Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Доброго здоровья, — сказал он и, подойдя к скамье, сразу же плюхнулся рядом, да так, что скамейка затрещала.

Вот тебя-то мне и нужно, подумал Франтишек и, чуть отодвинувшись, ответил:

— Добрый вечер!

Доктор [68] Низшая ученая степень, присуждаемая после окончания университета и специальных экзаменов. права Костович работал юристом на одном из предприятий в соседнем окружном центре. Будучи пенсионного возраста, Костович все еще активно занимался своим делом — работал, как он говаривал, «на полную катушку, меня просто так не выпихнешь».

Франтишек давно удивлялся, почему доктор изо дня в день добирается на электричке на службу за четыре десятка километров, почему не найдет себе работу где-нибудь поближе. Этих юристов сам черт не разберет. У них на предприятии тоже есть юрист — некий доктор Хатар, так тот в свою очередь ездит из того самого окружного городка, где работает доктор Костович! Любопытней всего, что эти два юриста хорошо знакомы друг с другом; так почему бы им не поменяться местами службы? Экономили бы ежедневно по три часа свободного времени, которое сейчас вынуждены убивать в поездах…

Как-то раз он заговорил об этом с доктором Костовичем, но мало что для себя уяснил.

— Видите ли, друг мой, — ответил ему тогда доктор, — я почти тридцать лет так работаю. И мне представляется это нормальным…

— Но вы столько времени зря теряете… — недоумевал Франтишек.

— Почему зря? В поезде я размышляю над многими вопросами… Даже иногда работаю.

— Значит, вы вместо восьми с половиной часов в день трудитесь двенадцать. Оплачивается вам это?

— Вот-вот, — засмеялся доктор Костович, — это и есть один из тех вопросов, который мне еще не до конца ясен.

— Словом, вы привыкли, — констатировал Франтишек, — и теперь вам это кажется нормальным. Но когда вы только начинали работать, вам это действовало на нервы или нет?

— Тридцать лет назад?

— Да.

— Тогда у меня не было большого выбора.

— Почему?

— В те годы моя профессия казалась обществу лишней. Люди жили ожиданием райского будущего, которое, казалось, вот-вот наступит. Пришлось мне переквалифицироваться в бетонщики. До пятьдесят восьмого ходил я в бетонщиках, и, представьте, мне было неплохо… Потом выяснилось, что до райской жизни еще довольно далеко, и тогда меня перевели со строительной площадки в контору, где я и сижу по сей день. — Костович улыбнулся и спросил: — Забавно, да?

— Откровенно говоря, не очень… — буркнул Франтишек.

— Знаете, когда я сегодня размышляю над этим, я не жалею, что так все сложилось. Некоторым образом это даже оригинально, вам не кажется? — продолжал старый юрист. — Я бы мог работать бетонщиком по сей день — и наверняка справлялся бы! И никто бы не гнал меня на пенсию.

— Пожалуй. И все же я вас не до конца понимаю. Ведь потом времена опять изменились, правда? А вы так и не подыскали себе работу ближе к дому. Почему? — допытывался Франтишек.

— Почему? — Доктор Костович задумался. — Почему… — повторил он и опять на мгновение задумался. — Видите ли, друг мой, так иногда бывает. Человек подчас ведет себя совершенно необъяснимо. — Он улыбнулся и, уже уходя, добавил: — Поверьте мне, старику!

Этот разговор состоялся примерно год назад. С тех пор они не раз видели друг друга и у дома, и в других местах, но эти встречи были мимолетны и сводились к двум-трем фразам.

Мощная комплекция доктора Костовича занимала большую часть скамейки. Франтишек, сдвинувшись к краю, соображал, как бы завести разговор на интересующую его тему. Ему показалось, что старый юрист сегодня не в самом лучшем настроении.

— Какой чудесный вечер! — задумчиво произнес доктор. — И комары еще не разгулялись.

— Да, вечер замечательный!

— А я все гадаю, будет ли в этом году настоящее лето. Вы как считаете?

— Возможно, — ответил Франтишек. — Если не польет опять… Хоть бы еще месячишко продержалась такая погода…

— Выдалось бы лето, как когда-то! — Доктор Костович потянул носом воздух. — Эх, какие раньше бывали лета! Вы помните?

— Да, я еще их застал немного, — сказал Франтишек, улыбаясь.

— Эх, какие стояли лета! Балканские, бесконечные, жаркие! Они тянулись с мая по сентябрь, даже в последнюю августовскую ночь знойный, душный воздух истязал нас в постелях своей мертвой неподвижностью; вы помните? — спросил доктор, и Франтишек согласно кивнул. — На плетях вырастали за день вот такие огурцы! — Доктор показал свою ладонь. — А какие сочные плоды давал перец, причем, заметьте, без всякой пленки. Тогда ее применяли только в Америке. А какие листья вырастали у табака! Ими можно было закрыться от дождя. Из ананасных арбузов брызгал сок слаще любого нектара, а на рынке каждый второй болгарин предлагал дыни размером в половину автомобильного колеса! — Доктор глубоко вздохнул. — Славные лета! Таких уже не будет. Может, когда-нибудь, этак лет через сто. А это, друг мой, чересчур долгий срок, разве не так?

— Да, немалый, — согласился Франтишек.

— Эх… — снова вздохнул доктор Костович. — Друг мой, — неожиданно о чем-то вспомнил доктор, — вы работаете все там же, где и в прошлом году?

— Все там еще…

— А вот каркасы для пленочных теплиц у вас случайно не делают?

— В больших количествах нет, но на заказ изготовляем и более сложные вещи.

— Вот как, — кивнул головой Костович.

— А почему вы спрашиваете? — поинтересовался Франтишек.

— Да просто так, — махнул рукой доктор.

Какое-то время оба молчали. Франтишек подумал, что если эта безмолвная пауза слишком затянется, то Костович уйдет. Поэтому он, не откладывая, решил прямо спросить о деле, над которым ломал голову все последние дни.

— Доктор, — начал он нерешительно, — у меня к вам небольшая просьба… Мне кое-что неясно… Могу ли я задержать вас ненадолго?

— Конечно, что у вас?

— Два человека владеют вместе домом, и у меня вопрос: может ли один из них без согласия другого продать свою часть?

Франтишек впился взглядом в юриста, который, ни секунды не раздумывая, ответил:

— Без согласия совладельца юридический акт недействителен.

— Да? — оживился Франтишек.

— Закон гласит, что совладелец может без согласия других совладельцев передать свою часть либо другому совладельцу, либо своим прямым потомкам. Вы же, судя по всему, имеете в виду не этот случай, — заключил доктор.

— Не этот. Один из двух хозяев хочет переписать свою часть на постороннего человека, — объяснил Франтишек.

— Без согласия другого это нельзя сделать, — повторил доктор.

— Значит, нельзя, — облегченно вздохнул Франтишек.

— У вас, наверное, какие-то неприятности? — осторожно поинтересовался Костович.

— Да нет… Это я так спросил, на всякий случай, — уклонился от ответа Франтишек, точно так же, как замял разговор доктор Костович, когда речь зашла о каркасе для теплицы.