Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– Врешь! Не могло этого быть, – развеселилась она.

Ян показывал Аде, как закреплять на ноге лиш – тросик, который одним концом прикреплен к доске, а другим – к ноге серфера, чтобы доску в волнах не потерять.

– Одна связующая нить. Лишь лиш (lish). По-русски это очень смешно выходит, – объяснила она свою внезапную декламацию и беспричинный смех.

– Мне языки с трудом даются, – застенчиво улыбнулся Ян.

– А мне легко, даже классическую латынь я откуда-то знаю, хоть и не учила ее никогда, – похвасталась она и почувствовала себя страшной зазнайкой вроде Андре де Кавальканти.

Когда они входили в воду, Ян вдруг напрягся, закусил нижнюю губу и даже дыхание задержал.

– Вода ведь не холодная, – с удивлением посмотрела на него Ада.

– У меня что-то вроде водобоязни, – объяснил он.

– Ничего себе! Так зачем ты в воду лезешь?

– Разве можно жить на острове – и бояться воды? И потом, настоящего страха не существует. Это эмоция. А эмоция – это всего лишь реакция организма. Неужели я со своим организмом не справлюсь?

– Многие не справляются, – очень серьезно ответила Ада.

Ян велел ей на доске лежать, а он ее сам отвезет на лайнап – будет толкать доску впереди себя. Аде только чуть-чуть приходилось подгребать, но все равно руки к вечеру болели, хоть ты их оторви и выбрось.

Сидя на доске, она наклонилась над водой, чтобы разглядеть медузу, а Ян, который держался на плаву возле доски, вдруг приблизился и поцеловал ее в губы. Неожиданно и очень легко. Ада выпрямилась. Губы горели, будто она по неосторожности хлебнула горячего чая. Сделать вид, что ничего не случилось? Она ведь не маленькая девочка. И потом, такие щекотливые ситуации лучше разрешать сразу, пока они не переросли в ожидания секса, ревность и бешенство. Особенно после того, что рассказала ей Элен про Яна. Наклонилась к нему снова:

– Ты знаешь, что я выхожу замуж?

– За кого? – спросил он. Его глаза в обрамлении мокрых ресниц казались еще красивее. В них плескались искорки-бесенята.

Она так засмотрелась, что даже сама засомневалась: а выходит ли она замуж? Собралась с мыслями. Надо быть осторожнее.

– За твоего брата Марка Вайнера, – все же произнесла шепотом, чтобы Тони не услышал.

– Знаю, – также шепотом ответил Ян.

– Тогда зачем спрашиваешь? – Она хотела сказать: «Зачем целуешь?» – но вовремя спохватилась.

– Хотел убедиться, что ты тоже знаешь.

– Волна! – закричал Тони. – Волна идет! Ваша? Или моя? Ваша или моя?

– Наша, – твердо объявил Ян, Аде сказал: – Просто постарайся встать на ноги.

Легко было говорить Яну! Когда волна пришла, никакая сила в мире, даже шторм, не смогла бы оторвать ее руки от доски. Она только визжала, пока не захлебнулась. И барахталась бы в воде, если бы Ян вновь не водрузил ее на доску.

– Испугалась?

– До жути, – честно призналась она.

– Если идет волна, а ты на нее не претендуешь, нужно сделать «черепаху»: перевернуться вместе с доской, накрыться ею, обхватив ее руками и ногами. Только голову в сторону отворачивай, а то нос сломаешь.

– Нос сломаю? Немедленно вези меня назад! Еще этого мне не хватало! – Она рассердилась не на шутку, а он смеялся, будто в жизни ничего забавнее не слышал.

– Давай вставай на ноги! А то что же тебе, боди-серф брать? На брюхе плавать будешь? Это не по-нашему, не по-кентуккийски, – подначил ее Тони.

Но встать на доску ей за все утро так и не удалось. Хорошо хоть жива осталась и нос цел. Руки, правда, болят.

Ада лежала на полотенце, на горячем песке. После собственного пляжа Дома Гильяно так трудно поверить, что где-то еще существуют люди, жаждущие воды и солнца! Серферов набежало – целый табун. И парни, и девушки. Ян пару раз вставал на волну. У него здорово получалось. С берега кажется – так легко на доске устоять, а попробуй-ка сам – с непривычки все шатается, ходуном ходит, руки дрожат и ноги. Когда Ян уже вышел на берег, Тони все еще сидел на лайнапе. Ада повернула голову – Ян устроился чуть поодаль и читал книгу.

А когда он поднял голову от страницы, ее снова сразил сапфировый свет его глаз. Стараясь не выдать своего замешательства, кивнула на книгу в его руках:

– Что читаешь?

Зажав нужную страницу пальцем, он закрыл книгу и взглянул на название, как будто не знал или не помнил, что он читает.

– Рассказы Сэлинджера.

– Нравится?

– Мне посоветовали прочесть эту книгу, сказали, что я похож на героя одного рассказа, Тедди. Мальчик-провидец, вундеркинд, который помнит свое предыдущее воплощение и знает дату своей смерти.

Элен предупреждала, что Ян чокнутый, но слышать – одно, а видеть перед собой человека, который всерьез верит в реинкарнацию или считает, что может предвидеть будущее… Главное, чтобы он не бросился душить ее, если она станет ему возражать.

– А ты помнишь свое предыдущее воплощение? Знаешь дату своей смерти?

Вопреки ее ожиданиям, Ян ответил:

– Нет, – и, помолчав, добавил: – Но у меня такое ощущение, будто я помнил, знал, а сейчас забыл.

– Мы перерождаемся?

– Не знаю. Мне кажется, что ты всегда один и тот же. Ты даже толком не умираешь. Тебе словно дают попробовать себя в разных ситуациях, пока ты не осознаешь, чего же от тебя хотят. А если ты не сможешь этого осознать за отведенный срок, умираешь уже по-настоящему. И больше никогда не рождаешься.

– Этому тебя учили в монастыре?

– Нет, мы в основном осваивали, кто есть человек. На что он способен. Кто его главные враги, кто союзники. Самое интересное, что человек, рождаясь заново, как правило, получает то, чего он очень сильно хотел в прошлой жизни. Сбой происходит лишь в том случае, если то, чего ему не хватает, и есть то самое, чему он должен научиться. Но для тех, кто привык жить долго, исполнение желаний становится настоящей проблемой. Они могут их получить только в обмен на что-то. Какое твое заветное желание?

Ада растерялась. Так много есть всего в мире, чего стоит желать. Но ведь заветное желание – это совершенно другое, оно почти невыполнимо, но без него вся жизнь теряет смысл.

– Наверное… – Нет, «наверное» тут не подходит. Если ты не уверена в своих желаниях, то что ты вообще знаешь о себе? – Я хочу, чтобы меня любили.

Она облизала губы, обожженные, они обветрились и болели.

– А ты чего хочешь? – спросила она его.

«Тебя», – чуть не сказал Ян. Он смутился. Тронутые золотистым загаром щеки потемнели от румянца.

– Хочу, чтобы у меня была настоящая семья.

– Какие-то мы с тобой странные, – рассмеялась Ада. – Будто из позапрошлого века. Сейчас люди о новом смартфоне мечтают, а мы – о любви, о семье.

И тогда Ян прочел вслух странное стихотворение: