Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Документы опять вернулись в Мангейм. Непосредственный руководитель журналиста должен был подтвердить, что считает возможным «откомандирование в Отделение уездного уголовного розыска т. Катаева Евгения, изъявившего желание служить в розыске».

Статус претендента вновь обозначен как «т.». Отсюда следовало, что в угрозыске принципиальных возражений нет.

Еще две недели спустя из Мангейма отправлено подтверждение, гласившее: «В ответ на Ваш запрос за № 2694 разъясняю, что, по наведенным мной справкам в Одесском губотделении «Югукроста», препятствий к поступлению тов. Катаева Е. в Угрозыск не встречается» [96]   Там же. Л. 3. .

Опять статус определен как «тов.», что и подразумевало ссылку на договоренность. Правда, ответ подписал «райкорреспондент Манг<���еймского>района Евгений Катаев».

В угрозыске не могли это не заметить. Но суть не менялась: окончательный этап «откомандирования» все равно фиксировался одукростовским приказом, что было б невозможно без договоренности.

Минуло еще двенадцать дней, и Катаев-младший оформлял документы в Одессе. Заполнил, прежде всего, «Анкету для советских сотрудников» [97]   ГАОО. Ф. Р-4889. Оп. 1. Д. 4. Л. 5-5об. .

Об аресте не сообщил. Меж тем примечание гласило: «За показание неправильных сведений сотрудники будут привлекаться к строжайшей ответственности как за явное стремление проникнуть в советские учреждения со злыми намерениями».

Рисковал Катаев-младший, но выбора не осталось: его одукростовская анкета не должна была противоречить милицейской. В тот же день заполнил и документ, непосредственно относящийся к новой службе – «Регистрационную карточку Советской рабоче-крестьянской милиции Украины» [98]   Там же. Л. 6–6 об. .

Самым важным был вопрос о причинах, обусловивших перевод в угрозыск. Ответ краткий: «Интерес к делу».

В Мангейм вернулся не сразу. О чем и свидетельствует документ, который заврайугро отправил уездному начальнику: «Доношу, что сотрудник 2 разряда Евгений Катаев явился в район 29-го сего июля и вступил в исполнение своих обязанностей» [99]   Там же. Л. 9. .

Катаев-младший ждал в Одессе, пока оформят приказ о зачислении. Нужно ведь было выписку передать мангеймскому заврайугро.

Итого на поступление в угрозыск почти что полтора месяца потрачено. А ведь Катаев-младший вполне мог сделать это гораздо быстрее.

Нет оснований сомневаться, что он подал заявление, предварительно заручившись согласием и будущего начальника в районе, и одукростовского руководства. Без этого вся процедура не имела смысла. Значит, в Одессу приехав, мог бы уволиться с прежнего места службы и сразу обратиться к уездному начугрозыска, сославшись на мнение районного. И не циркулировали бы документы неделями между Одессой и Мангеймом.

Но одно дело перевод, и совсем другое – прием в милицию уволившегося из советского учреждения. Если «откомандирование», то за прошлое сотрудника одукростовское начальство ручалось. Не сообщило о «препятствиях», значит, не было их. Уволенного же полагалось в угрозыске проверять. А так проверка свелась, что называется, к документообороту.

Тут и появляется новая загадка: почему Катаев-младший, рискуя всем, ранее достигнутым, решил перейти в угрозыск.

Он ведь не только арест скрыл. По анкете судя, его отец, к тому времени умерший, был просто учителем, согласно же формулярному списку – в чине надворного советника, орденами награжден. И этот документ в городском архиве хранился.

Крайне мала была вероятность, что в угрозыске решили бы сверить анкету претендента с формулярным списком его отца. Городской архив еще не разбирали заново. Но если б сверили, лучший вариант – увольнение из Одукроста. С позором. Могло бы и до ареста дойти.

Конечно, рискованный перевод в милицию обусловлен не только романтикой сыска. Обстоятельства изменились.

Ранее уехал старший брат. Он бежал из Одессы.

В Мангейме Катаев-младший обосновался после второго ареста брата. От чекистов одесских подальше. До поры хотя бы одукростовское удостоверение защищало.

Подготовку к переводу в угрозыск начал, когда брат опять вышел из тюрьмы. Раньше готовиться не было смысла: пришлось бы сообщить об аресте родственника, что влекло бы крушение всей затеи.

Она была целесообразна. В 1921 году не могли бы одесские чекисты запросто арестовать сотрудника милиции: ведомственные конфликты партийным начальством не поощрялись.

Катаева-старшего из тюрьмы, как выше отмечено, выручал Бельский. Он и младшему помог. И опять – при содействии уже бывшего начследсудчасти. Тот служил неподалеку. Его «след» – в анкете поступавшего в угрозыск. Там указано, кто дал рекомендацию: «Начальник Военно-следственной комиссии тов. Туманов».

Будущий сыщик не разбирался еще в административно-юридических тонкостях, почему и неточно определил одну из прежних должностей Туманова. Однако в милиции не могли не знать, кто имеется в виду.

После отъезда Катаева-старшего надлежало младшему дождаться, пока брат новое место службы найдет. В анкете было б нецелесообразно сообщать, что неизвестно местонахождение ближайшего родственника, недавнего сотрудника Одукроста.

До 17 июня старший уже известил младшего, что находится под защитой Нарбута. Тогда и пришло время к Туманову обращаться.

Знал ли Туманов, что его протеже скрывает давний арест, нет ли, в любом случае дать рекомендацию бывшему арестанту согласился. После этого Катаев-младший получил возможность и к заврайугро обратиться.

Точнее, обратиться мог бы и раньше, но без рекомендации коммуниста на службу не взяли бы. А 26 июля, отвечая на анкетные вопросы, будущий сыщик вновь назвал рекомендовавшего, о родственниках же сообщил, что остался единственный – брат, который «служит зав<���едующим> лит<���ературной частью>агит<���ационного>отд<���ела> “Укроста” в Харькове».

Катаев-младший перешел в угрозыск, руководствуясь не только «интересом к делу», но и соображениями защиты от чекистского произвола.

Вряд ли были противоречия этического характера. Гражданская война окончилась, советский режим выбрало большинство населения, да и угрозыск – не ЧК. Речь шла о защите населения от бандитов, убийц, воров.

Новый этап жизни начался в июле 1921 года. Ссылку на службу в угрозыске Катаев-младший, став писателем, не раз использовал как доказательство изначальной преданности советскому режиму.

История службы будущего писателя в угрозыске долгое время не рассматривалась литературоведами. Это не случайно. Одесские архивисты, попытавшиеся описать ее в 1962 году, тоже вынуждены были о многом умолчать.