что сейчас он их не станет слушать.

Скорее всего, за последние несколько часов Роме много чего пришлось пережить: делирий, психоз, психомоторное возбуждение. Страшные видения, угрожающие образы, искажение реальности. Весь многообразный комплекс явлений, о которых психиатры пишут толстые монографии, а народ просто и коротко обрисовывает словом «белочка».

Рома сейчас, скорее всего, испытывает острую враждебность, направленную на весь окружающий мир. Слушать их он не станет, к себе не подпустит.

Не скручивать же его самим, без помощи психбригады, в комнате, усыпанной битым стеклом.

Дежурная смена оказалась на месте — завотделением вздохнула с облегчением: сейчас, максимум двадцать минут — и ребята приедут. Всегда спокойнее, когда имеешь дело со своим коллективом. А ребята там привычные ко всему. Рослые, плечистые. С реланиумом…

— Ольга! — от неожиданности этого вскрика, от гулкого панического эха, пробежавшего по коридору, у Ольги Артуровны перехватило дыхание.

Сердце удушливо, взволнованно забилось. Она развернулась, бросилась назад:

— Что такое?! — воскликнула в дверях. И тут же сама поняла что.

Алексей стоял на коленях, в новых брюках на грязном заплеванном полу и с натугой поворачивал Ромку на бок.

— Тут нашатырь есть?

Родзиевский тяжелым трупозным кулем лежал на полу. Лицо его приобрело синюшный оттенок. И все темнело и темнело, наливаясь цветом буквально на глазах.

— Да какой нашатырь, ты что?! — Ольга Артуровна, оскальзываясь на грязном полу, кроша стекло, бросилась вперед. Не глядя куда, упала на колени, принялась щупать пульс. Кожа Ромки была липкая и холодная. Под ее чуткими пальцами прошел плохо ощущаемый удар… еще один слабый, тоже слабый, еще. Ольга наклонилась, вскользь поймала вдох. И дыхание прекратилось.

— Ах ты ж, твою мать, — выругался Алексей, рывком переворачивая тело на спину.

— Жми, — бросил он Ольге и сам, чертыхаясь и матерясь, принялся делать искусственное дыхание. Прикасаться не то что ртом — руками — было противно. Да и небезопасно. Но когда перед тобой почти труп, такие вещи отступают.

Ольга Артуровна, тяжело, натужно дыша, отчего на висках выступили капельки пота, а на лбу пролегла глубокая складка, делала непрямой массаж:

— Раз, два, три…

Вдох.

— Раз, два, три…

К приезду «Газели» психбригады Романа Родзиевского уже худо-бедно стабилизировали. Дышал он сам.

Зато у Ольги Артуровна от усталости и нервного напряжения дрожали и не сжимались бледные пальцы.

Ребятки-Муромцы из бригады легко и весело вкатили препараты. Приволокли каталку. «Этот товарищ», как шутливо звали они пациентов, своими ногами бы сейчас не дошел. Поставь — упадет. Поставь — упадет.

В четыре руки, без особых церемоний, как вонючий мешок, тело забросили на каталку. Неаккуратно накинули сверху первый попавшийся плед.

Тело в ответ шевельнуло рукой, вонюче выдавив:

— А-а-а…б… всх…

И ребята отбыли.

Ольга Артуровна с Алексеем добрались до скоропомощной больницы своим ходом. Въехали через задние ворота по Ольгиному пропуску. Остановились на темной, почти пустой парковке в дубовом парке. За углом, у центрального входа уже горели красные задние фары «Газели».

Ребята-Муромцы по щербатым ступеням втаскивали в двери переноску. Рука пациента вялым сгустком болталась, свесившись с носилок.