Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

— Хм, ладно. — Папа хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Его взгляд пару раз метнулся между мной и Диланом, а затем остановился на мне: — Милая, ты не могла бы нас ненадолго оставить?

Честно сказать, этого я не ожидала. Неужто, все эти шуточки по поводу вооруженного отца-шерифа, имеют под собой реальную почву?

Я вперилась в папу взглядом, который частенько практиковала на детях. На Эбби, правда, он не действовал: дочь отличалась своенравием, но не упрямством. И в этом она была внучкой своего деда, который никак не реагировал на молнии, летящие из моих глаз. И только голос Дилана, мягко прошептавший: "Всё в порядке, детка. Иди", — заставил меня встать и, возмущенно фыркнув, покинуть кабинет.

Я знала, что он будет убедительным, предельно честным, и отец его выслушает. Но что тот в свою очередь собирался сказать моему мужу — над этим я ломала голову.

Папа никогда не любил длинные речи, но годы службы и должность вынудили его научиться правильно и красноречиво выражать свои мысли. Он принимал участие и в пресс-конференциях, и в многочисленных выступлениях на городских мероприятиях. Был он и в моей школе, когда директор Стоун обеспокоился возросшему числу мелких правонарушений среди учеников старших классов. Помню, как покраснела я от множества взглядов, обращенных в мою сторону, когда папа поднимался на сцену нашего актового зала; и с каким вниманием и нарастающим чувством гордости слушала его. Спокойно — не наседая, не воспитывая, не давя авторитетом, — он объяснял про статьи закона и про наказания, предусмотренные для тех, кто их нарушает. Я гордилась им, потому что знала, насколько папа не любил быть центром внимания. Частенько после этого я задавалась вопросом, почему он выбрал именно эту профессию, которая, так или иначе, подразумевает под собой публичность. Может, как истинный мужчина, отец видел смысл жизни в том, чтобы служить и защищать, что и было написано на дверце его полицейской машины. И сейчас он служит и защищает меня. Как и второй мужчина в его кабинете. Они оба меня любят и оба готовы служить и защищать нашу семью.

Эта мысль успокаивала, и впервые за несколько часов я немного расслабилась.

Дилан вышел минут через двадцать. К тому моменту я уже готова была ворваться к ним за разъяснениями.

Увидев моё обеспокоенное лицо, он рассмеялся и, подойдя, быстро поцеловал.

— Как видишь, обошлось без стрельбы.

— Почему так долго? Что он тебе сказал?

— Что сказано в кабинете шерифа, остаётся в кабинете шерифа, — отшутился он.

— Тоже мне, — фыркнула я, но на душе полегчало. — Пойду, поговорю с папой. Он точно не станет употреблять такие банальные фразы.

Дилан снова засмеялся и, прежде чем выпустить из объятий, оставил на моих губах лёгкий поцелуй.

— Я подожду в машине.

Отец встретил меня с улыбкой. Все слова тут же вылетели у меня из головы, и прямо с порога я кинулась в его раскрытые объятия. С удовольствием я вдохнула с детства знакомый запах его кожаной куртки и бальзама после бритья.

— Прости, что не рассказала тебе раньше, — пробормотала я, уткнувшись носом в его форменную рубашку.

— Ты взрослая девочка, Ливи. Я давно не жду, что ты будешь приходить ко мне со всеми своими проблемами.

— Но я должна была.

— Единственное, что ты действительно должна, — заботиться о благополучии моих внуков. В этом вопросе парень кажется мне вполне надёжным.

— Он любит их.

— Я вижу.

— И меня он любит.

— И это я вижу.

— И я люблю его.

Папа крякнул, но ничего на это не сказал.

— Он предупредил тебя о том, что может произойти завтра?

— Да. Об этом не беспокойся. Если эти ребята начнут доставать жителей, у меня есть полное право засадить их за нарушение гражданских прав.

Я засмеялась и отстранилась от отца.

— Мне жаль, что тебе придётся пройти через это.

— Не волнуйся, Ливи. Этому городу давно нужна какая-нибудь встряска.

— Ты обязан защищать его от всякого рода встрясок.

— Решать проблемы, которые сами же и создаём, — это лёгкие деньги.

Папа вышел со мной из управления. Дилан стоял рядом с заведённой машиной, и, как только мы показались у выхода, подошёл к крыльцу, чтобы подать мне руку.

— Осторожно, тут скользко.

Мельком взглянув на папу, я увидела одобрительный блеск его глаз. Он немедленно отвернулся, сделал вид, что рассматривает машину.

— В прошлый раз вы приезжали на ней же?

— Да, шериф.

— Ясно. Куда теперь?

— К Кимберли, — ответила я. — Она обещала нас дождаться.

— Ясно. Полагаю, мне пока не стоит спрашивать, когда вы появитесь в наших краях?

— Не знаю, пап. Но я бы хотела перед отъездом поговорить с Марти.

— Не стоит этого пока делать, — сказал отец. — Я сам с ним поговорю, объясню ситуацию.

— Но…

— Поверь мне, так будет лучше.

Дилан протянул папе руку:

— Надеюсь, в скором времени мы сможем встретиться при более благоприятных обстоятельствах, шериф.

— Увези их отсюда, парень. — Он ответил на рукопожатие. — Теперь моя семья — в твоих руках.

Soundtrack — Gomenasai by t.A.T.u.

Одним из главных достоинств Кимберли Джонс всегда оставалась честность. Честность, которая либо обезоруживала, либо являлась в виде правды — а ее, как известно, не каждый готов выслушать. В первом случае Ким слыла искренней, во втором — острой на язык стервой.

После того как я вкратце рассказала о завтрашней статье в "Сиэтл Интеллиджинсер", она ненадолго замолчала.

— Чёрт, Ливи, я согласна с Диланом, — вымолвила она нехотя. — В Сиэтле об этом через неделю забудут, но здесь, в Лонгвью… Ох, потешат себя местные кумушки. Бриттани читает "Интеллиджинсер" от корки до корки, в салоне Кристины каждую пятницу обсуждают сплетни с последней страницы. Нет, думаю, чем скорее вы отсюда уедете, тем лучше.

— Я тоже так считаю, но хотелось бы встретиться с Марти. С Сандрой бы ещё поговорить, да и с Зоуи — ведь, придётся забрать Макса посреди учебного года. А магазин? Что будет с нашим магазином? А дом? Как можно просто так всё бросить!

— Не о том думаешь, сестрёнка. — Ким сочувственно покосилась на Дилана.

Пока я вводила подругу в курс дела, он хранил молчание. Его бедро касалось моего, и когда я устало откинулась на спинку стула, Дилан привлёк меня к себе. Даже если Ким было неприятно смотреть на это — так же когда-то на её кухне меня обнимал Майк, — она тактично помалкивала. И я была ей за это благодарна, потому что сейчас не было ничего важнее, чем чувствовать спиной твёрдую грудь любимого.

И я, действительно, не о том думала.

Дилан напрягся, когда я излишне эмоционально взывала к Ким. Да, я испытывала отчаяние: только вчера утром всё было прекрасно — мы сетовали на то, что в ближайшие полгода нам вряд ли удастся устроить ещё одни подобные выходные. Но и Дилан, и я понимали необходимость дистанции. А сейчас… сейчас всё изменилось.