Ян Ленчо - Соло для оркестра

Общий его счет был высокопассивным. Он отлично понимал, что никаких чудес не совершит, но иногда позволял себе помечтать. Он сгонит вес, перейдет в легкую категорию. И в то же время сохранит прежнюю силу и реакцию. Если есть сила, легче выполнить технический прием. Взять, например, Матьо, культуриста, его карьеру. Для такой горы мускулов реакция у него неплохая. Вот он проигрывает. Но не теряется, провоцирует соперника на борьбу лежа. Позволяет захватить себя и — начинает: переходит на мост, опрокидывает противника. Удержание, удушение, заслуженный выигрыш. Соперник принял его манеру боя, его тактику. Это искусство. Может, в легком весе ему удастся выиграть отборочные соревнования. А дальше — первенство Словакии, потом всей республики. И Москва. Или во сне какой-нибудь раскосый благодетель подскажет ему, как выполнять тот или иной прием. Подарит ему тысячу иппонов, тысячу выигранных схваток. А это уже что-то. Это уже был бы взлет.

Иногда же ему казалось, что соревнования не так важны. Главное — тренироваться. Регулярные тренировки. Физическая форма. Быстрота. Радость точных движений. Рандори — вольная схватка. В стойке. В партере. Финты. Смекалка. Но верный путь лежал где-то посредине: регулярные тренировки, увенчанные схватками во славу своего имени и своей секции.

— Я даже не понял, в какую сторону полетел.

— Да, шуганул он тебя.

— Черт знает что, вышибли малыша. А нечего было соваться, милок.

Они улыбались. Комбинировали. Что бы такое для тебя придумать? Как бы тебя раскачать, подсечь? Бросить через бедро? Через плечо? Или просто руками? Или перебросить через вытянутую ногу? Заставить тебя упасть. Любым способом.

Ему нравилось, когда на тренировках они отрабатывали падение кувырком вперед. Через препятствие. Препятствием был кто-нибудь из ребят. Разбег. Прыжок через согнутую спину товарища. Полет, который нужно перевести в падение. Метр. Может быть, два. Полет. Вот это наслаждение, то что надо, самое настоящее. Овладение телом. Овладение волей. Безудержная отвага. Вот что дал ему спорт за недолгое время. Движения — неестественные, неприятные. Боль в переполненных кровью мышцах. Усталость. Кимоно, отяжелевшее от соленой влаги. Разбитые в кровь губы. Ноги в синяках. И единственное, что уравновешивает все это, — триумф. Он этого достиг. Знает это. Научился!

Давно у него ни к чему не было такого сугубо личного отношения, как к движению, которое он освоил. Он овладел им, оно принадлежит ему. Никто не может лишить его этого умения. Мышцы, сухожилия послушны ему. Перестало колоть в боку. Он входил в форму.

— Этот парень, когда был в форме, отжимался От земли триста раз подряд.

— Я, когда в форме, могу приседать сколько угодно. До обалдения.

Дважды на неделе он ходил на плавание. Две тренировки. Два часа баскетбола. Футбол. Физкультура в школе. Учебный поход. Слишком много всего для пяти дней в неделю. И вот — нога. Вена. Vena saphena [41] Подкожная вена нижней конечности (лат.) . . Больница. «Придется вам бросать». Озабоченные лица врачей.

Тогда он понял, чего лишился. Общества, в котором царит подлинное равенство. Никто ни на кого не злится. Атмосфера. Дух. Товарищеский дух, объединявший несколько десятков парней. Шутки. Запах ковра. А у него наконец-то стало получаться. Он только-только начал входить в форму. И теперь — нате вам! Калека. Кресло на колесиках. Слезы. Они выступали на глазах при одной мысли об этом. Судьба сурово обошлась с ним. Ну нет! Еще ничего не потеряно. Врачи не видали более послушного пациента, потом — более прилежного посетителя кабинета лечебной физкультуры. И он получил на руки бумагу, где черным по белому было написано, что ему можно бороться. Он чувствовал себя, как если бы судья присудил ему победу над грозным соперником.

— Бери кимоно, собирайся, пошли.

— Не могу. Что-то не идет у меня.

— Пошли. Хочешь добиться чего-нибудь — тренируйся. Пошли.

За это время он поправился. Прежде никогда не задумывался над своим весом. Просто жил с ним, носил его, но не тяготился им. Однажды потребовалось кому-то из них согнать вес, перейти в более легкую весовую категорию. Никому не хотелось изнурять себя на тренировках, одевшись как на Северный полюс. Ничего не пить. Мало есть. Он скрыл, сколько ему нужно согнать, иначе ему бы не разрешили. Почти пять кило. Первые три килограмма сошли легко. На четвертом у него поднялась температура. Постоянный легкий жар. Сухой язык.

Ему снилась вода. Он в озере. Не плавает, а лежит на воде, как на перине. Через лицо перекатываются мелкие волны. Легкие, прохладные. Нет, пить нельзя. Утром съел пол-яблока. На весь день. Это он сгонял уже пятый килограмм. А в школе полоскал рот каждую перемену — чтобы не пахло. Щеки ввалились. Он пошел в сауну. Моно отправился с ним. Ему ничего не нужно было сгонять, но он проходил все мыслимые процедуры заодно с ним. Не ел и не пил, когда они были вместе. Солидарность. Прекрасная вещь, прекрасное слово.

— Слушай, кончай! Ты только погляди на себя. Еще подцепишь чахотку.

— Нужно попробовать хоть раз.

В темной каморке сауны он чувствовал себя отвратительно. Нечем было потеть. Сухая кожа горела. Наконец выступила хоть какая-то влага. Он лизнул свою кожу, она была сладкая. Ни следа соли. Моно тоже лизнул, сказал: «Вкусно». Но ему было не до шуток. Прямо из сауны — на тренировку. В «Славию». Одеться потеплее и вкалывать. Мышечное напряжение опять выгнало немного пота. Оставалось еще сто двадцать граммов. За ночь сами сойдут. Может, и целых триста. Моно, взвешивая его, заодно и подпирал: колени подламывались.

На другой день он собирался выступить в легком весе. Оказалось, ничего не выйдет: у них не набралось команды. Их было всего двое. Мало. В своем же спортзале — и не удастся выступить. Им овладела ярость. Его попросту списали!

Целую неделю он держал вес. Соблюдал диету. Очень скоро понял, как важно для него присутствие Моно. Его моральная поддержка. Будь он один, не устоял бы. Голод и жажда способны поколебать даже самые честолюбивые намерения. Моно был коллективом. Представителем всех остальных. Но на них он не мог не сердиться. Они предали его. Сволочи ленивые. А они взяли и пришли все. Передумали. Его вид, его горькие слова пробудили в них совесть.

И вот наступила его схватка. Легкий вес. Он сумел заменить Симбо — уже ради этого стоило постараться. Но, видимо, перестарался. Сразу почувствовал, насколько сгонка ослабила его организм. Явственнее всего он ощутил свое бессилие в татэсихогатамэ [42] Удержание верхом с захватом руки и головы. .

До сих пор никто не мог удержать его этим приемом. В легком весе на него нашлась управа. Он дал поймать себя на прием. Потом попытался стать на мост — и не дотянул. Противник продолжал висеть на нем, контролировал его. Он проиграл. Обессиленный до предела, до дна. Это дно было осязаемо, ощутимо. На дне души было плохо. Пустыня. Беспомощность.