Роберт Уоррен - Рассказы [Компиляция]

Она мрачно взглянула на него.

— Я не встречала негритянки чистоплотней, — сказала она с упреком. — Еще в детстве она отказывалась сидеть на земле, как остальные негритянские дети, и садилась на тарелку.

— В Алабаме она была на своем месте, но в Теннесси она гроша ломаного не стоит. Пусть возвращается в Алабаму и сидит на тарелке.

— Она и собирается домой. Она не может остаться, эта наглая жена Джейка драла с неё по девять долларов в неделю за стол и постель, пока нас не было, а больше ей жить негде. Девять долларов, когда мы платим ей шесть! Господи, я просто в ярость пришла. Так и сказала мальчишке-молочнику, что я в ярости, чтобы он передал это жене Джейка.

— На мне-то зачем зло срывать, — сказал он, глядя, как нервно забегали её пальцы и разгорелись щеки. — Можно подумать, ты на меня злишься.

— Я злюсь на эту стерву, — сказала она, вдруг успокоившись. — Она мечтает выжить Виолу, потому что ревнует к ней своего распрекрасного Джейка. Она её просто не любит. И меня не любит. Виола рассказывала, что она обо мне говорила — жаль, ты не слышал.

Не ответив, он повернулся к открытому окну. За редкой изгородью из жердей, окружавшей двор, за кустами медвежьей ягоды в легкой, ажурной дымке зелени сразу открывалась небольшая долина. Вдоль неё тянулась тропинка, с одного бока окаймленная деревьями; молодые, гладкие листья висели на ветках почти неподвижно.

— Проблема в том, — наконец проговорил он, — что Виола привыкла жить при белых.

— Она стыдится своей негритянской крови, в этом дело.

— В ней течет не так много негритянской крови, чтобы её стыдиться. Могу поспорить, что у неё в роду длинный список пьяных алабамских государственных мужей.

— Она говорит, что негры грязные.

— А разве нет? — спросил он беззлобно.

Она резко поднялась, с отчаянием поглядела на беспорядок, на широкую, почти квадратную спину мужа и сама выпрямилась.

— Какой-нибудь грязный негр был бы мне сейчас очень кстати. — Она взяла в каждую руку по тарелке и пошла к кухне. — Идем, — приказала она, — помогай.

Он забрал две тарелки и поплелся следом.

— Эй, Аннабелла, — крикнул он, — сюда Джейк идет! Гляди-ка, выходной костюм надел.

— Пусть идет.

Было слышно, как на кухне бежит вода. Он стоял у окна, держа тарелки, и смотрел на долину. По тропе медленно поднималась фигура в черном сюртуке, двигаясь с неторопливым достоинством вдоль зеленеющих деревьев. Он смотрел, пока фигура не скрылась из виду, затем прошел к задней двери, ведущей во двор из кухни, где жена склонилась над раковиной в клубах пара.

— Привет, Джейк, — сказал он с верхней ступеньки.

— Доброе утро, мистер Аллен, — сказал негр и подошел к крыльцу неспешной, величавой походкой. Остановившись у подножия лестницы, снял черную фетровую шляпу и степенно улыбнулся. — Могу я поговорить с мис Аллен?

— Сейчас спрошу, — он зашел в дом.

— Что ему надо? — спросила она.

— Сказал, что хочет поговорить с тобой.

— Веди его в столовую.

Он выглянул из кухни и крикнул:

— Джейк, заходи.

Негр прошел через кухню, наклонив голову в дверном проеме, и осторожно ступил на потертый голубой ковер столовой.

— Доброе утро, Джейк, — она села за стол и положила на скатерть худые мокрые руки.

— Доброе утро, мис Аллен, — сказал он.

Она смотрела на негра и ждала продолжения. Он стоял точно посередине между столом и буфетом, учтиво сняв шляпу. Его синие джинсы полиняли от многих стирок, а черный длиннополый сюртук болтался на угловатых плечах. Большая золотая цепь от часов пересекала черный жилет, который был ему широк и коротковат.

— Мис Аллен, — проговорил он с выражением. Потом улыбнулся — все той же степенной, но не виноватой улыбкой. — Мис Аллен, я не вмешиваюсь обычно в дела женщин, но кое-что я должен вам сказать.

— Слушаю, Джейк, — сказала она.

— Я об этой девушке, Виоле. Она сказала неправду обо мне и моей жене. Сказала, что мы брали с неё девять долларов в неделю, пока вы с мистером Алленом были в отъезде и она у нас столовалась.

— Именно так она и говорила, — сказала она устало. — И я её пожалела, заплатила ей лишних три доллара.

— Эта девушка, Виола, она сказала неправду. Никаких девяти долларов моя жена с неё не брала, никогда, — сказал он печально. — Она нам платит семьдесят пять центов в неделю за комнату, мис Аллен, боже упаси требовать с неё больше. И когда она у нас ела, моя жена сказала, что за это тридцати центов в день хватит. — Он терпеливо стоял посреди комнаты, коричневое лицо его с обвислыми шелковистыми усами было почтительным и спокойным.

— Значит, она мне солгала, — помолчав, сказала женщина за столом.

— Да, мэм, — сказал он, — солгала. По-другому никак не назовешь.

— Она хотела, чтобы я дала ей эти три доллара, и я их дала.

— Да, мэм, скорее всего, она хотела эти три доллара. — Джейк помолчал, кашлянул. — Мис Аллен, — он переложил шляпу в другую руку, — я, кажется, знаю, для чего они ей занадобились.

— Да?

— Она купила себе новый жакет. На днях приносит его домой и давай моей жене показывать. Серый такой жакет, с мехом.

— Новый жакет! — Она вскочила, громыхнув стоящей на столе посудой. — Боже правый, новый жакет. Ей не нужен был новый жакет. Значит, она солгала, чтобы выманить у меня три доллара. И это после того, как я столько одежды ей надавала в этом году. Джейк, ты же видел эти вещи, скажи?

— Видел, — сказал он. — Она принесла их домой.

— Там и жакет был.

— Да, мэм, на что ей больше одежды. Она ведь никуда не ходит. Возвращается каждый вечер домой, наряжается в те одежки, что вы ей подарили, и расчесывает волосы. Никуда не ходит, сидит в своей комнате, посидит-посидит и спать ложится.

— У нее, кажется, и друзей нет, — сказала она.

— Да, похоже, ей вообще друзья без надобности, — сказал Джейк.

Белый молодой человек, стоявший у двери кухни, вынул изо рта трубку и помахал ею в воздухе.

— Не надо было увозить её из Алабамы, отрывать от своих, — мрачно сказал он. — Вот в чем беда.

Негр размышлял, поглаживая указательным пальцем длинные шелковистые усы.

— Может, оно и так, — согласился он. — Может, со своими она ладила. Но нам она не своя. Она не такая, как я и моя жена. Кого угодно спросите вокруг. Бог свидетель, мы со всеми стараемся по-честному, независимо, белые или черные. Любого спросите.

— Я рада слышать, что вы не брали с неё девять долларов, — сказала она.

— Нет, мэм. Нам и не нужно было, чтобы она у нас жила. У нас и дом собственный, и земля, и я много работаю, и плотничаю, и каменщиком, так что на жизнь хватает. Она нам и не нужна была никогда. Но я сказал жене, девушка, мол, за сотни миль от дома, среди чужих людей, в чужих краях. А так, чтобы она нам сильно нужна, такого не было. — Он повторял эти слова, будто заучил их наизусть, и, держа в руке черную фетровую шляпу, с высоты своего роста глядел поверх головы стоящей перед ним женщины. — Пусть съезжает тогда, коли врет.