Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Свет от лампы косматыми пятнами запрыгал по стенам.

– Электричество у них часто отключают, – объяснил Ян. Но разве до объяснений сейчас было?

Девочка лежала на кровати – в белом платье поверх одеяла. Ада бы ни за что не признала ее живой, да она вроде и не дышала. Красивый ребенок. Вьющиеся волосы, нежные черты лица. И вся она была такая маленькая, такая хрупкая, как птичка.

Ян опустился на колени перед кроватью, сложил руки в молитвенном жесте, голову склонил:

– Благословенная Земля, Страна счастливых, забытый рай, ты не имеешь ни широты, ни долготы, ты стоишь в центре мира, открой свои Невидимые врата, через которые попадают в мир богов и демонов. Приветствую тебя, о Владыка Сияния, тот, кто во главе Великого Дома, Принц Ночи и Кромешной Тьмы! Смиренно стою перед тобой, прошу не за себя, а за ребенка по имени Прасанна, что значит «приятная на вид». Посмотри на нее, удивись ее красоте и смелости. Она уже вступила в чертоги твоего Бронзового дворца. Но я, смиренный сын твой, прошу тебя: верни ее обратно. Верни ее к отцу и матери, которые любят ее. Они пролили немало слез, но все еще сохранили надежду. Не оставь их, Владыка Сияния. Поддержи в них веру, дай им силу. Помоги людям Благословенной Земли.

Он поднялся с колен, склонился над девочкой, руки его затрепетали, в воздухе очерчивая ее тело. Потом правую руку он поместил над ее лбом, а левую над сердцем. И долго держал их так. Вдруг он отшатнулся, отряхивая руки. Он был весь в поту, рубашка прилипла к спине, на лбу блестели капли. Он вдохнул глубоко-глубоко, через рот, как будто втягивал что-то из воздуха, совершенно безумным взглядом обвел стены, посмотрел на Аду, будто впервые ее видел, взгляд его задержался на ее обручальном кольце (она держала в этой руке лампу). И вдруг, точно вспомнив о чем-то, похлопал себя по нагрудному карману и выудил одну из своих запонок. Он держал ее на ладони одной руки, а другой поводил по воздуху, сделал хватательное движение, будто что-то поймал и вложил это что-то в сапфир. Осторожно опустил запонку на грудь девочки. И снова встал на колени.

Ада уже устала высоко держать лампу в вытянутой руке, чтобы свет падал на кровать сверху. Она решила поменять руки, желтое пятно света качнулось, и Ада чуть не вскрикнула, ей показалось, что девочка вздохнула. Она придержала колебавшуюся лампу. Действительно ребенок дышал.

– Тейята ом беганзе беганзе маха беганзе радза самургата сваха… – повторял и повторял нараспев Ян непонятную фразу. А напоследок произнес перевод, вероятно удовлетворяя любопытство Ады: – Пусть хранят божества тех, кто очутился в джунглях и других опасных местах: детей, стариков, беззащитных, спящих и душевнобольных.

Они вышли из дома. Все стояли уже как на похоронах, со скорбными лицами. Ян взглядом отыскал мать девочки:

– Ваша дочка будет жить. Одно из ее имен теперь будет Сапаэ (Сапфир). Сейчас она спит. Тот сапфир, который вы найдете у нее на груди, пусть будет при ней, пока она не поправится, под подушкой или в руке. А поправится она через два дня. После этого сделайте из этого сапфира кулон, и пусть носит на шее. Пусть не снимает. Пока этот сапфир с ней, болезни будут обходить ее. Она счастливо выйдет замуж и проживет долгую жизнь. Нет, не притрагивайтесь ко мне, пожалуйста, – предупредил он, увидев, что женщина тянет к нему руки и подходит, шатаясь, как незрячая. – Не надо. Сейчас ко мне нельзя прикасаться. Виджай, где у вас можно вымыть руки?

Вместо Яна, который наотрез отказывался от любых прикосновений, обнимали Аду. Благословляли их обоих. Виджай с друзьями пошли их провожать, плачущая от счастья мать и ее родственницы остались с девочкой. Виджай дорогой все что-то спрашивал у Яна. Ада поняла: пытается узнать, как лучше его отблагодарить. Ян давал ему какие-то инструкции, тот понятливо кивал головой. Возле храма опять задержались, на этот раз дольше, чем прежде. Ада не знала, который час, сколько они пробыли в доме Виджая, но чувствовала, что ужасно устала и проголодалась.

Когда они остались одни (Ян отправил сопровождавших обратно, просил не провожать их до берега), Ада спросила:

– А ты в самом деле девочку вылечил? Почему же сначала сказал, что не можешь?

– Нет. Я не вылечил ее. Это было невозможно. Она будет жить, но я сделал ужасную вещь. – Он говорил медленно, подбирая слова: – Не знаю, как точно объяснить. Но это что-то вроде замены души. Я дал ей вместо души камень, сапфир. Так нельзя поступать, это неправильно. Но мне стало жаль мать этой девочки. Она не была готова смириться со смертью. Все-таки единственная дочь… – Какое-то время они шли молча, потом наконец Ян подвел черту: – Для родителей она будет прежней дочерью. Ну, может, немного неловкой в первое время. Она проживет долгую жизнь и умрет спокойно.

Вообще-то Ада не особо верила в мистику и всякое там колдовство, но тут был особый случай…

– А куда делась настоящая душа этой девочки?

– Я забрал ее.

– Но ведь это ужасно – забрать у человека душу! Кто ты такой, чтобы так поступать?

Ян остановился, кусая губы. За темными стеклами очков разгорался синий огонь.

– Не навсегда, – начал оправдываться он. – Я верну ее. – Знал, что не вернет, но иначе этой девушке из снов он не мог ответить – нельзя ее огорчать. Сейчас его волновало и то, что обычный для его глаз пейзаж – угольно-черный океан и серый, как пепел, песок – налился красками, и Ян удивленно оглядывался вокруг, наслаждаясь тем, что листья – зеленые, песок – желтый, а небо – такое голубое, будто сложенное из драгоценных камней. Насколько радостнее смотреть на мир, когда у тебя есть душа.

– Я верну другую душу ее владельцу, обещаю, – сказал он, чуть не плача.

– Что за глупости ты говоришь? Ты, вообще, нормальный? – Вспомнив причитания Элен, Ада отшатнулась от Яна. – Ты все выдумываешь. Ты просто болен.

– Я болен, – согласился он. – Когда-то давно я был болен очень сильно. Но я выздоровел, когда понял, что среди людей мне нет места. Не бойся меня, пожалуйста.

– Я и не боюсь, – ответила Ада уже без прежнего беспокойства в голосе. Здесь ведь как с собаками, нельзя показывать, что ты их боишься.

– А знаешь, что означает твое имя на сингальском? – неожиданно спросил Ян, меняя тему. – Ада – это «сегодня». Очень хорошее имя. Очень правильное. На острове нет календаря. На самом деле он, конечно, есть, но у тех, кто живет рядом с океаном, его не существует, как и дней недели, есть вчера, завтра и послезавтра. Все, что возможно сделать, делают сегодня и не загадывают на завтра.

– А мне кто-то сказал, что мое имя переводится с древнееврейского как «украшение».

Ян, боясь нарушить шаткий мир, который установился между ними, поспешно предложил:

– Давай зайдем куда-нибудь поесть. Очень есть хочется. Ты ведь «ротти» еще не пробовала? Это такие блинчики с начинкой…