Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Жарко, — согласилась она.

Рассмотрев ее получше, Майорос отметил, что платье на ней слишком торжественное для обычного дня.

А может, это, мелькнуло в голове, жена Кучеры…

— Мне бы хотелось повидать сына, — рассеяла женщина его подозрения. — Не могли бы вы его вызвать?

— Сына? А кто он? — спросил вахтер, облегченно вздохнув.

— Его зовут Ферко, Ферко Рогач, работает в слесарном цехе. — Женщина показала рукой в сторону цеха, находящегося на другом конце заводской территории.

— Ферко? Точно, есть такой у нас, — сказал Майорос. — Эй, парень! — окликнул он молодого ученика, возвращавшегося из ближнего магазина с матерчатой сумкой, доверху набитой бутылками пива и фруктовой воды. — Ты знаешь Рогача из слесарного?

Юноша пожал плечами.

— Феро, что на мопеде ездит… Попроси-ка его сюда…

— На мопеде? — тупо переспросил парень.

— Пшел к черту! — досадливо махнул рукой вахтер. — Сопляк еще, первогодок, учится на красильщика, что с него взять, — объяснил он женщине. — Пожалуй, лучше будет, если вы сами к нему пройдете. Знаете, где слесарный цех? Там, в конце…

— Спасибо, я найду! — поблагодарила женщина и засеменила в том направлении.

За огромными стальными воротами, через которые свободно проедет даже железнодорожный локомотив, ее оглушили гул и грохот. В цех она вступила робко, нерешительно, но, увидев, что на нее не обращают внимания, отважилась пройти вглубь. Вглядывалась в лица мужчин в засаленных спецовках, каждый из них занимался своим делом, но который из этих чумазых ее сын?

Она столкнулась с ним в самом конце цеха и сразу не опознала — лицо было скрыто под защитной маской. Но вот сварщик резким движением откинул ее, чтобы посмотреть, каким вышел сварной шов, и она увидела перед собой сына.

— Мама? — спросил он удивленно. — Что случилось?

— Ничего особенного! — старалась она перекричать непривычный для нее шум.

— Выйдем отсюда, а то здесь ничего не слышно! — предложил Франтишек, отложив маску в сторону и еще раз взглянув на свою работу. — Идем, мама, идем…

Они покинули цех и по коридору прошли в пристройку, где размещались красный уголок, раздевалка и даже небольшая кухонька с плитой.

— Присядь, еще только одиннадцатый час, и нам никто не помешает поговорить. — Он предложил матери стул и сам сел напротив.

— А у вас тут неплохо, — сказала мать, оглядывая помещение.

— Да, ничего… — согласился он и удивленно спросил: — А почему ты сегодня в этом платье?

— Ходила на кладбище, — ответила она тихим голосом. — Нужно было цветы на могиле посадить… У отца ведь сегодня день рождения…

Франтишеку стало стыдно, что он забыл об этом.

— Я взяла несколько кустиков нашей красной герани. Она сейчас так красиво цветет, и цветов много… Рано ходила, на траве еще роса была.

Он молча кивнул.

— Вот решила заглянуть к тебе, а то ты совсем меня забыл.

— Я сейчас часто задерживаюсь, работы много… — стал он оправдываться. — Вчера было хотел тебя проведать, но пришлось опять торчать тут до шести. На днях обязательно зайду… А что, если в субботу мы вместе к тебе придем, ты никуда не собираешься?

— Куда мне идти?

— Ну, мало ли…

— Приходите, я всегда дома. Ты же знаешь… А сейчас выслушай меня, я расскажу, зачем пришла… Прямо ума не приложу, как мне быть. Они все твердят одно и то же, все уговаривают меня, дескать, я могу осчастливить одну молодую семью, а тебе велели не говорить об этом.

— Кто? Зуза?

— Вдвоем приходили. Еще в прошлый раз. И вчера опять были. Привели с собой молодую пару; она, кажется, дочка какого-то знакомого Тибора, и муж с ней. У них маленький ребенок, и второго ждут… Я не знаю, Ферко, но, наверное, им можно было бы помочь. Разве тут грех какой? — Она выжидающе посмотрела на сына.

Так, значит, они стоят на своем, даже после той вечерней ссоры, не желают, видно, упускать, что само плывет в руки. В конце концов, сам Тибор это мне дал понять, только не сказал прямо… Мол, обойдемся без тебя, тебе же хуже… Да-да, именно это он и крикнул, перед тем как захлопнуть за мной дверь.

— Наверно, все обстоит по-другому, — с сомнением проговорил он. — Не верь ни одному их слову! Вот увидишь, мама, все обернется иначе…

— Но те молодые мне сами сказали, что им негде жить. А квартиру дадут неизвестно когда. — Мать встала и, опершись руками на стол, чуть наклонившись к сыну, с убежденностью говорила о том, что услышала от них: — Молодые люди меня просили, умоляли сильнее даже, чем Тибор с Зузанной. А когда рассказали мне, в какой они живут клетушке — там даже обычная кровать не помещается, — мне стало их жалко… Я уж им почти обещала…

— А как они себе это представляют? Где же они у тебя поселятся, ты помнишь, как нам было тесно, — покачал головой Франтишек. — А ведь мы там жили все свои…

— Я подумала: выделю им одну комнату. Это же ненадолго, самое большее до осени, второй малыш за это время не появится, ну а с одним ребенком места хватило бы, — самозабвенно объясняла мать. — Нет, надо все-таки сделать так, чтобы у них была квартира. Если они купят Зузкину часть дома, то обязательно получат. — Она замолчала, ожидая, что ответит сын.

— Зузкину часть. Вот как придумали, — присвистнул он.

— Это самое надежное.

— Молодые тут ни при чем, а вот папаша молодой женщины выложит Тибору раза в два больше официальной стоимости! — усмехнулся Франтишек. — Так и будет! Тибор нашел таких, кто нуждается в жилье и кому выгодно переплатить за любую конуру, лишь бы она потом превратилась в отдельную квартиру. Я чувствовал, что Тибор предпримет какой-то ход, за километр отдает его подлой душонкой!

— Он говорил, что она — дочь его друга, — сказала мать уже не так уверенно, как минуту назад.

— Друга? Как бы не так. Это они перед тобой расстилались, чтобы ты согласилась. — Франтишек встал и, подойдя к окну, пробормотал, обращаясь скорее к себе, чем к матери: — Они знают, паразиты, за какую струну дернуть.

— Ты считаешь, я должна отказать им?

— Мама, ты вольна поступать так, как сочтешь нужным. Но, прежде чем ответить «да», подумай как следует.

— А мне показалось, что я поступаю правильно… — Она немного оживилась: — Но последнее слово еще за мной.

— Не хватало тебе на старости лет влипнуть в какую-нибудь историю, — тихо проговорил сын. — Не верь Тибору, ведь он за деньги отца родного продаст, неужели ты его не знаешь?

— Часть дома принадлежит одной Зузке… — попыталась возразить мать.

— Это не имеет значения, — прервал он ее раздраженно, — они оба дуют в одну дуду!

— Тогда я скажу, что не согласна! — решилась мать. — А эти молодые пусть поищут, может, им кто друзей продаст.

— Может быть, и так… — согласился Франтишек.