Ян Ленчо - Соло для оркестра

Но то, что у меня было над головой, у нее оказалось ниже носа, и она не поняла, что это небо, глянула одним глазом и сразу — трах прутиком по столу! И прутик снова сломался. Треснула она по столу и говорит:

— Яворская вернет акварельные краски и будет рисовать карандашами.

Я ТАК сегодня плакала! А мамочка утешает:

— Не плачь, я научу тебя рисовать цветными карандашами лучше, чем акварельными красками!

Да ТОЛЬКО я думала, что лучше нарисовать уже нельзя! Просто и Папекула… и даже моя мамочка… и ВСЕ-ВСЕ — глупые. Ничегошеньки не поняли. Ведь такое небо лучше ВЗАПРАВДАШНЕГО, потому что взаправдашнее небо все синее-пресинее, и, когда поглядишь на заводскую трубу, оно и над этой трубой такое же синее, как над другой. А мое — не такое. Мое небо над одной трубой чуточку сине́е, чем над другой.

Если бы Папекула это заметила, она бы поняла, сколько мне пришлось потрудиться, пока получилось у меня такое небо, чтобы оно ПО ПРАВДЕ было красивое. Ни одной травинки не подрисовала, а ведь я ТАК люблю ее рисовать! Но я решила — пускай лучше будет без травы, лишь бы небо получилось красивое!

Перевод со словацкого В. Каменской.

Город. Вечер. Безликая толпа пешеходов. Они идут, не замечая друг друга. Но есть у них общие цели. Обязанности, увлечения, работа. Чем ближе к цели, тем меньше отчуждения.

Он им завидовал. Сам он бродил без определенной цели. Девушки? Для них он слишком молод и, наверное, чересчур робок. Кино, выставки? Пресная начинка досуга!

— Кто к нам пожаловал! Ну и ну!

— Вот так гость!

— Наконец-то изволил заглянуть.

Вечный прогульщик Митё, и сам-то редко бывавший на занятиях, никого не оставлял в покое.

В раздевалке парни переоделись в белые костюмы. На вешалках повисли выпотрошенные сумки.

— А у нас два чемпиона Словакии…

— Не трепись, откуда им взяться?

— Спорим? Правда, среди школьников.

— Ага, тогда это Лопушик, верно?

— И Острак.

— Ну что ж, здорово, я рад. Думаю, моя роль в этом успехе не последняя.

— Еще бы, ты ведь у нас первый самурай.

Хлопанье «вьетнамок» по длинному коридору, ведущему в спортзал. Стерильная чистота. Все учтиво здороваются с тренером. Школьники уже заканчивают. Перекличка. Реи [36] Реи — приветствие. . «Младшая группа свободна!» Поклоны духу додзе [37] Додзе — дух борцовского зала и сам зал как священное место для укрепления тела и духа. . Спортзал — это додзе. Дух спортзала — тоже додзе. Он живет в центре борцовского ковра. Раскосыми глазами всматривается в приходящих: честны ли они?

Над брезентовым ковром стоит характерный крепкий запах. Запах потных босых ступней. Подходя к ковру, каждый разувается. Поколения босых пяток упорно топчут шершавый брезент в стремлении достичь чего-то.

Ему давно хотелось к ним попасть, и вот он однажды пришел. Долго разведывал, выяснял, колебался. И решился. Почему не попробовать? Если ничего не получится, не ему первому будет от ворот поворот. В худшем случае статистика приплюсует куда следует еще одну единицу. Чтобы произвести приличное впечатление, он даже начистил туфли…

— Такого я еще не видел. По венской программе показывали какие-то соревнования. Наверняка все было подстроено. Такие иппоны [38] Иппон — чистая победа. в жизни не бывают. Я только глаза таращил, чуть нос не расплющил об экран. Какие иппоны!

Войдя на ковер, поклонились уже все вместе. Мое почтение, господин дух. На всякий случай. Никто в это не верит, но с невежами иногда случались странные вещи. Поклониться не забывает никто. Нужно почтить додзе — вдруг он это видит. Ну и ради тренера тоже. Он бы задал головомойку самому папе римскому, если бы тот не поклонился.

— Почему это, приветствуя, надо именно кланяться?

— Чтобы всякие примитивы спрашивали людей знающих.

— А все-таки — почему?

— По кочану, понимаешь, по капустной голове вроде твоей.

— Ну и гусь же ты!

— И не простой, а певчий.

Больше всего кланяются во время соревнований. Построение команд — реи. Соревнованиям, судьям, друг другу. Вышел на татами — реи. Вошел в квадрат — реи. Перед началом схватки — реи. После схватки — тоже. Построение команд — еще два поклона. Хорошее воспитание. Пресловутая японская учтивость. Противника нужно почитать. Это вежливость.

…Он стал энтузиастом. Приглашал ближнего своего на ковер и месил его. А были времена, когда ближние запросто швыряли его оземь. Едва преодолев первоначальный страх перед падением, он готов был схватиться с кем угодно. Уже и думать позабыл о первом своем приходе. Тогда он набавил себе полгода — только бы попасть в секцию. У них был начинающий его лет и его веса, которому нужен был партнер. Поэтому его и взяли.

— Давайте договоримся: на каждой тренировке кто-нибудь рассказывает анекдот.

— А что, идея.

— Начнем с тебя.

— Да мои все с бородой…

Ему представлялось, что в секции сплошь костоломы и душегубы. Ничуть не бывало. Удалая компашка? Пальцем в небо. Просто люди. Друзья. И еще какие! Первый сорт. Он вживался в их мир. Сперва как младший собрат. Вслушивался в непривычные слова. Усваивал их. Играл ими, как ребенок новыми игрушками.

— Я пошел на тренировку! Был на соревнованиях. Схватки будут послезавтра. Я заделал его ногами. Иппон был что надо!

Он восхищался способностью тренера найти общий язык с сопляками, со всякой шантрапой, его умением добиться своего от любого в секции, даже от какого-нибудь несмышленыша. Согласовать волю ребенка с волей тренера. Увлечь тренировками такие разные и непростые детские характеры. По-доброму. Ласково. Привить им технику падений и бросков. Основные движения.

Со временем он понял, что для тренера все это повторяется из года в год. Но доброту невозможно подменить рутиной. Рутина фальшива. Дети чувствуют душевную халтуру. Нужно настоящее искусство, чтобы найти дорожку к детской душе, завоевать уважение и дружбу десятков ребят. Чтобы воспитать из них бойцов. Мастеров. Тренер — вечный начинающий. Вечно молодой. Из года в год он переживает первые трудности на ковре.

На его глазах сюда приходили многие ребята. Романтика, детские представления о спорте приводили их в этот старый сокольский спортзал. На его глазах многие и уходили — через неделю, месяц, через год. Спорт — это не только развлечение. Победа, успех добываются трудом. Трудно высечь из собственного тела и духа ту самую искру, которая наводит страх на противника и наполняет грудь дыханием победы.

Немногие из учеников проявляли подлинное упорство. Немногие благодаря своему, хотя и довольно скромному, умению одаряли старого тренера золотыми медалями. Медаль остается у юного борца, но заслужили-то они ее вдвоем. И неизвестно еще, чья заслуга больше. Тренер готов оставить в секции хоть всех ребят. Но нельзя оставлять тех, кто обманывает, прогуливает, подводит. Тренеру нужно постоянно наращивать требования к физическим и нравственным качествам учеников. Увеличивать объем нагрузок. Для выбывших нет обратного пути — раз они ушли из секции, значит, перестали уважать ее законы.